Вороны Чернобога (СИ) - "Джиллиан" - Страница 68

Руся и Карина дожидались его у бабулиной квартиры.

- Ты уверен, что тебе перевязка не нужна? - строго спросила его Карина, а Руся посмотрела с такой жалостью, что он сумел улыбнуться.

- Нет, спасибо. Мне нужен сон.

Он мог бы объяснить, что сон под утро помогает любому ворону быстро избавиться от любых порезов и ран, отправляя его на время в Навь, где он будет летать, набираясь сил. Но говорить не хотелось, потому что слова прозвучали бы впустую, а времени жаль… Он кивнул им и поднялся на свой этаж… Митя уже спал. Вот уж кому тоже не слишком повезло с сегодняшним днём!..

И с ночью…

Прежде чем устроиться спать, Данияр вышел на балкон, где взял пакетик с землёй и рассыпал её возле кушетки, на которой спал парнишка-ворон. Земля вперемешку с мелким камешком асфальта была взята с того места, где Митю нашли пьяным. То есть взята от трансформатора возле его же, Митиного, дома.

- Спи, Митя… - прошептал Данияр, еле ворочая словно распухшими от усталости губами. - Спи и выполняй своё назначение ворона-сновидца.

Если он, Данияр, всё понял правильно в предыдущем сне парнишки-ворона, значит, новый сон Мити будет очень неожиданным для всех.

Сам же Данияр чуть не упал на диван и некоторое время смотрел в потолок. Глаза закрывать - страшно. Он знает, что его может ждать в личном сне. Всё, что наяву было смешанным воедино, сейчас будет разбито на отдельные детали. Остаётся лишь уповать: даже во сне он не уступит.

Но видимые в свете ночника, оставленного для Мити, предметы вели себя необычно: очертания то и дело расплывались, а цвет неожиданно становился слишком ярким. Данияр понял, что бороться со сном не стоит. Слишком устал.

И закрыл глаза.

И первая же оскаленная пасть с гнилыми зубами рванула к нему, сверкая фосфором давно потухших глаз. А за ней - следующая, визжа так, что даже уши заложило. Мелькнула перед глазами лысая лапа с распяленными когтями. Упала откуда-то сверху плешивая морда с полуистлевшими драными челюстями… Он уходил от этих несчастных мёртвых зверей, которым не дали покоя даже после смерти. Уходил от них, неестественно жаждущих крови и живой плоти, всё дальше - в тёмные глубины, туда, где он переставал быть человеком, потому что на спине вновь вырастали крылья, позволявшие летать среди тяжёлых еловых лап и в густосплетении дубовых сучьев… Летать в тишине спящего леса, где только шелест листьев и неясные шорохи… Где с каждым взмахом крыла ноющие мышцы перестают давать знать о себе… Где стягиваются все порезы и царапины… В сон, который не сон. В Навь, которая убивает и исцеляет…

Глава двадцать третья. Руся

Тихонько заперев за собой дверь, Руся обернулась к Карине. Та насторожённо оглядывала прихожую, узкую и тесную.

- Эта дверь в ванную, эта - в туалет, - прошептала Руся. - Здесь - бабулина комната, а вот этот коридорчик пройдёшь - и сразу моя комната. Чаю будешь?

- Нет, спасибо, - улыбнулась, наконец, воронушка. - Мне бы умыться - и спать. Найдётся у тебя - на чём?

- Сейчас приготовлю. Вот смотри: это полотенце для рук. Вот тебе полотенце для лица, - чувствуя себя принимающей гостей хозяйкой, объясняла Руся. - Мыло - вот. Не забудь: потом в коридорчик.

Когда-то, очень давно, самую большую комнату, гостиную, отделили от комнаты поменьше огромным листом ДСП. Вот и получилось помещение с небольшой кладовкой для зимних вещей и прочего и с тем самым коридорчиком в три шага от прихожей до Русиной комнаты.

Пока Карина умывалась, Руся быстро постелила ей на кровати, а себе разложила кресло-кровать. Если не приглядываться, теперь в комнате две спальных места, одно из которых только чуть-чуть уже другого. И не надо будет спорить с гостьей, кому куда ложиться, если та вдруг застесняется и захочет лечь на то, что не такое удобное, как обычная кровать.

Так что вошедшая Карина послушно (устала же!) легла на указанное ложе - и мгновенно уснула. Наработалась с первой помощью всем пораненным-пострадавшим.

