Дочь реки (СИ) - Счастная Елена - Страница 30

— Ничего с тобой не будет, — одернул его Рарог. — Ноги разомнешь.

Казалось на ровном безлесном месте, что весь совсем близко, а не так получилось на самом-то деле. Идти пришлось еще много. И Гроза сама уж хотела мужчин отправить назад: все тяжелее становились их взгляды, но вмешиваться в их дела не стала. Рарог решил — другие подчинились. Так было верно.

Но вот уж дорога выпрямилась, побежала дальше, вливаясь в узкую улицу Белодоли.

— Тут уж я и сама дойду, — Гроза повернулась к Рарогу, решительно остановившись еще за околицей веси. — Спасибо, что позволил на свой струг взойти. И что проводил — спасибо.

Находник обхватил пальцами ремень налучи, глядя на нее сверху вниз.

— Как пожелаешь, Лиса.

— Я заплатить обещалась. Сколько нужно, скажи. Хочешь, весь кошель отдам, — она потянулась уже было к мешочку из кожи, что висел на поясе.

Но Рарог ее руку остановил, задержал, сжимая ладонь в слабом кулаке.

— Ничего не надо. Может, так хоть ты будешь думать о нас немного лучше, — его лицо вновь озарилось лукавой улыбкой. — Одно только спрошу с тебя…

Он подался чуть вперед, а Гроза дернула руку из крепких и теплых пальцев, невольно упирась взглядом в его губы. Ведомо, что сделать собирается. И ватажники тоже это поняли — захмыкали тихо, нарочно отводя взгляды, словно им вдруг интересно стало, что вокруг творится.

— Эй, смотрите! — воскликнул Калуга. — Едет кто-то. И еще.

Рарог выпрямился, сразу становясь похожим на настороженного волка. Заострились черты его лица, а глаза сузились, становясь и вовсе похожими на черненые клинки. Гроза обернулась к веси: в их сторону и впрямь ехал как будто небольшой обоз. А с ним — люди пешком. Лишь когда ближе они подошли, стало понятно, что там только женщины и молодые девицы да дети — рассаженные по телегам. И торопились они сильно, да как будто нехотя уходили.

Завидев на дороге незнакомцев, оробели в первый миг, зашептались, переглядываясь, но быстро поняли, что никакой опасности трое мужчин и девица нести с собой не могут.

— Что случилось? — Рарог проводил взглядом первую телегу, что проехала мимо, заставляя отступить на обочину.

В первый миг никто не ответил. Но рядом все же остановилась одна из женщин, которая держала за руку девчонку лет десяти, одетую в справную, хоть уже и подлатанную рубаху до пят и короткую свитку.

— Так второго дня русины на нас напали, — пояснила она. — Неведомо как незаметно подобрались, что даже огней на холмах никто не зажег. Сильно пожгли Белодолю и острогу стену подпалили. Мы как павших схоронили, так приказ от воеводы пришел — уходить в другую весь, — махнула рукой на восток. — В Любшину.

Они все шли и шли мимо. Кто-то тихо подвывал, тревожась, видно, за оставшихся в селении мужей да сыновей. Кто-то на чем свет стоит клял русинов, которые и раньше-то в этих краях появлялись, бывало, а теперь и вовсе распоясались, как занял Стонфанг ярл Ярдар Медный. Ему тоже доставалось: видно, многие считали, что он-то и посылает свои ватаги грабить ближние к морю земли.

— Как их через другие остроги пустили? — Рарог свел брови, поворачиваясь к Грозе, когда женщина, закончив разъяснения, пошла догонять своих.

А Гроза и сама не знала, как такое приключиться могло. Никогда не было брешей в цепи защитных острогов, что стояли в устье Волани — там, где впадала она в Северное море. А теперь ватаги русинов словно с неба самого падали, минуя их — и сразу отправлялись туда, где можно было поживиться гораздо большим, чем пара рыбацких лодок и железных мечей.

— Редко такое случалось. И очень давно — чтобы до Белого Дола могли их ватаги прорваться, — проговорила она размеренно, глядя уже в сторону возвышающейся над весью крепости.

И казалось, будто даже отсюда чувствуется напряжение, что сковало всех, кто там находился. А недалеко от ворот и правда черным пятном виднелась подпалина, что дотягивалась почти до самых заборол.

