Академия Высшего света (СИ) - Минаева Анна Валерьевна - Страница 31
- Предыдущая
- 31/53
- Следующая
— Думаю, еще один день в шкуре приютской я точно переживу, — улыбнулась я. — Особенно сладким будет тот момент, когда я за свои деньги сама куплю себе платье.
Марен рассмеялась и пожелала мне удачи.
И… это было на самом деле очень странное чувство. Выходить за двери общежития в вещах, которые больше не собиралась надевать. Вновь чувствовать себя той, кем была до поступления в академию Высшего света.
Наверное, без этого я бы не почувствовала того, что сейчас на самом деле счастлива. Что нашла свое место в этом мире. И незачем для этого куда-то уезжать, терять приютские документы, придумывать себе новое имя. Нет. Для этого просто нужно поверить в свои силы.
Если бы не Тера, я бы даже сюда не пришла. Если бы не Марен, я бы не смогла адаптироваться. Даже Элиза сыграла свою роль. А Алан…
Я тряхнула головой, запрещая себе сегодня думать обо всех странностях, и вышла за ворота.
Синий бархатный кошель с золотом приятно оттягивал карман платья, в котором отродясь не лежало ничего ценнее серебренников.
И ведь что обидно, те сапоги мне все равно не по карману. Я могу потратить все деньги только на них. Но… нет. Обувь куплю себе в следующий раз. И не в той лавке. Может, где удастся найти дешевле.
С этими мыслями я вышла на улицы столицы, и направилась на окраину торгового квартала. В центре я точно не смогу себе ничего позволить, а здесь есть шанс найти что-то новое и недорогое.
Боги, слышала бы меня Тера! Она бы этому золоту нашла куда более ценное применение, чем покупка платья для возможного визита в купеческий дом. Но я уже пообещала Марен. Да и у самой больше не было никакого желания надевать это серое платье.
Люди из-за него так и оглядываются. Сторонятся. Будто я прокаженная. Чуть ли не по широкой дуге обходят. Так и хочется им сказать, что сиротство это не заразно. И даже не смертельно.
Но я себя одергиваю и иду дальше.
Магазинчики становятся крохотнее, на вывесках все меньше магических элементов. Вот справа оказывается та самая лавка сапожника, с которой начался мой путь в Первую Вельскую. И она… закрыта.
Странно это.
Я даже на месте останавливаюсь, чтобы убедиться в написанном на деревянной табличке.
— Чего стала тут, приютская?! — рявкают мне над ухом.
А я будто в прошлое возвращаюсь. Где меня столько раз отталкивали с дороги, указывали на место, осаждали.
— Где-то написано, что здесь нельзя стоять? — выдыхаю я, резко разворачиваясь к невысокой женщине в алой шали.
Она от неожиданности делает шаг назад, в глазах мелькает испуг. И так же быстро меняется на злость.
— Таким как ты, в столице места вообще быть не должно! — плевок мне под ноги. — Нарожают шлюхи, а потом выбрасывают свои плоды! А их выращивают, кормят на золото простых жителей!
Она шипит проклятия, а я впервые чувствую себя такой уставшей. Ну вот что мешало ей пройти мимо? Обойти меня. Не заметить. Нет, она хотела устроить скандал. Показать в очередной раз, что приютские — грязь под ногами.
Вот только я уже не просто приютская.
Мысль созревает в голове слишком быстро. Но превратить ее в реальность мне не позволяет еще один неожиданный собеседник.
— Приюты спонсирует корона, — произносит сапожник, выворачивая из переулка к своей лавке. — Уж у вас точно больше медяка в год на это не взяли. Девонька, рад тебя видеть! Проходи!
Последнее относится ко мне. И настолько удивительно то, что меня запомнили. Что меня пригласили войти в лавку, где я себе точно ничего бы позволить не смогла… Я даже от шока сказать ничего не могу.
Тетка что-то продолжает шипеть сквозь зубы, как ядовитая змеюка. Но торговец на нее не обращает внимания, подхватывает меня под локоток и подталкивает к ступенькам. Открывает большим ключом дверь и жестом приглашает пройти внутрь.
А тут… тут все так же волшебно, как в мой первый визит. Ровные стеллажи и полки, огромное количество обуви. Всякой разной. На каблучке и без. С украшениями и ремешками. Глаза разбегаются.
