Жена напоказ (СИ) - Счастная Елена - Страница 27

— Почему меня не отпускает ощущение, что вы пытаетесь даже в таком деле свесить на меня некоторую вину? — мадам д’Амран наконец оставила попытки забрать у Ренельда свою подвеску. И, кажется, то, что он отдаст ту для выяснения всех особенностей, вовсе её не обеспокоило.

Нарочитое безразличие? Или в том камне и правда нет ничего необычного, кроме солидной суммы, которую выложил Эдгар при его покупке? Любопытно будет выяснить.

— Просто я давно уже не встречал магисс, способных даже в целях самозащиты разнести на кусочки дверь толщиной в два дюйма. Вы уничтожили любые следы ловушки. Хоть и записали несколько знаков, которые её якобы составляли. Я вынужден верить вашему слову, но это очень сложно. Маг, с которым случилось то же, что и с вами, только два дня назад, до сих пор не может прийти в себя. Он вынужден отказаться от проведения экзаменов в Санктуре, потому что едва способен соображать здраво. Та девушка, которую зацепило такой же ловушкой, почти лишилась магии. И будет восстанавливать её очень долго, — Ренельд чуть помолчал, подбирая слова, чтобы они не звучали слишком уж резко. — А вы после столь сильной атаки скачете по дому, словно детёныш тремьера. Ваша аура торчит из каждой щели в этом доме. Вам нужны ещё какие-то аргументы? Либо вы рассказываете мне всё. Либо я не смогу вам помочь.

— Отойдите от меня, — отчего-то сдавленно попросила вдовушка. Её щёки заметно пылали, а обтянутая бархатом грудь часто-часто поднималась и опадала.

«Ещё немного, Рен, и ты начнёшь её лапать, — добавил шинакорн. — Вот тогда-а она сможет хорошенько вмазать тебе за домогательства. И будет права».

Проклятье Первородных, как это вообще случилось?! Мариэтта стояла, чуть неловко, но оттого не менее соблазнительно изогнувшись, упираясь ладонью в стол позади себя. А Ренельд весьма и весьма тесно вжимал её бёдра в край толстой столешницы своими. Это чистое безумие!

Стараясь сохранить трещащую по швам невозмутимость, он сделал шаг назад. Отвернувшись, на мгновение прикрыл глаза, чтобы успокоить взбаламученную, словно тина на дне тёмного озера, ауру. Столько лет расследований самого разного рода. Это же обещает стать не только самым громким за последние годы, но и самым трудным для него лично. А всё из-за прыткости одной невыносимой вдовушки. Это же надо было так вляпаться!

— Может, вам нужно выспаться? — чуть придя в себя, поинтересовалась Мариэтта совершенно ледяным тоном. — Или, что ещё лучше, провести ночь с какой-нибудь приятной дамой.

«Что-то мне подсказывает, что она имеет в виду не себя», — Лабьет обречённо улёгся у её ног, словно и правда взял в плен.

— Попрошу вас не лезть в мою личную жизнь своими цепкими пальчиками, — Ренельд вновь повернулся к вдове.

— Но вы же лезете в мою своими здоровенными ручищами, — она покрутила у него перед лицом своими изящными ладошками. — Боюсь, после этого я не смогу восстановить нанесённый ей вами ущерб.

— Я имею на это право. В целях следствия.

— Теперь следствием вы будете оправдывать любую попытку встряхнуть моё исподнее. Да, ваша светлость? Очень удобно!

— Если понадобится, — Ренельд чуть подался к ней, стараясь вложить в голос побольше угрозы. — Кстати. В целях следствия. Завтра вам рекомендовано прибыть в королевскую резиденцию ко мне лично. Чтобы составить с ваших слов полную картину всего произошедшего. И запротоколировать. Сегодня — так уж и быть — я даю вам время восстановиться после случившегося. И обдумать всё то, что вы можете рассказать мне полезного. Тибер оставит вам официальное извещение.

Мариэтта возмущённо нахмурилась, но не успела подобрать достаточно колкие слова, прежде чем в погреб заглянула мадам Хибоу. Та озабоченно оглядела разруху кругом. А затем с плохо скрываемым негодованием уставилась на Ренельда, словно он всё это здесь и устроил.

— Ваше сиятельство… — начала она. — Все разъехались. Обед готов. На сколько персон прикажете накрывать на стол?

В её голосе прозвучала явственная надежда, что герцог вместе с помощником — а особенно с Лабьетом — тоже не станут задерживаться.

