Каторжанин (СИ) - Башибузук Александр - Страница 55

А вот с отходом сложилось не так благополучно. Мои бойцы отступили, а японцы, вместо того, чтобы заняться преследованием, сунулись глянуть, что с начальством.

В кабинет заскочил Свиньин, прижался к стене и несколько раз выпалил в коридор.

— Японцы…

— Черт… — я кинулся к окнам, но они оказались закрыты мощными кованными решетками.

Сложилась патовая ситуации, самураи толклись на лестнице, ближе мы их не подпускали, но и сами оказались заперты в кабинете.

— Что дальше? — интендант сбросил стрелянные гильзы из барабана револьвера и принялся быстро засовывать патроны в каморы.

Я еще раз чертыхнулся. Бежать прямо на пули по узкому, длинному и прямому коридору — занятие для клинических оптимистов, читай — идиотов.

Но ничего более толкового в голову не приходило. Ну что же, сам завел людей в ловушку, мне их и вытаскивать.

Я вбил очередную обойму в магазин маузера, загнал патрон в патронник и перебежал к двери. Сколько получится — ползком, дальше на рывок, а там уже по ситуации.

— Прикроете меня…

— Сделаем… — Свиньин стал на колено возле дверного проема и прицелился.

Айн молча кивнул, методично посылая пулю за пулей в коридор.

Я выдохнул, быстро пробормотал молитву, но выскочить не успел. Внизу загрохотал пулемет Луки.

А еще через пару минут, со стороны лестницы в коридор вылетел японец, влепился в стену, сполз по ней и застыл, неловко разбросав руки и ноги, словно сломанная кукла. Еще один рванул в нашу сторону, но бабахнула короткая очередь, из спины солдата выплеснулись кровавые ошметки, а сам он кубарем покатился по полу.

Следом появился Лука, удивительно похожий на вставшего на ноги медведя с дымящимся пулеметом в руках.

Но тут же спрятался за угол и настороженно проревел.

— Ты как там, Ляксандрыч?

— Большая пришла!!! — айн припустил к своему дружку, на ходу радостно причитая. — Где так долго ходила? Моя мала-мала помирать собралась…

Мы тоже не заставили себя ждать.

— Ты как здесь оказался?

— Дык, думаю, мало ли что… — Мудищев пожал плечищами и скорчил виноватую рожу. — Ты уж извини, Ляксандрыч, что порушил приказ. А наши того, к причалам пошли…

— Цел?

— А что со мной сдеется?

— Не забуду… — я попытался обнять его одной рукой, но из-за габаритов великана получилось не очень. — А теперь ходу парни, там наш мореман уже должен был японское корыто на копье… тьфу ты, на штык взять…

Стрельба в поселке стихала, выстрелы слышались только из района тюрьмы. Правда со стороны порта начали часто бахать пушки не самого крупного калибра.

«Из револьверных Гочкисов палят, что на миноносце стоят, других таких мелкашек здесь просто нет… — определил я. — Ну, мичманюга, если не взял посудину, лучше сразу сам утопись…»

А когда увидел стоящий у причала миноносец и матросика, в нашей, родной, матросской форменке, на корме у четырехствольной пушки и гражданского ополченца рядом с ним, радостно заорал.

— Быть тебе адмиралом, мичманок! Если не государь батюшка, сам представлю!!! Ходу, парни, ходу…

Правда пока бежали к причалу, нас успели обстрелять со стороны складов и пакгаузов. Но после того, как туда саданули из пушки, обстрел быстро прекратился.

Взбежав по сходням, я едва не споткнулся об труп японского матроса на палубе, выхватил из сумки ракетницу и выпустил в черное небо желтую ракету — сигнал общего сбора.

— Где Максаков?

Матрос у пушки не оборачиваясь, показал куда-то себе за спину.

Я пробежался по палубе к рубке.

— Сергей Викторович…

— Я занят… — сурово бросил мичман и грозно заорал одну из множества переговорных труб. Стерненок, копаешься, якорь тебе в клюз! Под линьки захотел? Давление какое? Что-о-о? Запорю стервеца… — и только потом снизошел ко мне. — Взяли почти чисто, потери — всего четыре человека. Несколько японцев заперлись в матросском кубрике и офицерской каюте. Машинное свободное, угольные ямы и крюйт-камера — тоже. Расчетное время отплытия — час — маршевые котлы были заглушены. Все мои в котельной. Если с вами есть люди, пусть займут оборону на палубе и причале, а Зеновича с пушки снимите, и направьте ко мне, ему еще торпеды воздухом заряжать…

После чего опять потерял меня из внимания.

