Афганские сказки - сказки Народные - Страница 8

И вот вернулся Зариф-хан обратно в царский дворец, предстал перед очами царя и сказал ему:

— Я выполнил твой приказ, о господин мой!

Царь недоверчиво покачал головой.

— А где же раджа?

Зариф-хан хлопнул в ладоши, и три воина внесли сундук.

Зариф-хан еще раз хлопнул в ладоши, — сундук открыли, и из него вылезли испуганные раджа и его жена.

Царь пришел в неописуемый восторг. Он дал Зариф-хану много золота и верных слуг и отпустил его с миром. Обрадовался Зариф-хан и в тот же день помчался на родину.

Переезжая реку, он увидел, как высоко в небе хищный сокол набросился на стаю беззащитных голубей. Сжалось сердце Зариф-хана, потому что, глядя на голубей, он вспомнил своих родных, а глядя на сокола — злого Хидри.

И вот после многих дней пути он приехал в родной город. Остановился Зариф-хан у шашлычной, вошел туда и попросил для себя еды.

Шашлычник ударил Ляла, который прислуживал у него, и крикнул:

— Ты что, не видишь знатного гостя! Быстро подай ему все, что он хочет.

Заплакал мальчик от ударов, но пошел выполнять хозяйский приказ. Подал Зариф-хану шашлык, а сам вытер слезы и отошел в сторонку.

— Пойди ко мне, мальчик! — позвал его Зариф-хан. — Садись со мной рядом и ешь!

— Что вы, господин! — испугался Лял. — Хозяин изобьет меня!

От волнения Зариф-хан не смог есть. Ничего не сказав хозяину, вышел он из шашлычной и вскочил на коня. И тут вдруг хозяин, глядя на всадника, испуганно подумал: «А не Зариф-хан ли это?» Подумал он так, схватил Ляла за руку и побежал с ним к Хидри.

Тем временем Зариф-хан, проезжая мимо дома Сауна, увидел печальную Бабый. Девушка горько плакала из-за того, что ее обижали жены Сауна.

Бабый не узнала брата. Тогда он подошел к ней, обнял ее и поцеловал.

— Неужели ты не узнаешь меня, сестренка? — спросил Зариф-хан.

Первый раз за все эти годы заплакала Бабый слезами счастья и все поведала брату.

— Значит, ты жена Сауна? — грозно спросил Зариф-хан, когда она кончила рассказывать.

— Нет, дорогой брат мой! Тайком от Хидри Саун хорошо обходился со мной. Я жила у него, как сестра.

Обрадовался Зариф-хан, посадил сестру позади себя на коня, а женам Сауна бросил несколько золотых монет. Поехали они вдвоем к Мабый.

А Саун, вернувшись домой и не найдя там Бабый, набросился на своих жен:

— Где Бабый? Куда вы девали ее, негодные твари?

— Ее увез чужестранец и заплатил за нее золотом!

Вскочил Саун на коня и помчался следом за Зариф-ханом. Обогнав его, он остановил лошадь посредине дороги и крикнул:

— Отдай мне прекрасную Бабый, сестру моего возлюбленного хозяина Зариф-хана! На тебе твои презренные деньги! — И он швырнул в дорожную пыль монеты, которые Зариф-хан дал его женам.

Улыбнулся Зариф-хан.

— Ты что же, не узнаешь меня?

Саун чуть с коня не свалился от изумления и радости. Бросился он к хозяину, и Зариф-хан дружески с ним поздоровался.

Втроем они поехали в лес к шалашу Мабый.

Велика же была радость влюбленных, когда они встретились после стольких лет разлуки!

Сладкими слезами счастья заплакала Мабый, и от этих слез поблекшее лицо ее стало вновь молодым и прекрасным, как прежде.

А потом все вместе поехали они во дворец Зариф-хана.

Тем временем испуганный Хидри, услыхав, что вернулся Зариф-хан, приказал одеть Ляла в лучшие одежды и оказывать ему ханские почести. От страха весь побелел Хидри, трясется и не знает, что делать. Наконец, увидел он приближающихся всадников. Пригляделся Хидри — а это Мабый едет рядом с красавцем воином. Сразу понял Хидри, кто этот воин, но решил в последний раз схитрить. Вышел он из замка и обратился к Мабый с такими лживыми словами:

— Что же ты изменила моему возлюбленному племяннику Зариф-хану и едешь с этим чужестранцем? Если бы видел это любимый мой Зариф-хан!..

