Ремонт на всю голову (СИ) - Литвин Светла - Страница 35

— Теперь я тебя буду, это самое! — кивнула на его эрегированный член, не в силах подобрать подходящее слово.

Трахать как-то грубо, любить громко, а ласкать? О!

— Чего? — брови Петеньки перекосило, я даже не смогла понять его эмоции.

То ли он удивлён, то ли возмущён или ещё что-то и я поторопилась с ответом, он же меня ласкал, оно отлично подходило.

— Ласкать, а ты что подумал? Только я тебя отмою сначала хорошенько. — выдавила ещё геля на мочалку и взбив густую пену, под довольное сопение пухнорыленького начала шоркать его шею, плечи, грудь и особенно медленно спускаться к прессу.

— Мы так до твоих ласк не дойдём же! Я усну! — нервничая Петенька подорвался, отнял мочалку и стал сам в ускоренном темпе отмываться, посадив пенную шапочку мне на кончик носа.

В какой-то момент будучи уже в мыльной пене, мы вновь уже целовались как одержимые. Петенька притянул меня к себе, заставив лечь ему на грудь между ног. Он дотянулся до лейки и целовал, поливая нас водой. Ну всем известно, что мужики два дела одновременно делать не могут. Как и его язык был везде, так и вода покидала пределы ванной, лилась коврик, и пол, он намочил мне и волосы, но практически не смыл с нас пену.

— Ты меня так не сполоснёшь! Дай! Я сама! — теперь уже я забрала у него лейку и быстро сполоснув нас переключила воду на кран.

Вернулась к Петиным губам, от его бороды было сложно понять, что у него очень пухлые и нежные губы, но сама растительность, грубая, жёсткая. Словно защита. Побрить бы тебя…думала я, заканчивая поцелуй прикусив его губу и потянув чуть на себя медленно скользя зубами. Его чудесные серые глаза были полузакрыты, но стоило мне отстраниться он их открыл. Прогладывая невероятным по красоте взглядом путь от моих губ до груди, сразу же коснулся кончиками пальцев до давно затвердевших сосков. Облизнулся и сглотнул, он был уставший и измотанный и не скрывая этого жалел, что нет сил показать мне всю свою страсть.

Я же медленно склонилась к его шее и покусывая мочку уха, неожиданно для себя открыла чувствительное место. Стоило едва коснуться мочки уха кончиком языка или губами, как он подавался вперёд, сжимал меня крепче и напористо касался живота членом. Его руки то сжимали мои бёдра, то хаотично оглаживал спину, плечи или запускал в волосы. Он прикрыл глаза и кончики ресниц лишь слегка подрагивали. Я ласкала шею и медленно спускалась ниже, получая от этих действий невероятное возбуждение. Когда я спустилась до паха и коснулась кончиком языка головки, обхватив член рукой, Петенька шумно выдохнул и нетерпеливо подался вперёд. Медленно ласкала языком нежную плоть, доводя тем самым до края, до невозможности ждать более решительных действий. И он не выдержал, обхватил мою голову, топя пальцы в волосах, толкнулся членом в рот, едва я успела облизать губы. После этого он выдохнул и больше не вмешивался в процесс моих ласк. Не заставлял брать член глубоко в рот, даже голову держал едва ощутимо, совершенно не задавая темпа. Полностью доверился и отдался мне, а я так увлеклась, что забыла о себе хотя была очень возбуждена.

И снова в его глазах невероятный восторг и восхищение, когда кончал мне в рот, когда осторожно облизывала чувствительную головку. Не могла понять, чем он так впечатлён, но что-то внутри не давало покоя.

— Что? — спросила его, облизнув губы выпрямляясь.

— М-м? — он был словно пьяный, совершенно иной мужчина, не тот которого я знала уже девятые сутки.

— Ты всегда так смотришь, когда я это делаю.

— Как так? — он оживился, хмуря брови.

— Словно это чудо-света. — поднялась на ноги и переступив через борт ванны ступила на холодный мокрый коврик.

— Тебе показалась. А что у нас с ужином? Жрать охота! Я голодный не усну! — заговаривая мне зубы, Петенька, сполоснув своё достоинство ещё ловчей меня выбрался из ванны и не прикрывшись ничем выскочил за дверь.

