Удивительные истории о бабушках и дедушках (сборник) - Абгарян Наринэ Юрьевна - Страница 11

– А, действительно, Сергунь, на волнушку похожа, такая же розовая. Молодец, выучил-таки грибы, весь в деда.

Мулечка перестала улыбаться и надвинула «волнушку» чуть набок, отгораживаясь от недоброго глаза бабы Симы.

– Девочки, не пререкайтесь! – прогремел дед Шаня. – А вы, Мулечка, мне какую-то актрису напоминаете, из кино.

– Ну, вряд ли вы этот фильм смотрели, – оживилась гостья. – Я там в эпизоде… Но со словами. И давно это было. Совместная с болгарами лента.

– Так я прав? Вы – актриса?

– Тридцать лет в рижской оперетте, – Мулечка снова поправила шляпку.

Дед Шаня нарочито ойкнул и захлопал в ладоши. – И спеть нам можете? А то у нас в авто музычки-то нет.

– Ну, спеть… – изобразила смущение Мулечка. – Я вообще-то не распевалась сегодня…

– Ты про валуй, про валуй-то еще не рассказывал, – ехидно вставила баба Сима.

И дед Шаня снова завел свою шарманку, будто кто-то одним щелчком переключил тумблер у него в голове:

– Значицца… Валуй кольчатый. Ножка у него полая внутрях, а шляпка слизкая такая. И пластинки, пластинки под шлямпомпэ… Запах бывает не ах. Но ежели отмочить негодяя часа три…

Мулечка тяжело вздохнула и снова погрустнела.

– А ты грибы собирать умеешь? – спросил Сережа Анечку.

– Только благородные. Белые и красные. Мы солонухи не берем. И подберезовики редко.

– Как же солонухи не брать? – удивился Сережа. – Мы вон ведра взяли для них. Знаешь, какие они вкусные, когда засолить! Грузди особенно.

– Ты прям как твой дедушка, – хмыкнула Анечка и в солидарность с Мулечкой отвернулась к окну, натянув на личико унылую гримаску.

Когда дед Шаня перечислил почти все грибы, какие знал, и перешел на партизанские воспоминания, Бегемотик наконец вырулил с шоссе на кривоватую проселочную дорогу, потрясся на ней еще минут пятнадцать и остановился, съехав на траву и уткнувшись лобными буквами VW в куст дикой малины. – Ну все! Станция «Вылезайка»! – радостно заявил дядя Толя.

Баба Сима, растирая поясницу, вышла из машины и взяла руководство грибным походом в свои руки. Живо были распределены корзины и ведра, всем без исключения «через-не-хочу» нахлобучены кепки и панамы и прочитана заготовленная агитка о недремлющем «нежрамшем» большеротом клеще. Из кармана синего пальто бабушка вытащила пузырек с одеколоном «Гвоздика» и обрызгала пахучим парфюмом с головы до пят всех, даже Жульку. Это, как она говорила, вместо дуста, верное средство от насекомышей, потому что соседка Клавдия Гурьевна так сказала.

– Ты про Лесовика знаешь? – спросил Анечку Сережа.

– А кто это? – Она удивленно взглянула на него и от любопытства открыла рот.

– Дед такой. На пне сидит.

Сережа шепотом рассказал все, что было ему известно. И про то, что Лесовик детей ворует, и про его фуражку с козырьком, и что заговаривать с ним никак нельзя. Анечка слушала внимательно, а под конец рассказа махнула рукой.

– Враки! Нет его!

– А вдруг есть?

– Ты октябренок, а во всякую чушь веришь! Небось, думаешь, что и Дед Мороз тоже есть? Ты что, маленький?

Тут баба Сима наказала всем командным голосом становиться в пары и ходить только так, на расстоянии шагов двух-трех друг от друга, чтобы не потеряться. Анечка подошла к Мише и взяла его за руку. – Я с тобой встану, можно?

Мишка победно глянул на Сережу, но руку все-таки высвободил из Анечкиных цепких пальцев.

Двинулись все в одном направлении – через канаву в глубь леса, уже по-осеннему красно-желтого. Жулька с визжащим восторженным лаем носилась кругами, иногда спотыкаясь о сучья и застревая в высокой траве. Дед Шаня велел для порядка аукаться через каждые две минуты.

Сережа шел рядом с бабой Симой и все никак не мог понять, почему девчонки такие дуры. Вот эта Анечка, например. «Деда Мороза нет», «Лесовика нет», «ты маленький». Сама она маленькая! А Сережа очень даже большой!