А Руся выключила настольную лампу и встала у окна. На улице сбоку, на востоке, где плохо видно из-за рамы, начинало быстро светать. Зелень в это спокойное, лишь слегка потревоженное облаками утро, стояла притихшая. Поэтому на улице будто уже давно светлел пасмурный день.

От прикосновения к ладони Руся вздрогнула. И уголками губ усмехнулась: личный домовой Евсеич подобрался ближе и уселся рядом с её рукой, упиравшейся в край подоконника. Встретились глазами, и девушка кивнула:

- Идём на кухню.

Евсеич тут же пропал - побежал впереди хозяйки, наверное…

Проходя мимо кровати с воронушкой, Руся замедлила шаг. Спит ли? Спит - и очень крепко, судя по дыханию. Измоталась за ночь. Счастливая. А Руся давно за собой заметила: если день выдался деятельный и суматошно-переживательный, то уснуть будет трудно… Она вздохнула и тихо-тихо, на цыпочках вышла из комнаты… Интересно, помогла бы ей заснуть Дрёма, если попросить её о помощи? Пока сна - ни в одном глазу.

Одна надежда на домового. Хоть один час до побудки Руся успеет поспать, если вывалит из себя все события вчерашнего вечера и ночи на терпеливого собеседника.

На кухне восточную сторону больше видно. А потому в дальних от окна уголках темновато: сумерки утренние застоялись. Зато подоконник, гостеприимно широкий, словно сияет солнечным днём… Заглянув под салфетку на тарелке, девушка нашла вчерашние оладушки и налила в чашку кефира из бутылки, загодя оставленной бабулей на утро. Есть хотелось ужасно. “С нервов!” - вспомнила Руся любимое бабулино присловье.

Поспешно доев две солидные оладьи, Руся, удобно севшая на подоконник, шёпотом принялась за рассказ. Домовой сидел перед ней на полотенце, скатанном для удобства в рулон, и внимательно слушал.

- Мы-то думали, что будет чуть ли не загородная прогулка. Митя так вообще предложил остаться на ночь. Ну, типа, пикник устроить. Ну, ты же слышал его, когда мы проходили мимо нашей квартиры, да?

Домовой покивал.

- Решили, что на месте посмотрим, стоит ли оставаться. И поехали. А как приехали - жуть страшенная сразу. Нет, мы-то сразу не поняли, что случилось. Просто в том посёлке такая тишина была!.. - Она вздохнула, вспоминая гнетущее впечатление пустого места, которое утром так активно и оживлённо гомонило на разные голоса. - А потом началось… Главное - уже темно становилось. И вдруг как затопали за забором, как завыли! Мы думали - бешеные собаки по посёлку бегают. Правда, понять не могли, откуда столько: бежали они мимо нашего домика, ну, Мракова домика, очень долго. А потом Данияр и Александр Михайлович ушли. Взяли с собой топоры и ушли. А пока их ждали, тамошние садовничие попросились к нам, за забор. Оказывается, Мрак на забор поставил колдовскую защиту и от них тоже. Ну, мы их спросили: вам-то чего боятся? Спрятались бы за любым забором - вас собаки-то и не достанут. И вот тогда мы узнали… Знаешь, как испугались! Садовничие сказали, что там не собаки бегали, а упыри! Представляешь, Евсеич?! Этот дурак сотворил упырей из мёртвых собак и кошек! По ночам их выпускал прямо в посёлке, а потом собирал в какой-то сарай. Они его-то слушались. А потом… Потом приехал Иннокентий со своими и забрал его - мозги почистить. И этот… дурак, не сказал ему, что он натворил! А его друзья (такие же дураки) сегодня вечером взяли - и без него выпустили этих упырей! Я послушала, послушала садовничих - и такая жуть…

Руся передёрнула плечами, подобрала ноги и полностью села на подоконник, обнимая колени. Она снова переживала свой ужас, пробивший её в дачном посёлке, когда она узнала про упырей - собак и кошек. Она тогда немедленно впустила садовничих и других нечистиков, а уж только потом, спохватившись (уже знала кое-что из колдовских законов и правил), взяла с них клятву уйти с рассветом. Среди нечистиков оказалось несколько существ, которые в сумерках буквально сияли мягким солнечным светом. Она поняла, что это духи светлого дня, но узнать, кто они, не успела. Как Карина и Митя, так и она бросилась к забору - ждать Данияра и Александра Михайловича, чтобы поскорей открыть им калитку, если вдруг им придётся спасаться бегством.