Леди Некромант (СИ) - Булгакова Ольга Анатольевна - Страница 41

— Послушайте, я не хочу доводить до этого, — Фонсо указал на книгу в ее руках. — Но консуммация нужна. Поверенная очень заинтересована. Да и другие следят, ждут. Вы же понимаете.

Виконтесса кивнула:

— Понимаю.

— Нам лучше разобраться сейчас. Чем убедительней это будет выглядеть, тем быстрей уедет леди Льессир. Те, кто устроил этот брак, должны остаться довольны, — чувствуя, что опять и так не к месту распаляется, подчеркнул Эстас.

Леди молча кивнула.

— Сколько мужчин у вас было?

Она покраснела еще гуще и, глядя в глаза собеседнику, твердо ответила:

— Ни одного.

— Так я и думал, — хмуро выдохнул Фонсо, отгоняя премерзкую мысль, навеянную картинками в подарочной книге.

Виконтесса удивленно вскинула брови и, к счастью, не уточнила, почему это признание Эстаса совершенно не сочеталось с его прежним поведением.

— А волосы? В самом деле боевое ранение?

Она чуть помедлила с ответом, но серьезных глаз не отвела:

— Мне отрезали волосы, а могли забрать жизнь.

Эстас снова почувствовал себя полным недоумком. Он должен был догадаться, в чем дело. Должен был понять, что королева так отомстила сопернице, «зеленоглазой Кэйтлин». Должен был! А позволил чувствам полностью затмить разум. Позволил превратить себя в орудие, в средство унизительной мести.

Стыд и вина разъедали душу. Хотелось как можно скорей выйти из этой комнаты, не видеть виконтессу, не чувствовать на себе ее изучающий, спокойный взгляд.

— Тогда это вам, — с этими словами Эстас Фонсо протянул леди флакон.

Она не взяла, на бледном лице читалось недоверие.

— Это куриная кровь. Дьерфин, лекарь Дарл, хранит про запас немного. Для каких-то зелий. Набрызгайте на простыни. Постарайтесь до отъезда леди Льессир изображать недомогание. И злость на меня.

Он говорил сухо, рубил фразы, с каждой минутой все больше бесился из-за собственной дурости и мечтал об избиении чучела, горячей воде и сне. Пусть коротком, лишь бы без сновидений.

Виконтесса Россэр долго смотрела ему в глаза, протянула руку к пузырьку.

— Спасибо, — тихо и серьезно поблагодарила леди, когда флакон оказался в ее ладони.

— Я рад, что мы поговорили, — выдохнул Эстас.

Он хотел бы извиниться за то, что сомневался в ее праве носить белое. Стоило попросить прощения за то, что напугал ее пренебрежением к брачному закону, а во время праздника совсем не уделял ей внимания. Но все общие фразы казались невозможно глупыми и бледными. Зная, что она бы все равно не поверила этим извинениям, командир Фонсо коротко поклонился, пожелал доброй ночи и пошел к двери.

— Милорд! — окликнула виконтесса, когда его ладонь уже коснулась ручки.

Эстас Фонсо, приятно удивленный такой переменой обращения, повернулся к леди.

— Мои глаза светились в церкви не потому, что я так хотела или планировала, — она прижимала к груди пузырек с кровью. — Я вообще на это не могу влиять. В храме был призрак. Я подумала, вам нужно знать.

— Хорошо, что мы прояснили и это недоразумение, — Эстас даже изобразил подобие улыбки. Конечно, приятно узнать, что виконтесса не пыталась его нарочно запугать, но сейчас разговор о призраках и других мертвых был исключительно некстати.

Дверь закрылась, пузырек уютно лежал в ладони и отогревал заиндевевшее, бьющееся с перебоями и через боль сердце. На глаза навернулись слезы, и сдержать их, как и благодарственную молитву Триединой, образумившей моего мужа, я не смогла. Обхватив себя руками, беззвучно плакала.

У меня ведь не было сомнений в том, что Эстас Фонсо придет ко мне в спальню вовсе не для разговоров! Кому или чему удалось изменить его отношение за каких-то полчаса? Настолько, что кипящая ненависть превратилась в понимание!

Хотелось бы, конечно, думать, что вдали от леди Льессир у моего супруга внезапно заработал разум, но с образом предателя, который обрек целый город на уничтожение, такое самопроизвольное прозрение не сочеталось. Ему явно помогли додуматься до правильных выводов. Но кого он слушал?