— Останетесь отобедать? — с елейным гостеприимством предложила Мариэтта. — Ваша светлость.

— Нет, благодарю.

Ренельд натянуто улыбнулся.

— Я настаиваю, — добавила вдовушка с придыханием, но в её тоне отчётливо угадывалось пожелание, чтобы он изволил немедленно провалиться в Бездну.

«Я бы остался», — беспечно бросил шинакорн, встряхиваясь.

— Да тебе лишь бы накормили, — огрызнулся Ренельд. А вслух повторил: — Благодарю за приглашение, но я всё же откажусь. У меня ещё уйма дел. А вы отдыхайте, миледи. Завтра жду вас в Марбре. Со списком слуг и визитов в имение. К тому же я оставлю с вами охрану.

— У меня в доме достаточно охраны, — подозрительно прищурившись, проговорила вдовушка.

— Бесполезной охраны, — уточнил Ренельд. — Которая пропустила в дом того, кто устроил вам немалую гадость, верно?

Экономка, которая весьма внимательно следила за разговором, нарочито громко вздохнула, явно недовольная тем, что некоторое время им с хозяйкой придётся терпеть под боком у себя лишних людей.

— Будто от ваших соглядатаев будет прок, — Мариэтта безразлично пожала плечами. — Или вы пытаетесь так успокоить свою совесть?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Моя совесть и так спокойна: для того, чтобы прекратить подобные нападения, я сделаю всё возможное. И вам советовал бы не пренебрегать помощью, — Ренельд опустил взгляд на Лабьета, который увлечённо чесал задней лапой за ухом. Прямо дворовый пёс, а не шинакорн, гроза всех мелких тварей из Бездны, на которых он и охотился бы, останься жить в своей родной стихии. — Но я говорю не о жандармах. До вашего завтрашнего визита в Марбр, я оставлю с вами Лабьета. Лучшего стража сложно придумать.

«Э, Рен! Постой! — тот сел по стойке „смирно“. — Я согласен отведать здешней запечённой индейки. Но ночевать на коврике мадам Конфетки…»

— Не думаю, что вам стоит идти на такие жертвы, месье де Ламьер. Такой ценный помощник следствию. Вы ведь неразлучны! — Мариэтта, похоже, немало удивилась. Если не испугалась. — И ваш… друг наверняка будет без вас тосковать. Это жестоко!

Жалостливые нотки в конце речи плоховато ей удались. Видимо, от растерянности. А уж как расширились глаза её экономки — стало на миг страшно, что её прямо здесь хватит удар. Она беззвучно пошлёпала побледневшими губами и даже чуть попятилась.

— Лабьет немало сегодня изучил остатки опасного заклинания. У него на это особый нюх. И если вдруг он почувствует похожую ауру, то обязательно даст знать. Это даже лучше жандармов, — пришлось остаться глухим к возмущению шинакорна и явному обещанию страшного отмщения — в глазах вдовушки.

«Если она повяжет мне на хвост ленточку, я тебе этого никогда не прощу!» — прорычал Лабьет.

— Ты же воспылал любовью к ауре мадам д’Амран. К тому же тебя здесь точно отменно накормят, чтобы ты никого не сожрал. Наслаждайся.

«Что же, прикажешь мне смотреть, как она переодевается или принимает ванну? Мне-то дела нет. Но я ведь потом расскажу тебе в красках, попомни моё слово!»

— Главное, понаблюдай за ней. И послушай. Вряд ли она при тебе станет что-то скрывать, — Ренельд с самым растроганным видом потрепал пса по макушке. А затем напоследок обратился к озадаченно разглядывающей его Мариэтте: — И да, мадам д’Амран… Не советую закрывать перед ним двери. Испортит.

Что это вообще было?! Что за совершенно нахальное посягательство на мою личную жизнь? Более того — на моё личное пространство!

Я зло запахнула гардину, проследив за тем, как экипаж месье дознавателя скрылся в глубинах подъездной аллеи. Отвернулась от окна и вздрогнула: ужасающий пёс де Ламьера сидел прямо позади меня и неспешно мёл своим шипастым хвостом по полу.

— А ты чего смотришь? — я слегка бочком проскочила мимо. — Хозяйские глаза и уши, да? Глаза у тебя точно как у него. И чем тебя кормить? Кабана с охоты сегодня никто не принёс. У, животина ты страшная.