Ангел из пробирки (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 37

Он не поверил своим ушам

— Как ты меня назвала?

— Эль. А что, тебе не нравится? Понимаешь, мою сестру я зову Ари, так что тебе достались последние буквы твоего имени.

Он опустился на матрасик рядом с нею

— Нет, мне нравится. Очень. Просто… Меня никогда никто так не называл.

Она весело чмокнула его в кончик носа.

— Ну вот и отлично. Это будет твоё тайное имя: только между мной и тобой. И пойдём уже на кухню, а то я сейчас от тебя кусочек откушу.

Три дня вслед за этим прошли как в угаре. Новоявленным любовникам всё время хотелось быть вместе, касаться друг друга, обнимать, целовать, ну, и так далее. Все дела были забыты. Они переместились в спальню Гелены, потому что там была самая большая и крепкая кровать, и вставали с неё только ради еды и водных процедур.

Но вот на заре четвертого дня они, голые и сонные, оба вышли на веранду, чтобы посмотреть на небо и определить по нему, какой будет день. В это время на запястье Гели застрекотал комм.

Она подняла брови: в это время ей обычно никто не звонил, даже бесцеремонная Рахель.

Гели, на всякий случай отключив изображение, приняла вызов. Раздался хорошо ей знакомый голос Фреда Марсдона:

— Гели, детка, я скоро буду. Нам надо серьёзно поговорить.

Он поставил ей в известность и отключился, даже не выяснив, хочет ли она с ним разговаривать. Золотой туман, до сих пор застилавший сознание женщины, развеялся. Просто так врываться сюда без предупреждения даже Фред бы не стал. Значит, происходит что-то серьёзное.

Ариэль тоже услышал слова Фреда и теперь смотрел на неё взволнованными чёрными глазами. Она подумала, что он ждёт указаний, и это слегка напрягло. Но оказалось, что Ариэль уже всё придумал и решил.

— Это твой родственник? Я не думаю, что должен попадаться ему на глаза, да ещё в таком виде. Пойду оденусь и буду изображать из себя слугу, которого не слышно и не видно. Связывайся со мной по комму, пока он тут. Думаешь, ему надо приготовить комнату?

У Гелены чуть слёзы не навернулись на глаза. Милый! Как он правильно все понимает! Она и сама думала дать такие указания, но не решалась их произнести, боясь обидеть. А он сам сообразил.

Тут она бросила взгляд в сторону моря и заторопила возлюбленного:

— Эль, всё верно, так и действуй. Только давай скорее. Чует моё сердце — ещё пятнадцать минут и этот гад нагрянет.

Ариэль чмокнул её и исчез в доме. Гели тоже поторопилась к себе. Надо было одеться, умыться и причесаться. Хорошо, она не Ариана, её наряды и прическа занимают всего пару минут.

Когда глайдер с Марсдоном на борту сел на воду у пирса, Гелена встречала его в своём обычном наряде. На столике в гостиной их ждал лёгкий завтрак. Ариэль же как растворился: его было не слышно и не видно.

Фред оглядел комнату, в которой он не был после того, как в ней поменяли интерьер, и сказал:

— А ты неплохо устроилась, Гели. Скромно, но стильно. Тесс Мишколен правила папину работу?

Гелена не была настроена ходить вокруг да около и вести светские беседы. Поэтому сказала:

— Да, Тесси. Но какое это имеет сейчас значение? Давай, Фред, выкладывай, с чем прилетел. Поговорим начистоту прямо сейчас. Если после этого останется желание обсудить другие темы — пожалуйста, с превеликим моим удовольствием.

Марсдон скривился, будто хватил лимон без сахара, но ответил:

— Если ты так хочешь… Пожалуйста. Скажи мне, Гели, что ты знаешь о своём молодом любовнике?

Вопрос был на засыпку. За всё время Гели не удосужилась открыть генетическую карту Ариэля. Она также не прочитала и сотой доли материалов, оставленных мужем, только копировала и рассылала, заботясь о безопасности. Безопасность! Гели чуть не подскочила на месте, вспомнив: программу, присланную братом, она так и не установила! Увлеклась своим чувством и забыла обо всём. Дура!

То, что она не ответила, а только молчала и таращила глаза, Фред истолковал по-своему.

