Хонорик - таежный сыщик - Сотников Владимир Михайлович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/43
• Следующая

– Как Пушкину, – сказал Ладошка.

– Почти, – усмехнулся Холмогоров. – А похоронен он на обычном кладбище.

Макар подошел к металлической пирамидке и удивленно спросил:

– И она плавала, держалась на воде? Странно.

– Что ж тут странного? – ответил Холмогоров. – Она пустая внутри. Но ты прав – странности в этом бакене хватает. Во-первых, вызывает удивление, что столетний бакен – а металлический! Более естественно, если б он был деревянным, как современные. Даже в наше время никак не перейдут на другие материалы – пластмассу там или еще что... Дерево – оно и есть дерево, вон его сколько вокруг. Подгнило в воде – взял да и поменял, несложно это. А делать бакены из металла, да еще сто лет назад... Долго я разгадывал эту загадку – пока не разузнал подробно про жизнь того самого бакенщика.

– Ивана Тетерева? – уточнил Макар.

– И вы про него наслышаны? – вскинул брови Холмогоров.

– Да чего там наслышаны, – отмахнулся Макар. – Просто знаем, что жил здесь такой. И инициалы на камне я поэтому сразу разгадал.

– Правильно, – подтвердил Холмогоров. – Интересный был человек! Когда-то давно, еще при царе, он был сослан в наш поселок. Во время русско-японской войны он писал в газеты статьи против этой войны, письма самому царю. Правительство это расценило как революционную деятельность и наказало Тетерева ссылкой. Он приехал сюда и стал работать бакенщиком.

– А нам говорили, что он был этнографом, как наши родители, – удивилась Соня.

– А он всем был! – ответил Холмогоров. – И этнографом, и инженером, и с работой бакенщика справлялся. Неугомонный был человек. И всегда старался что-то новое придумать, улучшить жизнь. Вот и эти бакены придумал – и где он их раздобыл? Не делали же их по специальному заказу. Наверное, где-нибудь в Красноярском порту валялись бесхозные железки – то ли части каких-то корабельных механизмов, то ли действительно портовые бакены... Я это так и не установил. Но дело в том, что Тетерев привез их на пароходе и приспособил под бакены на своем участке реки. И служили они ему исправно! А потом не очень умное начальство, смешно подумать, запретило такое самоуправство. Мол, все бакены на реке должны быть одинаковыми. Деревянными. И пришлось Тетереву послушаться, поменять. Наверное, жалко ему было своих трудов, и он приспособил свои пирамидки для полива грядок.

– Как это? – не понял Макар.

– Говорю же, неугомонный был человек, даже чудаковатый, – засмеялся Холмогоров. Видно было, что рассказ о Тетереве доставляет ему удовольствие. – Представляете, он выпилил у этих пирамидок основания и расставил на огородах у тех людей, которым трудно было носить воду для полива своих грядок. У старушек, у одиноких женщин, у которых были маленькие дети. Вкопал пирамидки остриями в землю – и сосуды для сбора воды готовы. Дождь их заполнял, и просто так можно было, не торопясь, добавлять туда воду. А когда выдавалась засуха, достаточно было небольшого усилия, чтобы сосуд наклонить, и вода растекалась по специальным канавкам, орошая грядки. Хоть и простое приспособление, но главное – облегчало труд! Ну а одну, вот эту пирамидку, Тетерев притащил сюда. Наверное, просто для красоты. Так и стоит, и ведь не проржавела за столько лет. Но это и неудивительно – ведь ее все время подкрашивают, берегут. В память о Тетереве.

– Кстати, это изобретение с поливом грядок очень хорошо характеризует Тетерева, – сказала Соня. – Значит, он стремился во всем помогать людям.

– Вот именно! – подхватил Холмогоров. – Именно это я и хочу сказать, вспоминая эту смешную историю с пирамидками.

– Не такую и смешную. – Соня все же улыбнулась. – Когда речь идет о помощи людям, то все простые и даже смешные дела становятся важными.

– Интересно, а у этой пирамидки Тетерев успел выпилить основание? – заинтересованно пробормотал Макар.

Он, в отличие от сестры, не любил отвлеченных рассуждений.

Но Холмогоров его не улышал. Он ловко вскарабкался на камень и полез по столбу, цепляясь за скобы, – проверять наверху лампочку. Макар приблизился к пирамидке, легонько постучал по ней костяшкой пальца. Почему-то гулкого звука от внутренней пустоты он не услышал. Но тут ему пришлось посторониться – сверху слезал Холмогоров.

– Нормальная лампочка, – сказал он. – Но ведь нельзя сказать, что наша прогулка оказалась напрасной, правда?

– Здоровская прогулка! – поддержал его Ладошка. – Я и в телевизоре столько всего интересного не увидел бы. И Нюк спокойно себя вел, все слушал, как какой-нибудь отличник.

Все засмеялись.

– А Общая книга куда подевалась? – спросил Макар. – Самый важный труд Ивана Павловича Тетерева?

Тут Холмогоров нахмурился:

– Общая книга, говоришь? А вот этого я не знаю. Ты об этом у Фоминишен спроси. Тетерев квартировал в этой избе, когда еще их бабушка с дедушкой живы были. Может, что и расскажут. А я так считаю: если до сих пор не обнаружились записки Тетерева, то и нет никаких книг. Не иголка же это в стогу сена!

Макар с удивлением посмотрел на бакенщика. Странный народ эти взрослые, что и говорить. Заладили чуть ли не в один голос – нет и нет! А если нет на виду такой важной вещи, то почему бы ее и не поискать получше?

Но только Макар хотел высказать свои справедливые предположения, как Соня ойкнула и уставилась на свои часики:

– Ох и попадет же нам! Мама с папой, наверное, с ног сбились в поисках!

Надо ли говорить, что возвращение после Сониного испуганного напоминания было чуть ли не стремительным. И Холмогоров чувствовал себя виноватым, что без разрешения родителей увел ребят на такую продолжительную прогулку. А Макар понимал, что продолжать интересный разговор в таких условиях бессмысленно. Важные дела не терпят суеты.

• Предыдущая
• 19/43
• Следующая