А Зариф-хан едет к нему все ближе и ближе. Остановился рядом, плюнул в лицо подлому человеку и в тот же миг срубил ему голову.

Велика была радость людей в округе, когда они узнали, что вернулся Зариф-хан.

С тех пор живет Зариф-хан со своей женой Мабый, с братом Лялом и сестрой Бабый в своем замке, и никто в его владениях не знает ни горя, ни печали. Потому что человек, который много страдал, никогда не причинит страданий другим.

Как-то раз шел человек по пустынной дороге. Одежда его была в пыли, босые ноги сбиты в кровь, спутанные космы свешивались на лоб. А из-под них сверкали маленькие и злые глазки.

Вдруг человек остановился и прислушался. Лицо его сморщилось, сам он пригнулся и отбежал к краю дороги: где-то далеко-далеко в горах зазвенела песня. Голос певца разливался вольно и сладко.

Вот песня вырвалась из гор. Обернулся человек — и увидел молодого прекрасного всадника.

Всадник был весел. Радостно глядел он на все, что было вокруг, и ласково поглаживал своего коня между ушами.

Поравнявшись с пешим, он остановился и спросил:

— Далеко ли путь держишь, странник, да будут благословенны дни твоей жизни!

— Далек мой путь, — тихо ответил пеший, взглянув на всадника.

— А ты кто такой, не певец ли?

Всадник улыбнулся и, сверкнув глазами, ответил:

— Я Мард.

— А-а-а… — протянул пеший. — Ну, если ты Марк, то я Намард…

Мард посмеялся ответу, Потом взглянул на сбитые ноги Намарда и предложил:

— Мы теперь попутчики, а дорога у нас дальняя, Не хочешь ли сесть на моего коня? Ведь ты устал!

Намард, спрятав злую улыбку, согласился и сел на коня. А Мард пошел рядом, держась за стремя. Он шел и напевал.

Тихо пел Мард и не ведал, какие черные мысли таятся в голове у Намарда. Вдруг Намард остановил лошадь и, обернувшись к Марду, сказал:

— Видишь вон тот цветок у обочины?

— Да.

— Этот цветок дает силу любви. Сорви его!

— Ты говоришь правду?

— Зачем же мне тебя обманывать? — ответил Намард, сделав обиженное лицо.

Мард отпустил стремя, пошел к цветку. В тот же миг Намард хлестнул коня и, припав к его шее, помчался вперед.

— Остановись! — закричал Мард, но в ответ только эхо захохотало в горах.

Все дальше и дальше удалялся Намард и вскоре превратился в маленькую чуть видную точку. Опустился Мард на землю и горько задумался: «Хотел помочь человеку, а вышло вот что…»

Но был он человеком веселым и никогда не унывающим. А потом, погоревав недолго, Мард встал и пошел в горы искать место для ночлега.

К этому времени пламя заката погасло, небо грозно нахмурилось и сильный ветер задул с гор, такой сильный, что Мард едва не валился с ног.

Вокруг — ни души. Марду стало страшно. А тут еще гром грянул, раздирая в клочья темное небо.

Мард ускорил шаги и в кромешной мгле добрался до огромной пещеры. Едва он вошел в нее, как хлынул страшный ливень.

Озябший Мард, забившись в дальний угол пещеры, пытался согреться.

«Вот посижу немного, а потом и костер разведу», — думал он, пытаясь согреть дыханием окоченевшие пальцы.

Но только собрался Марж выйти из пещеры, чтоб набрать хворосту, как услышал рычание, и у входа в пещеру показалась пара зеленых глаз.

— О великий аллах, спаси меня! — прошептал Марж. Он увидел, что глаза эти принадлежали огромному тигру.

Тигр понюхал воздух, зевнул и лег у входа, положив свою страшную голову на могучие лапы. Так он лежал долго, то выпуская, то пряча огромные острые когти.

Но вот через некоторое время к тигру подошел волк, и, тяжко вздохнув, тоже улегся рядом. А еще через некоторое время прибежала красавица лиса.

Тигр любезно осклабился и зарычал в знак приветствия. А волк, еще раз вздохнув, произнес: