Вороны Чернобога (СИ) - "Джиллиан" - Страница 47

- Прости, - прошептал Данияр, склоняясь над бродягой. - Не успели…

- Бежим! - напомнил Александр Михайлович. - Нам ещё надо на вокзал успеть. Может, там предотвратим… И ещё… Таксофон находится в остановке отсюда. Успеем сделать звонок в полицию - насчёт этого бедолаги.

И они побежали на мост.

Глава шестнадцатая. Руся

На привокзальную площадь железнодорожного вокзала их машина влетела, когда горизонт на востоке уже вовсю светился будущим восходом, мягко переливая из голубого в выцветшее зелёное. Чуть прохладный по-утреннему воздух не напугал: все были здорово взбудоражены и нервничали, а потому предрассветного холодка не чувствовали.

Старшие выскочили из машины так, что открывший рот Митя сказать ничего не успел, потому как Данияр на мгновения обернулся и рявкнул:

- Русю - сторожить!

Быстро вышедшая из машины Карина аж отпрянула от этого рявканья - и выяснять, кто именно должен сторожить посредницу, никто не стал. Минуты не прошло, а старшие скрылись за зданием вокзала.

Александр Михайлович поставил машину за рядом дремотных такси, ближе к зданию. Багажником она чуть не упиралась в аккуратно подрезанные кусты на длинном газоне, хаотично испещрённом узкими асфальтовыми дорожками в самые разные стороны. Руся эти кустарники знала - снежноягодник, листочки его ей всегда нравилось рассматривать: светло-зелёные, да ещё в белую полоску. А чуть за ним, за снежноягодником, высились дикие, декоративные яблони. Руся посидела, посидела немного в тепле машины, да и вышла подойти к газону, чтобы хоть полюбоваться на ветви яблонь, оттянутых книзу довольно увесистыми яблочками. Эх, не поесть этой кислятины, так хоть помечтать, что приедет домой и парочку купленных бабулей нормальных, сладких яблок схрумкает… Девушка прекрасно понимала, что всеми силами пытается отстраниться от происходящего сейчас за зданием вокзала, чуть слева за железной дорогой, где и находится нужное воронам место. И потому упрямо таращилась на яблочки, прячущиеся среди седовато-зелёных листьев.

Потревоженные было на большой скорости влетевшей на площадь машиной, полусонные таксисты снова расслабились, а кое-кто спрятался в машину. До следующего поезда ещё несколько часов. С пригородных обычно мало кто из пассажиров пользовался такси - все старались бежать на остановку с общественным транспортом. Так что вскоре возле ряда из двух десятков машин торчали теперь всего две-три фигуры - не более…

- Ты не слишком далеко отошла? - бдительно спросил за спиной Митя.

- Да нет. Я тут постою, - ответила Руся, не оглядываясь. - Мне хочется увидеть рассвет - от начала до конца. А то сколько мы по ночам бегаем, а в рассвет я всё время дрыхну, когда возвращаемся. А тут - такая оказия, как бабуля говорит.

- А я думал - ты кого-нибудь увидела, - с неожиданной усмешкой сказал он.

Руся не сразу поняла, о чём он. Народу везде полно, несмотря на ранний час. И, конечно же, она, стоя у края длинного газона с многочисленными дорожками. Потом дошло, и девушка тоже усмехнулась.

- Ну, кого-то здесь и в самом деле многовато.

- Новенькие есть? - поинтересовался Митя и встал рядом. Он был в курсе, что Руся хочет увидеть крылья воронов. Сами-то они не видели - может разглядеть эти призрачные крылья, а потом постоянно их замечать только человек (и они, вороны, тоже - в зеркале), встретивший однажды на своём пути несколько разных нечистиков.

- Маловато для моей мечты, - вздохнула она. Но улыбнулась. - Мить, посмотри, какой рассвет! Краешек начинает краснеть.

- Ветреный день будет, - значительно объявил парнишка-ворон, который уже успел нахвататься по мелочи всяких сведений от старших. А потом его голос стал немного глуше - он оглянулся. - Карина, а ты куда? Мы же договаривались стоять здесь!

- Я ненадолго, - откликнулась воронушка. - Только дойду до края площади - и назад. Устала на одном и том же месте болтаться. Нас всё время старшие бросают просто так, как будто мелюзгу в нас видят и потому нам не доверяют… Так что… В общем, походить хочется, а не торчать на месте.

