Страсть искажает все (СИ) - Михалина Юлия - Страница 32

— Но почему-то умерла лишь после его появления в нашем доме! — не в силах сдержать импульсивность под контролем, не унимался Кирилл. — Как можно быть таким слепым, чтобы доверять этому проходимцу?! Отец, мне иногда кажется, что ты медленно, но уверенно, сходишь с ума!

— А мне иногда кажется, что кто-то ошибся в роддоме, подсунув такого нытика, как ты! — в сердцах воскликнул Рощин-старший.

— Латунин тебя облапошит и не моргнет, вот увидишь! Если пойдешь у него на поводу, опять останешься ни с чем!

— Кирилл, сколько раз тебе говорить, в нашем бизнесе нельзя быть вспыльчивым и импульсивным, — спокойнее отметил мужчина. — Ты просишь о доверии, но сам не понимаешь, что с ним в итоге делать. Ты не готов к ведению серьезных дел.

— Гришка, значит, готов? — сощурившись, Кир подозрительно уставился на отца. — Получается я, человек, который давным-давно варится в этом котелке и знает все нюансы и тонкости дел, не готов? А Гришка, который вылез из клоповника и ничего, кроме как силой выбивать долги и вытряхивать нужные сделки чужими руками не в состоянии сделать, достоин?!

— Выходит, что так, — равнодушно пожал плечами Сергей Леонидович. — Последнее время я чаще задумываюсь, кто из вас станет более достойным приемником и окажется в состоянии удержать власть и бизнес под контролем. И, знаешь, сын? Я больше склоняюсь к варианту, что это не ты.

— Шикарно, — язвительно передразнил и, махнув рукой, направился к выходу. — Давай, отец, действуй — отдай семейное дело проходимцу из улицы. Пускай сразу разрушит налаженную схему и оставит нас ни с чем! Прекрасно! Со мной ведь постоянно что-то не так. До армии был не готов — слишком молодой и мягкотелый, теперь импульсивный.

— Вот ты и ответил на вопрос, почему Гришка, — усмехнулся Рощин-старший. — Тебе еще стоит поучиться многому. В частности, выдержке. Хотя гены твоей матери не искоренить. Нетерпимость у вас в роду. С Мариной это тоже сыграло злую шутку…

— Мать не приплетай сюда! — застыв у выхода, прикрикнул Кирилл. — Это спорный вопрос, кому и что нужно искоренять!

— Сынок, ты можешь созревать еще долго, а достойный приемник мне нужен уже сегодня. — словно не слыша, продолжал гнуть свое Сергей Леонидович. — Жизнь непредсказуемая штука. Сегодня ты полон сил и энергии, а завтра… Кто знает, будет ли оно это завтра. Мне необходимо знать, что если оно для меня не наступит — дело моей жизни останется в надежных руках. В один прекрасный момент не разрушится под давлением врагов и конкурентов, подобных Сизову. В этом плане я больше полагаюсь на Григория.

— Я так понял, это твое последнее слово? — оглянувшись, Кир глянул отцу прямо в глаза.

— На данный момент да.

— Ну и х*ен с вами! — выплюнул с придыханием. — А я докажу тебе, что способен на гораздо большее, чем твой Гришка. Сам по себе, без чьей-то помощи! Ты еще пожалеешь, что сделал ставку на него.

С этим Кирилл, громко захлопнув дверь, убежал прочь…

2010 год

После того памятного разговора пути Кирилла разошлись с путями отца. Сергей Леонидович чаще шел на поводу сомнительных авантюр Гришки. Всегда и всё прощая. Сорванные якобы случайно сделки. Подставы, которые едва не привели к потере бизнеса. Попытки примириться с Сизовым, поделив территорию.

Рощину-старшему казалось, будто это благоразумно и правильно. Кирилл запросто мог согласиться, если бы дело не касалось Латунина. Здесь, при всем желании обратного, Кир шел наперекор родственничкам. Чтобы доказать — он справится. Его вспыльчивость и порой не самые логичные методы, способны давать плоды. Он достоин места под солнцем.

Кирилл сдержал слово — доказал, что лучший. Странным, нелепым способом, но сделал именно так, как обещал. Жаль, что отец ничего этого не увидел. Или как раз хорошо, что так получилось? Сергей Леонидович наверняка с десяток раз в гробу перевернулся после событий шестилетней давности. Ну и пускай. Всё давно кануло в небытие.

