Чистильщики (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 21

А еще – мысль о том, что может Дегер его все-таки найдет. А если Дегер его найдет – все будет хорошо! Потому что с Дегером ничего не страшно! Он всех победит! А потом они выкопают золото и сбегут куда подальше! Трудно придется, конечно – золото очень тяжелое, много его там, но они постараются! Своя ноша небось к земле-то не пригнет!

Он снова взаперти. Но не в темнице. В темнице пахнет нечистотами, потом, старой соломой и страхом. Здесь вообще ничем не пахло – кроме…едой? Еда! Тут есть еда!

В животе забурлило, даже затошнило от голода! Если его, Юсаса, лечили, значит тратили его силы. А они восстанавливаются только одним способом.

Юсас принюхался – пахло откуда-то справа, видимо, от стола. Сполз с кровати, встал на здоровую ногу, потянулся рукой…есть! Край стола! Держась за кровать, попрыгал к столу на одной ноге, вцепился в стол и тут же пошарил по столешнице правой рукой.

Кувшин – холодный, запотевший. Чашка – куски лепешки в ней! Рядом еще чашка – мясо! Пахнет жареным мясом!

Едва не постанывая от наслаждения впился коренными зубами в такое сладкое мясо, с трудом прожевал, проглотил. Схватил кувшин и отпил из него – разведенное вино? Терпкое, кислое, такое желанное!

На следующие пятнадцать минут мир умер. Остался только невидимый стол, остро пахнущее пряное мясо, свежие лепешки и кувшин с разведенным вином. Когда отвалился от стола - живот раздулся, будто барабан, казалось, еще кусочек – и Юсас лопнет, взорвется, как перезрелый плод, брошенный на дорогу!

Осторожно перебралсяна кровать и упал на спину, отдуваясь, наслаждаясь чувством сытости, таким странным, таким уже позабытым. Да, уже и забыл, как это бывает – лежать обожравшись вкусной еды и отдуваться, наслаждаясь покоем и сытостью!

И уснул. Будто провалился в колодец.

- Эй, вставай! Вставай, парень!

Юсас вскинулся, уже привычно закрылся рукой от побоев, но его никто не ударил. И только через пару секунд вспомнил, где находится. И снова захотел есть.

- Можно, я доем? – сказал, и тут же вспомнил, что сказать-то он ничего не сказал. Только проклекотал и прохрипел. К ЭТОМУ он никак не может привыкнуть. И можно ли к ЭТОМУ привыкнуть?! Хоть когда-нибудь?!

- Я не понимаю, парень… - голос «крысы» был вполне добродушен. Он только что получил из казны хорошие деньги, и этот маленький уродец, позволивший заработать кругленькую сумму, был ему почти симпатичен – Вставай! Сейчас пойдешь к важному человеку. Вот тебе и костыли принес, чтобы ты мог сам идти. Давай, давай, быстрее! Тебя ждут! Я буду тебя направлять, а ты иди. Не бойся, не свалишься! Поймаю, ежли чо!

- Кандалы обязательно, да!

- Ну вы же поставили антимагнию, демоны вас задери! На кой демон кандалы?! И я же слово вам дал!

- А если ты вырвешься? Схватишь своего дружка, и убежишь? Знаем, как ты дерешься! И как ты бегаешь! А с кандалами надежнее. Ты и побить нас не сможешь, и заклинанием уйти! Нет уж, терпи! Как только повидаешься, так и снимем!

- Идиоты!

Я был в ярости. Я и в самом деле не собирался их бить и бежать. Пока не собирался. Но если я захочу – черта с два вы меня удержите! Не вечно же будет стоять антимагия?

Честно сказать, я как-то и подзабыл про эту гадость. Увешали комнату амулетами антимагии, как будто убрали к новогодним праздникам. Ну – все стены увешали какими-то фигурками, жетонами, колечками!

Сосудом для заклинания, насколько я помню, может быть любой предмет. Но лучше всего заклинания работают и хранятся в драгоценных металлах и драгоценных камнях. В них колдовство дольше держится без подзарядки, и действие заклинания сильнее.

Впрочем, если насовать заклинаний в медяшки, и увешать десятками этих медяшек все стены комнаты – это так же эффективно, как если бы на стенах висели золотые медальоны с красными бриллиантами. Просто драгоценных амулетов нужно было бы меньше количеством.