Ответ подсказал пузырек в руке. Кажется, чудесным избавлением от насилия я обязана Дьерфину Дарлу. Радует, что командир готов прислушиваться к советам. Еще больше обнадеживает то, что у него в друзьях умный и порядочный человек. Хочется верить, что они все же друзья, а не просто сослуживцы.

Заснуть так и не получилось — память все время подбрасывала мне то один, то другой кусок прошедшего дня, разбавляя видения образами знакомства с Рысьей лапой и некоторыми ее обитателями.

Командир был закономерно зол из-за платья и волос, да любой на его месте реагировал бы так же. При этом держался вполне сдержанно, нужно отдать ему должное. А словам «Я не хочу и не собирался принуждать» я поверила. Очень искренне он их произнес, так, будто его оскорбило предположение. Кажется, заслугу лекаря я сгоряча преувеличила.

Вспоминалось общение с леди Льессир, куцые обрывки записей о заседаниях военного трибунала, обвинения, выдвинутые против Эстаса Фонсо.

Как все-таки странно. Королева и за восемь лет не простила его. А для нее Хомлен — всего лишь точка на карте, стратегически важный пункт. Но хомленцы явно не держали на командира крепости зла. Почему так? Ведь их дома сжег Каганат! Их близкие погибли!

Что-то здесь не сходилось. Оставалось надеяться, что Артуру удастся найти документы в архиве. А пока он ищет, нужно будет выпытать подробности у лекаря или у самого Фонсо. Как показал опыт, мой муж вполне способен спокойно разговаривать.

Промаявшись без сна до самого утра, я почти не восстановила резерв и, глянув в зеркало, убедилась в том, что выгляжу именно так, как приятно было бы видеть Ее Величеству Мариэтте. Мертвенная бледность, темные круги под покрасневшими глазами, светлые губы, очевидная усталость. Пудра лишь укрепила зеркало во мнении, что я больна. Даже подводка, подчеркнувшая глаза, сделала акцент не на разрезе и величине, а на красных прожилках мелких сосудов. И как только умудрилась?

Успокоив себя тем, что леди Льессир возрадуется и поскорей уедет, я надела привычное черное платье, досадливо покосилась на часовенку, видимую из моего окна. Серебристые стрелки показывали без малого семь — привычка снова подняла меня с рассветом, а до позднего в честь праздника завтрака оставалось еще два часа. Этого времени вполне хватило бы, чтобы вызвать Артура, и я, сообразив, что забыла вечером закрыть дверь, пошла исправлять это упущение.

Мне оставался лишь шаг, когда в дверь тихо постучали. Дождавшись ответа, в комнату вошел Эстас Фонсо. Праздничная форма сменилась повседневной, но украшенной торжественной перевязью. На темно-рыжих волосах у лба блестела вода, от командира ощутимо пахло пихтой. Тоже не мог уснуть?

Супруг коротко кивнул мне, бесшумно притворил дверь.

— Доброе утро, миледи, — прозвучало мрачно и глухо. — Боюсь, одной лишь кровью на простынях отделаться не получится.

— После ваших слов утро перестало быть хоть сколько-нибудь добрым, — вздохнула я.

— Служанка леди Льессир вчера вечером попыталась пройти в эту часть крепости, — сухо, будто докладывал мне обстановку на поле боя, сообщил Фонсо.

— Стоило догадаться, что поверенная пошлет шпиона, — нахмурилась я, мысленно оправдывая намерение Артура разнести кабинет высокородной интриганки.

— К счастью, господин Дарл догадался и перехватил ее еще на лестнице.

— Он прозорлив, — похвалила я.

Эстас Фонсо кивнул.

— Да. Этого не отнять. Я рад, что он сохранил трезвость ума, — командир чуть замялся, но добавил: — Правда, его сложившаяся ситуация не затрагивает напрямую.

Вот как? Неужели супруг испытывает неловкость и пытается хоть как-то оправдаться?

— Когда эту комнату увидят служанки, здесь должно быть больше разрушений, — сухо продолжил командир.

Я вопросительно вскинула брови, но уточнить ничего не успела.

— Благодаря служанке поверенной все рыси без исключения убеждены в том, что без права годи не обойтись. Что вы никогда не разделите со мной постель по доброй воле. Что вы побрезгуете законным мужем после принца, — глядя мне в глаза, заявил Эстас Фонсо.