— Пойдем, — Рарог взял Грозу за руку и решительно повел дальше по улице. Мимо опустевших без женщин и детей изб.

— Куда? — на попыталась вырваться. — Вам же нельзя близко к острогам подходить.

— Нам многое можно, — огрызнулся ватажник. — Да не всегда надо лезть, куда не просят.

— А ты это и собираешься сделать, — хмыкнул позади Чурила. — Влезть туда, куда тебя никто не зовет. Пусть идет дальше сама, а то еще попадем под горячую руку воеводы. Он сейчас, верно, зол.

Рарог ничего отвечать не стал — не выпуская руки Грозы, все так же твердо он шел дальше. Мимо выгоревших дворов, усеянных досками, обугленным тряпьем и скарбом домашним, который, видно, еще пытались вытащить из огня. А может, его вышвырнули на улицу русины, когда искали, чем поживиться. Белодоля — весь большая, поля вокруг обширные и до ближнего города хоть и далеко, да не слишком: ни одного торга не пропускали местные, целыми семьями ездили. И казалось, ни души вокруг. Но кое-где еще раздавались приглушенные женские голоса. Как будто не все ушли, ждали чего-то или откладывали миг, когда дом свой покинуть придется. А все мужи, что сражаться могут, теперь в остроге собрались: многое воеводе надо им сказать, чтобы русинов отбить, коли снова сунуться посмеют.

Больше ватажники не пытались вразумить своего старшого, но не оставили его вместе с безумием, что, казалось, обуяло его вмиг: где это видано, чтобы находник раз за разом судьбу испытывал? Сначала в сам детинец Волоцкий сунулся. А теперь вот и в острог, что был одним из самых больших в княжестве.

Еще попадались по дороге чуть отставшие телеги с кое-каким уцелевшим, ценным скарбом. И женщины с детьми, которые старались догнать тех, кто ушел вперед. Никто ничего не спрашивал у путников, да они вряд ли походили на тех, кто навредить может.

Стены Белого Дола все росли и росли, становясь ближе. Благо, сильно он не пострадал: видно, попытав удачи, но встретив отпор, русины быстро отступились. И сердце замирало от мысли, что вот сейчас надо с отцом встретиться. Еще и отвечать, когда он спросит, как тут оказалась и почему с такими спутниками.

Ворота были закрыты, стража свесилась из бойниц, выглядывая, кого принесло под самые бычьи рога.

— Гроза, ты, что ли? — удивленный возглас взрезал напряженную тишину.

— Я. К воеводе Ратибору, — она задрала голову, пытаясь выглядеть хоть одно знакомое лицо.

Но не успела: ворота распахнулись, скребя по притоптанной земле, и теперь уж Грозе черед пришел Рарога за собой тянуть, и не сразу она заметила, что рука ее до сих пор в его ладони лежит. А как поняла — высвободилась тут же. Еще не хватало, чтобы другие видели: подумают невесть что.

Внутри было людно. И верно ведь: из веси мужики тоже за стенами собрались. Кто со своим оружием — если было — кому нашли что-то в остроге. Но каждый сейчас был наготове в любой миг бой принимать. Поняли уже, верно, что не всегда заранее узнать можно, когда русины пожалуют.

Мужи смотрели на идущих между постройками людей с подозрением, и немногие узнавали Грозу, но вид девицы малость всех успокаивал.

Гроза услышала голос отца еще издалека. Метнулась вперед, шаря взглядом по сторонам — и увидела наконец широкие плечи Ратши, его волосы пепельные, прикрывающие шею. Он резко махнул рукой, что-то втолковывая кметю, и тот аж голову чуть пригнул. А после глянул над его плечом — и улыбнулся.

Воевода повернулся — и его лицо вытянулось заметно. А особенно как показались вслед за Грозой трое мужиков наружности грозной. Он сделал навстречу несколько широких шагов — и тут же объял тяжелыми руками стан дочери.

— И каким же ветром тебя сюда занесло, Гроза? — прошептал, прижимаясь губами к ее виску.

— Не могу я там больше, отец, — она ткнулась ему в шею, вдыхая родной запах. Запах дома и надежных стен, в которых нет тех печалей, что нельзя было бы преодолеть. — Тревожно мне за тебя.

Он отстранился, взглянул с укором, поглаживая легонько по голове, по растрепанным волосам.

— Что мне сделается, — усмехнулся горько, а после посмотрел на Рарога и его людей.