Но как бы Рощин не убеждал себя и не упирался, что не имел выбора, поступал правильно, по-прежнему жалел об одном — что в свое время смог найти к отцу подход и нормально поговорить. Что навечно так и остался для Сергея Леонидовича плохим сыном.

Утро встретило Маргариту нависающими над поселком хмурыми тучами и мелкими противными каплями дождя, барабанящими в окна. Не хотелось, но осень вступала в свои права, окутывая душу меланхолией и ощущением безысходности. Заставляя замирать не только природу, но и оставляя внутри тревогу и грусть. Как раз под стать происходящему. Так же муторно, печально и единообразно.

Приведя себя в порядок, Одинцова с сожалением решила, что сегодня традиционную конную прогулку придется отменить. Причина не в неблагоприятной погоде.

Олег. Вот что, точнее кто, беспокоил девушку. Очередная вероятность встречи с ним. Последний разговор ставил под сомнение, что Чернышевский сдержит данное немного ранее обещание приезжать к реке на протяжении нескольких дней подряд. Тем более в такую погоду. Но недооценивать его не стоит. Как оказалось, этот человек во многом не изведан. Кто знает, какие неожиданности ждут в дальнейшем.

— Доброе утро, — стоило Марго ступить на порог столовой, поприветствовал Кирилл.

На секунды застыв, взглянула на восседающего во главе стола мужчину, прикидывая, в каком он расположении духа.

Пристально изучая девушку исподлобья, Рощин продолжал намазывать тост клубничным джемом. Не сказать, что злой или недовольный, на удивление загадочный. Словно что-то выжидающий.

— Доброе, — на выдохе бросила. Стараясь скрыть волнение, прошла к столу и присела на свое место, по правую руку от Кирилла.

— Как спалось? — отложив нож, мужчина откусил гренку, продолжая сверлить девушку глазами.

— Нормально, — невольно пожала плечами и потянулась к заварнику, чтобы налить кофе.

Если откровенно, спалось Маргарите отвратительно. С вечера уснула хорошо. Неожиданно для самой себя, пытаясь осилить очередную книгу. Подобное редко бывало, но вчера сморило. Переживания и размышления сделали коварное дело. Идиллия в царстве Морфея длилась недолго. Большую часть ночи плелись невнятные, невразумительные сны.

Вокруг гремели выстрелы, от которых пыталась сбежать, скрыться в убежище. Словно по минному полю, где один неверный шаг — взрыв. Мимолетные кусочки прошлой жизни… Инанна. Знакомые до мельчайших деталей стены персонального ада. Страшные обрывки первого и последнего дня в золотой клетке. Снова взрыв. А затем… тишина. Такая нереальная. Буквально оглушающая. Такая бывает разве что после смертельных сражений, в которых заведомо выигрывает дама в черном плаще с огромной косой. Для полноты картины не хватало карканья ворон.

Вместо этого — образ склонившегося на корточки мужчины. Смутно знакомое лицо и небесные глаза, глядящие с любовью и сожалением. Глаза, которым хочется довериться. И крик. Громкий, пронзительный. Вроде звучавший из уст самой Маргариты, но словно со стороны. От маленькой девочки, с каждым разом сильнее и сильнее тянущей незнакомца с добрыми глазами за полы пиджака и умоляющей об одном: «Не уходи! Пожалуйста, не уходи. Папочка…»

Папочка? Разобраться до конца не представилось возможным. Картинка сменилась не менее удивительной. Марго одна, посередине огромной поляны, лихорадочно осматривается, пытаясь понять, куда идти дальше. И вот оно — спасение. Кирилл. Негромкий зов за спиной. Оборачивается — Олег.

Мелкая дрожь накрывает с головой. Девушка не понимает, что делать. Тем временем между мужчинами появляется широкий канат, который каждый норовит перетянуть на себя. Вместе с Маргаритой. Кажется, это длится бесконечно. Она крутит головой. Секунда и канат рвется. Вместе с потаенными струнами души. Приходит спасение. Пробуждение от безумного, нелепого кошмара…

Вздрогнув, Марго пролила кофе на белоснежную скатерть. Зыркнула на Кирилла, вопросительно вздернувшего бровь. Спешно отставила от себя злополучный чайник и, сжав пальцами виски, уставилась на огромное коричневое пятно, расплывающееся по скатерти.