- Только и в самом деле недолго! - бросил ей в спину Митя и обернулся к Русе. - Ух, ты… Смотри-ка… Эх, жалко, я не художник… Как переливается…

А переливалось и впрямь не просто завораживающе - притягательно. Смотрели Руся и Митя на горизонт в небольшую брешь между деревьями, и краски на нём не пропадали, а становились всё ярче. Трудно было оторвать взгляд от узкой линии горизонта, которая словно закипала - причём, если вглядеться, так и чудилось, что она плавится холодной алой волной, то и дело слегка поднимающейся - и тут же опадающей, а потом… потом…

- Руська, это что? - ошалело спросил Митя и замолк, открыв рот.

Руся тоже открыла рот - поругаться из-за “Руськи”. И закрыла.

Сквозь ветви деревьев хлынули не солнечные лучи, а сверкающие блёстки, какие бывают от солнца на воде. Они прыгали на ветвях и листьях, мягко слетали на землю, где вспыхивали в самых мрачных тенях под деревьями и под высокими кустарниками.

Русю это тоже поразило. В первые мгновения она решила, что это какой-то обман зрения. Но ведь и Митя видит…

Вскоре блёстки, которые вблизи стали похожи на слитки расплавленного золота, окутанного пушистым сиянием, уже устилали почти весь газон, глухо и слабо помигивая на асфальте. Зачарованная Руся всё так же непроизвольно шагнула на край газона, глядя, как сверху величаво спадают золотистые пятна, а потом машинально подставила ладонь.

Митя ахнул за спиной.

На ладони оказалось не блестящее нечто. Нет, держась за указательный палец, в девушку с любопытством всматривалась небольшая, с голубя, птица солнечного цвета. Только клюв у неё были длинней, чем у того же голубя, а хвост не только длинен, но отличался мягчайшими перьями. И необычно синели глаза, которые к тому же мерцали холодными белыми звёздочками.

Потрясённая Руся осипло спросила:

- Вы… кто?

Её ладошку будто теплым лучом погладили, а потом она услышала звонкое - нет, звенящее - хотя птица клюва не открыла:

- Огневицы мы, толмачиха, - с солнышком приходим.

Этот краткий диалог мгновенно привлёк внимание остальных золотых птиц: они в секунду окружили-облепили Русю, которая неудержимо улыбалась и едва слышала за спиной охающие вздохи восхищённого Мити.

- А почему я раньше вас не видела?

- А мы на рассвете тебе, юнице, только и видны, - пропело-прозвенело в ответ. - Вот будешь постарше - и каждый день будешь нас видеть.

Руся боялась поворачивать голову, чтобы посмотреть на плечи: а вдруг прямо сейчас сорвутся с неё, как с трамплина, - и слетят куда-то в неизвестность?.. Но стоять вот так, чувствуя себя чуть не новогодней ёлкой!.. Она улыбалась от безудержного счастья, сама не понимая, в чём оно, это счастье-то, и будто вздымалась куда-то наверх, к высоким голубым небесам…

На грешную землю спустил дрогнувший голос Мити:

- Руся… Там Карина…

Забыв обо всём, привычная к постоянной опасности в поездках по городу, девушка резко повернулась.

Карина дошла до угла привокзальной площади, где за лестницами скрылись мужчины. Она стояла там и, кажется, ждала ушедших?..

А к ней на всех парах мчалась чёрная машина.

Воронушка ещё как-то лениво посмотрела через плечо, но, видимо, легкомысленно решила, что ничего особенного не происходит. Нет, возможно, чёрная машина не сумела бы вписаться всем корпусом между двумя лестницами, одна из которых вела наверх, к залу ожидания, а другая перилами уходила куда-то вниз - под здание вокзала, и дорожка между ними, куда ушли старшие вороны, узковата, но ведь… Водитель явно не собирался останавливаться!.. Правда, и чёрная машина с каждым мгновением ехала более чем странно: замедляясь, как в кино, когда хотят подчеркнуть какие-то необычные кадры…

- Он что - псих?! - уже кричал Митя, как-то странно двигаясь: то несколько быстрых прихрамывающих (всегда хромал, волнуясь) шагов к Карине, до которой дозваться через всю площадь, учитывая рёв несущейся к ней машины, кажется, невозможно - она на зов не оглядывалась больше; то внезапно замирал настоящим столбом, чуть ли не отшатываясь и изумлённо оглядываясь на Русю. - Она - что?! Дура?! Каринка-а!! Обернись!!