Он смотрел в спины Мишки и Анечки и чуть не плакал от обиды. И хотя вот уже целый час в нем зрели сомнения в реальном существовании Лесовика, сейчас ему неимоверно хотелось, чтобы тот все-таки жил, здравствовал и непременно встретился бы этим двум.

Лес оказался урожайным. Вездесущие сыроежки попались уже на месте выгрузки из автомобиля. Разномастные горькушки, белянки, серушки, подорешники, лисички путались под ногами, и было даже неинтересно их собирать – слишком уж много. Донышки ведер, припасенных специально для солонух, быстро скрылись под пестрой грибной массой.

– Я подберезовик нашла! – закричала Анечка, вырвав вместе с травой ладненький, как с картинки, гриб.

Дед Шаня подошел к ней и, взяв находку в руки, сощурился.

– Этот выбросить надо, девуленька! Вишь, под шляпкой у тварюшки розово, значит, ложный.

– Правда? – обиженно надула губки Анечка.

– Верней верного. У-у, шпионская морда, как замаскировался! Как полицай бывший. И червем, червем-то не пригублен – тоже признак, что не съедобен. Червь – он, знаешь, поумней нас с тобой будет. Дрянь всякую в рот не берет.

Баба Сима отобрала у него гриб и зыркнула в сторону убежавшей вперед Мулечки:

– А шляпка, и впрямь, с розовой подкладкой, как у некоторых.

Анечка громко вздохнула и помчалась догонять Мишку. Баба Сима зашвырнула лжеподберезовик подальше в кусты и наклонилась к Сережиному уху:

– У тебя, Сергунька, глазки молоденькие, остренькие. Ты грибочки-то ищи, но за этой опереточной и ее внучкой поглядывай.

– Зачем?

– Дурные обе. Еще потеряются!

Сережа в утешение бабушке кивнул, но сам подумал: ну как можно потеряться? Вон по правую руку тропинка, по левую – заросшая канава. Солнце, как дед Шаня только что объяснял, должно быть все время сзади, а направление надо держать вон на ту сизую тучу. И дурак захочет – не потеряется!

Тут Мишка заорал во всю глотку:

– Красный!

Дед Шаня аж подскочил.

– Погодь, не срывай! Покажи, как растет. Ай, шельмец, красавец какой! Точно ярмарочный!

Мишка сиял, как начищенный чайник. Все подбежали к покрытому бархатным мхом пеньку, возле которого прямо из середины буро-зеленого черничного куста торчала оранжевая шляпка. Точно кто-то чистил апельсин, а кожицу выбросил. Жулька виляла хвостом и ликующе тявкала. Дед осторожно раздвинул листья и срезал под корень крепенький гриб. Ножка его сразу посинела.

– Ищите рядом, в черничнике. Чую, не один он тут, шельма!

Сережа присел на корточки и начал шарить по низеньким ягодным кустам, гладя ладонью их кудрявую шевелюру. Но больше подосиновиков не было. Дед Шаня поздравил всех с почином, то есть с первым благородным грибом, похлопал счастливого Мишку по плечу и велел всем шуршать ногами по кустам, а лучше – найти палки и ими приподнимать ветки.

Мишка гордо вышагивал меж сосен, насвистывая победный марш. Сереже, как назло, попадался то разноцветный табор сыроежек, то моховики – тоже неплохо, но по деда-Шаниной табели о рангах стоящие далеко от подосиновиков. Возглавлял негласный грибной список генерал – белый гриб. Вот его бы найти! Сережа вспомнил, как они с мамой два года назад наткнулись сразу на пятнадцать штук. Ах, какие это были красавцы – с крепенькими ножками и коричневыми полукруглыми шляпками с кокетливыми прилипшими листиками! Так и стояли сейчас перед глазами – ровным рядком, будто выстроились по росту, как на уроке физкультуры.

– О-ля-ля! – вдруг закричала Мулечка и запрыгала от радости. – Нашла! Нашла!

Она держала в руках огромную свинушку, напоминавшую крышку от бабы-Симиной кастрюльки для каши, и скакала на тропинке в немыслимом танце. – Я забыла! Я забыла! – то ли пропела, то ли прокричала Мулечка.

– Что, что вы забыли, любезнейшая? – учтиво пробасил дед Шаня, пробираясь к ней сквозь поваленные сучья.

– Свой год рождения в паспорте она забыла, – чуть слышно буркнула баба Сима и одернула кримпленовое пальто, по самому краю которого уже прицепилась каемка лесного «мусора»: желтые листики, травинки и даже слизняк.