Я опять чувствую себя удивленной приютской девчонкой. Хотя… не так ведь много времени прошло, чтобы случились какие-то большие перемены. Но я все равно чувствую себя другой. Повзрослевшей, что ли.
— Не обращай внимания на таких людей, — добродушно улыбается сапожник. — Я помню, ты заходила не так давно. Сапожки ведь искала? Осень скоро грянет дождями. Нужно переобуваться.
— Да, было дело, — я улыбаюсь. — Да только я все еще не располагаю десятью золотыми на ту прекрасную обувку, что вы показывали.
— Так она подешевела, девонька, — заговорщицки подмигивает он. — Сейчас цена упала.
— Чуть больше, чем за неделю? — улыбка не сходит с моих губ.
Я чувствую, что этот человек желает добра. Хочет чем-то помочь приютской девчонке. И это удивляет.
— Возьму за них половину из тех денег, что у тебя есть, — кивает он. — День сегодня хороший, девонька. Дочка мне внука подарила. Так почему бы и мне не осчастливить кого подарком.
К глазам подступают слезы, обжигают. Я с трудом могу прогнать их, улыбаюсь.
— Я поздравляю вас.
— Так что? — он жестом фокусника ставит на прилавок именно те сапожки, которые мне так приглянулись в первый раз.
Темная кожа, позолоченная бляшка, невысокий устойчивый каблук. Сердце замирает от одного только взгляда на них.
Десять золотых тогда сказал мне купец. Сейчас предлагает за половину. И я… я не могу отказаться.
— Спасибо за это, — тихо произношу я, подхожу к прилавку и достаю кошелек.
На сапожника не смотрю, пока отсчитываю пять золотых монет и кладу не столешницу. Но когда поднимаю взгляд…
— Девонька, это очень много.
— Мы договаривались на половину, — широко улыбаюсь я.
Если он и ушел в убыток из-за меня. То не так сильно, как предполагал.
— Можно примерить?
— Ну раз договорились, — кивает купец.
Вскоре я выхожу из его лавки настолько довольная, что и словами передать не могу. Под мышкой зажаты упакованные в шелестящую бумагу сапожки на меху. Они хороши будут и на осень, и на раннюю зиму. А если уж по столице решат ударить сильные морозы, я знаю отличного сапожника. Останется только поднакопить со стипендий.
Следующим я заглядываю в несколько лавок с одеждой. Где-то не вижу ничего подходящего, где-то цены кусаются настолько сильно, что я даже отказываюсь присматриваться к выставленным на продажу товарам. А потом наконец нахожу его. Простое платье светло-голубого цвета. Длинные рукава, аккуратная вышитая вязь по краю подола, да еще и теплый платок в тон к нему на соседней полке.
После примерки я без сожалений отдаю за все это еще два золотых. И выхожу на улицу.
Солнце высоко. Припекает. Будто намекает, что лето еще не закончилось. Что зря я готовлюсь к похолоданиям.
Перед тем как отправиться в приют, я приобретаю еще сумку на длинной лямке для учебы и две пары чулок. Забегаю в кондитерскую за вкуснейшим тортом. После чего спешу сесть на повозку, чтобы та как можно скорее довезла меня до места, которое я почти восемнадцать лет считала своим домом.
— Иия?
Стоит мне только шагнуть на территорию, как я слышу знакомый голос. Подумать бы не могла, что смогу соскучиться по Грегору.
— Она самая, — я киваю мужчине, который отвлекается на меня от колки дров. — Как у вас тут дела?
— Да тебя всего ничего не было, — хмыкает он. — Все как прежде. Что? Соскучилась?
Очень. Очень соскучилась. Пусть до этого момента и не понимала, как сильно. Когда проводишь всю свою жизнь с людьми под одной крышей, а потом вот так упархиваешь куда-то пусть и время кажется смешным, очень скучаешь.
Грегор только тихо хмыкнул, возвращаясь к работе, а я улыбнулась и шагнула к входной двери.
Стоило оказаться в гостиной, как мимо меня с визгом пролетели мелкие, перебрасывая друг другу сдутый красный мячик. Где-то со стороны кухни послышался грохот кастрюль, по ступеням кто-то пробежал.
И так… привычно все это для меня. Что я будто на самом деле домой пришла.
- Предыдущая
- 31/53
- Следующая