Что-то здесь было нечисто, ещё вспомнились Викулины проблемы с Бычком. Похоже, это у нас семейное проклятье такое, у всех мужики какие-то проблемные.

Спустя десять дней основательной подготовки комнаты я начала пытать Петеньку о деталях. Мы лежали в гостиной перед телеком бутербродом. Я в роли куска сыра растеклась по груди пухнорыленького закинув на него ногу и знатно мешала смотреть ему вечерние новости.

— Ну? — спросила в третий уже раз, потому что у Петеньки резко случились проблемы со слухом.

Ужасный мужик!

Разговаривала я словно со шкафом!

Дубовым!

— Что? — спросил Пётр, не отвлекаясь от экрана телевизора.

— Спрашиваю слон какой?

— Африканский, трубящий слон. — быстро среагировал он, и думал, видимо, что я от него отвяжусь после этого.

Наивный.

— А размеры? — снова молчание, и тихий такой вздох усталости, а значит он слышал мой вопрос, но отвечать это же языком шевелить пришлось бы.

— Я пять на пять нарисую тогда. — ответила так и ждала реакции, но нет, реакции ноль и фунт презрения.

То ли Петенька реально меня не слышал, то ли слышал вопрос, но не слышал моего же на него ответа. С нетерпением пришлось ждать, когда же новостной выпуск завершится и начать пытки уже в ванной во время чистки зубов перед сном.

— Ну так что? — спросила Петеньку, вытащив на секунду зубную щётку изо рта.

В этот момент я смотрела на его отражение в зеркале и чётко уловила, как он слегка выпучил свои прекрасные глаза. Эх! Мне б такие…

— Что? — спросил, откровенно и без стеснения прикидываясь ветошью.

— Слона говорю, каким размером рисовать?

— Ну, на всю стену. Типа в полный рост, размер один к одному. — ответил чётко, но с опаской на будущее, а там его ждали ещё вопросики.

— А. Ясно, я ещё могу природу нарисовать. Африканскую саванну. Как тебе?

— М-м. — Петенька задумался, — Надо с заказчиком посоветоваться. — этим ответом он меня заставил кое о чём задуматься.

— А как ты, кстати, с ним советуешься? — за всё время, больше чем половина месяца рядом, я ни разу не видела у него хоть какого-то средства связи.

Даже клетки с почтовыми голубями под раскладушкой не стояло. Но как-то же он вызвал участкового к моей квартире, когда я загуляла.

— Как? По телефону. — усмехнулся пухнорыленький, и вновь принялся начищать свои зубы.

— У тебя есть телефон? — спросила с сомнением в голосе, — Мобильный? — уточнила поконкретней, так как домашнего телефона у Петенька на объекте точно не было.

— Угу. — с полным ртом пены от зубной пасты Пётр часто закивал головой, веселясь по неизвестному мне поводу.

— Обалдеть! У меня полжизни в телефоне, я без него как без рук. А как ты можешь не интересоваться тем, что происходит в мире? Где он? — спросила шёпотом, словно это тайна за семью печатями и открывать её нельзя.

— Там. — Петенька указал пальцем на потолок, имея в виду сто одиннадцатую квартиру.

— Капец! Ты у меня живёшь значит третью неделю, а я даже твоего номера телефона не знаю. Чёрт! А что я о тебе вообще знаю? Кроме имени ничего! — едва не топнула ногой от досады.

— А возраст? — прищурившись, он посмотрел на меня в ожидании ответа.

— Я не помню. Ты не говорил. — буркнула я, не вспоминая вовсе таких моментов.

— Я тебе возраст говорил, сама виновата, что забыла. И плюс к этому ты знаешь, что я на завтрак готовлю рисовую кашу, а эта информация не для посторонних. — уверенно подытожил пухнорыленький, обхватил меня за шею и чуть ли не слёзно запросил; — Заяц, я так устал! Пошли спать, а?

— А телефон же как? — слон меня уже не интересовал, я хотела не то что номер получить, я на сам аппарат хотела взглянуть.

— Номер? Ну, дам я тебе номер. Дам. Но завтра. Если вести себя будешь хорошо. — смеха после этой фразочки не последовало, а это значило что он не шутил насчёт поведения.

Едва я умылась, Петенька, медленно, но верно повёл меня в спальню.

Действительно просто спать.