В общем, эти мрази все-таки сумели заблокировать мою способность к колдовству. Я попытался создать маленький магический светильник, просто ради интереса – так у меня ничего не вышло. Пшик! Только пальцем кольнуло, на котором я хотел устроить этот шарик.

Ладно, еще не вечер! Тут вы меня обошли, но…поживем, увидим. Не вечно вы будете держать меня прикованным!

Как мерзко ощущается стальной ошейник. Вот так представишь – на всю жизнь ты как собака, на цепи! Я бы и собаку не стал держать на цепи, а тут…

И на ноги, и на руки?! Да вы охренели! Неужели вы так меня боитесь?! Ведь все равно придется снять кандалы! И придется вернуть мне способность колдовать! И вот тогда…

- Жди! – мужчина с невыразительным как у всех гэбэшников лицом вежливо указал мне на скамью – Пожалуйста, не делай глупостей, и все будет хорошо!

Я промолчал. Что ему сказать? Что глупостей не должны делать они? Что если они посмеют сделать эти самые глупости, я очень разозлюсь и буду их немножко вешать и немножко стрелять? «Малшик, ты будешь висель на эта верьевка!»

Я нахожусь тут до тех пор, пока сам считаю это необходимым, и никак иначе. Пока не удостоверюсь, что смогу вытащить отсюда Юсаса, не подвергнув его опасности.

Ожидание длилось около получаса. Мне до-чертиков надоело сидеть, и я уже собрался возмутиться, когда дверь тихо, без скрипа растворилась и на пороге показался ОН.

Я его не узнал. Я его не узнал! Это был не Юсас! Куда девался тот шустрый худенький мальчишка, вечно стреляющий глазами на предмет опасности и чего-нибудь попереть? Глаз у Юсаса теперь не было вообще. Один был страшно изуродован вместе с глазницей – ей скорее всего досталось сильным ударом. Не было и второго глаза – веки запали внутрь, и голову Юсас держал так, как держат ее слепцы – будто прислушивался к тому, что происходит вокруг. Да почему – «будто»? Именно прислушивался, а как еще ему получить информацию от мира?

Волосы, прежде черные, как вороново крыло – были полуседы. Губы тоже запали – так бывает у стариков, когда они вынимают вставную челюсть.

Лицо перекосилось, стало ассиметричным. Возможно – после лицевых травм, переломов.

Ноги не было почти по колено, обрубок замотан какой-то тряпкой, и видно, что намотали ее недавно. Она была чиста. Впрочем, как и вся одежда парнишки – мятая, но чистая. Похоже, что его готовили перед встречей со мной, вымыли и одели.

Он шел на костылях – медленно, трудно, и было видно – Юсас совсем не умеет на них ходить. Не привык.

Позади Юсаса шел двойник того мужчины, что стоял сейчас рядом со мной – такой же неприметный, такой же безликий. Человек-тень, человек-крыса. Я уже знал, как здесь называют агентов тайной стражи – «крысы»! А что, очень дельное имя для этой службы. Нет-нет, ничего оскорбительного! Крыса умна, опасна, пролезет в любую дырку и размножается, как…как крыса! Так что наоборот, сравнение с крысой для агентов должно быть лестным!

Но сейчас я об этом не думал. Меня трясло от злости, от ярости, от желания мстить тому, кто все это сделал. И я вскочил со скамьи, бросившись вперед.

Звякнули цепи, горло перехватило, стальной ошейник сжал его с уверенностью капкана. И я громко и хрипло выругался – по-русски, выдав длинное и многосложное определение этого мира и этих людей.

Интересно, конечно читать про средневековье, о том, как там мучили и сжигали людей, и попивать чек, запивая им овсяную печеньку, ибо овсяная полезна нашему здоровью. А вот сидеть на цепи в этом самом средневековье, и смотреть на то, как ведут твоего друга, изувеченного до неузнаваемости – это совсем уже другое дело. Плохое дело. Гадкое дело.

- Юс! Юс, это я!

Юсас повернул ко мне голову, из глаз его полились крупные слезы, проложившие дорожки по изувеченным щекам. Он попытался что-то сказать, но изо рта лишь полетели слюни, и я с ужасом и отвращением увидел, как в его открытом рту мечется обрубок того, что когда-то было языком. Не знаю, как я вытерпел это зрелище и тут же не разбил башку человеку, что стоял рядом. Я даже умудрился выдавить из себя:

- Язык-то зачем, мрази?!