— Гели, ты знаешь только то, что сказала Ариана, ну, и что наболтал тебе этот мальчик. Так сказать, самую сердцевину, ядрышко. Но у любого плода есть еще мякоть и кожура.

— Ты хочешь сказать, — задумчиво произнесла Гели, — Важны также привходящие обстоятельства. О чём же ты пытаешься меня предупредить? О какой опасности?

Она вспомнила уроки Квентина и попыталась заставить Фреда проговориться и выдать больше, чем он намеревался. Если не получится, ну что ж… Но если всё выйдет… Как заставить работать на себя полученную информацию детей в семье Ригел учили с младенчества.

Кажется, сработало. Фред напрягся, резко выдохнул, затем глубоко вдохнул, как будто собрался нырять, и выпалил:

— Гели, твой муж был гений!

Женщину пробил нервный смех. Столько эмоций для того, чтобы сказать банальность! Она хохотала Фреду в лицо и никак не могла остановиться. Уже слёзы выступили и потекли по щекам, но Гелена никак не могла взять себя в руки.

Фред сидел напротив неё весь багровый от злости. Его обычная маска холодного делового человека, как и другая — добродушного светского льва, водой стекали с его лица и из-под них проступал настоящий Марсдон: страстный, целеустремлённый и безжалостный. Такой мог подослать наёмных убийц, а при случае и сам убить.

Гели с трудом остановилась и, утирая слезы салфеткой, проговорила:

Прости, Фред, но я знаю, за кем была замужем. Меня насмешило, что ты прилетел сюда чёрт знает откуда, чтобы сообщить то, что я и без тебя отлично знаю.

Марсдон медленно успокаивался, снова натягивая на себя маску. Третью. Через несколько вдохов и выдохов перед Гели появился некто, располагающий к доверительной беседе. Не то священник, не то врач-психотерапевт.

Гелена, дорогая, я тебя понял. Но ты зря смеялась: эту фразу я сказал для того, чтобы предварить дальнейшее. Итак, ты уже знаешь, что твой муж искусственно создал вполне настоящих людей. По большому счёту можно считать их клонами: не знаю, как он это делал, я не биолог, но в каждой яйцеклетке, из которой потом развивался зародыш, был набор хромосом только одного человека. Исправленный и улучшенный Калле лично.

Гели обо всём этом успела прочитать и знала не хуже Марсдона. Но перебивать Фреда сейчас было попросту опасно: заткнётся и ничего толкового больше не скажет. Так что она кивнула, как будто приняла его слова к сведению, и жестом предложила продолжать.

— Ты понимаешь, этот эксперимент и тогда был противозаконным. Даже можно сказать: тогда особенно. Очередной закон против действий с геномом человека был только что принят. И Калле решил подстраховаться.

— Подстраховаться?

Последний закон, принятый по этому поводу, вводил в абсолют запрет на вмешательство в геном человека и очень сильные ограничения на использование биореакторов для выращивания младенцев из зародышей.

Законы, позволяющие и запрещающие вмешиваться в наследственность человека, принимались с определённой периодичностью. Первые задавали границы такого вмешательства, вторые — запрещали совсем. В своё время когда Гелена изучала их, у неё создалось впечатление, что каждый раз законодатели действовали под влиянием царивших в то время в обществе эмоций. Эмоции же обычно бывали вызваны тем или иным громким случаем. Последнее запрещение случилось после того, как выращенный в «искусственной матке» посмертный сын некоего богача устроил резню в своей школе и успел убить двадцать шесть человек прежде чем его смогли остановить. Пареньку было четырнадцать.

Его родители не могли иметь детей естественным образом, причём оба. Они обратились к врачам и те предложили поместить геном отца в яйцеклетку матери, а затем вырастить искусственно. Богач и его жена согласились, только попросили кое-что подправить в отцовских хромосомах: сын должен был родиться полностью здоровым, умным и красивым. Так и было, пока четырнадцатилетний паренек в ответ на замечание учителя не вытащил из одного кармана нож, а из другого — мини-бластер. Комиссия научных светил и известных политиков изучала этот случай и пришла к выводу: вмешательство в геном вызвала повышенную агрессивность, которая и привела к трагедии.