«Вот же сучонок!» — восхищенно подумал я, но мешать мичману не стал, убрался опять на корму и окликнул матроса:

— Голубчик, там тебя ваш адмирал кличет. Но прежде покажи, как на этой шарманке играть.

— Сюда кассету со снарядами вставлять… — солидный усатый матрос ткнул пальцем в раструб на казеннике. — Целится — через прицел, эту загогулину крутить… — он показал на массивный рычаг, очень похожую на ручку мясорубки. — Только самому не сподручно, вторым номером озаботьтесь. И прижимайтесь плечом сюда. Все!

И убежал, громко топая башмаками по палубе.

Я повел стволами и весело бросил интенданту.

— Ну что, Алексей Федотович, освоим адскую машинерию?

Ко второй пушке встали Лука с Тайто.

Между складами вдруг показались силуэты, я крутнулся стволами туда, но сразу облегченно вздохнул — это уже начали собираться наши — люди из отряда Собакина, но их оказалось до обидного мало, около десятка раненых бойцы тащили на себе.

— Почти половина в потерях… — зло сплюнул подпоручик. — Раненых много, позже точно доложу…

— Что с капитаном… — я не закончил фразу, увидев, как барон Д`Айю, помогает подняться на корабль капитану Стерлигову. Француз выглядел почти невредимым, если не считать расквашенный, опухший нос и разбитые губы, а вот Стерлигов… на капитана было страшно смотреть — лицо юриста превратилось в сплошной кровоподтек и было похоже на ужасную маску.

— Вы как, Борис Львович?

— Пока живой… — махнул юрист рукой, со стоном приваливаясь к барбету орудия. — Уж извините, Александр Христианович, так получилось. Фото и документы у японцев… но я постарался направить их по ложному пути. Даже не знаю, как вас благодарить, я уже думал — все…

— Твари, твари!!! — злобно шипел Шарль, оскалившись в злобной гримасе. — Недолюди, варвары! Они били меня по щекам, как какую-то проститутку! Меня, Шарля Д`Айю!!! Но я им ничего не сказал!!! Александр, клянусь, теперь это и моя война!

Но разговор пришлось прекратить, из рубки выскочил Максаков и властно заорал:

— Все в трюм! Марш с палубы! Те, кто останется у орудий, переоденьтесь в японскую матросскую форму — хрен его знает, на кого по пути во Владивосток наткнемся. Через полчаса отчаливаем. Зенович, гони их…

Я обеспокоенно повел взглядом по причалу. Все, кто выжил уже были на миноносце, но Майи с Мадиной все еще не было видно…

— Где вас носит, черт побери… — я глянул на часы и еще раз остервенело выругался.

По всем расчетам сестры уже должны быть на корабле — со стоянки до причалов всего метров семьсот-восемьсот.

Прохлопали ракету? Вряд ли, для этого надо быть совсем пустоголовым.

Наткнулись на японцев? А вот это может быть. В Александровске их еще полным-полно, потому что, я не ставил перед собой задачу очистить поселок начисто. Но с Майей и Мадиной охрана — двое казаков, да и маршрут выдвижения я им выбрал самый безопасный. Твою же мать! Ведь с ними еще переводчик. Сучонок может какую-нибудь пакости учудить, чтобы реабилитироваться перед своими. Предателям доверия нет…

В станину орудия вдруг с лязгом влепилась пуля, вторая свистнула прямо рядом с ухом.

Лука крутнул орудие на тумбе и сразу же, с резким грохотом, в сторону пакгаузов полетели ярко зеленые трассера, заканчивающиеся дымными вспышками.

Стрельба с берега немедленно прекратилась.

— Можем отчаливать! — заорал из рубки Максаков.

Я зло стиснул зубы.

Гребанные святые угодники! До рассвета — всего полтора часа, а мы возимся как вошки на гребешке. Того и гляди, подкрепление из Арково или Михайловки подойдет. Да и местные могу прийти в себя и организовать контратаку. Опять же, на перехват могут кого-нибудь морем послать. Счет на минуты идет.