Человек в высоком замке - Дик Филип Киндред - Страница 19

• Предыдущая
• 19/55
• Следующая

– Этот Абендсен живет неподалеку отсюда, в Шайенне. Спокойное местечко нашел для раздумий над судьбами мира, верно? Прочти вот здесь. Вслух прочти.

Она взяла книгу и прочитала на обороте обложки:

– «Он – бывший сержант морской пехоты США, участвовал во Второй мировой войне. В Англии был ранен в поединке с фашистским танком „Тигр“. Ходят слухи, что его дом набит оружием и превращен в неприступную крепость». – Она закрыла книгу. – Тут не написано, но мне говорили, что он немного свихнулся. Живет высоко в горах, окружил свой дом колючей проволокой под током. До него непросто добраться.

– А может, он прав, что опасается? – предположил Джо. – Шишки из Партай небось до потолка прыгали от злости, когда прочли эту книгу.

– Он и раньше так жил, еще до того, как написал «Саранчу». Его дом называется… – она взглянула на обложку, – Высокий Замок. Название он сам придумал.

– Да, немцам его не сцапать, – пробормотал Джо, торопливо жуя, – он всегда начеку. Хитрый, черт.

– А все-таки надо быть не робкого десятка, чтобы написать такое. Не победи Ось, мы бы могли говорить и писать все что угодно, как до войны. И страна была бы цела, и законы куда справедливее. И одни для всех.

К ее удивлению, Джо согласно кивнул.

– Не пойму я тебя, – сказала Джулиана. – Во что ты веришь? Чего хочешь? Защищаешь этих уродов, которые задались целью перерезать всех несогласных, и тут же… – Она яростно схватила его за уши и потянула вверх. От изумления и боли у него глаза вылезли из орбит.

Тяжело дыша, они молча смотрели друг на друга.

– Дай доесть твою стряпню, – наконец вымолвил Джо.

– Что ты сказал? Не хочешь со мной разговаривать? Понимаешь, о чем я спрашиваю, и жрешь, как ни в чем не бывало?! – Джулиана изо всех сил выкрутила ему уши и отпустила. Они мгновенно побагровели.

– Пустой разговор, – буркнул Джо. – Не о чем спорить. Знаешь, как коричневые рубашки прозвали когда-то болтунов-интеллигентов? Eierkopf, яйцеголовые. Потому что их огромные выпуклые черепа легко раскалывать в уличных заварушках.

– Если ты и обо мне такого мнения, почему бы тебе не убраться отсюда? – разозлилась Джулиана.

У нее мороз пошел по коже от его зловещей гримасы. «Какая я дура, что пустила его к себе, – горько подумала она. – Теперь поздно. Мне от него не отделаться».

Джулиане казалось, произойдет что-то страшное и это будет связано с ним.

– Ну, в чем дело? – Он приподнял ее подбородок, погладил шею, сунул руку под рубашку и стал с вожделением ласкать плечи. – Это нервы. Груз проблем. Сеанс психоанализа – и мы снимем тяжесть с вашей души.

– И тебя назовут евреем-психоаналитиком. – Она вяло улыбнулась. – Хочешь вылететь в трубу крематория?

– Ты боишься мужчин. Верно?

– Не знаю.

– Это я еще ночью понял. Если бы я не… – Он осекся. – Не старался угадывать все твои желания…

– Если бы ты не переспал до меня с кучей баб, – перебила его Джулиана. – Вот что ты хотел сказать.

– Я сказал правду. Знай, Джулиана, я никогда тебя не обижу. Даю слово, больше того: клянусь прахом матери. Я буду очень внимателен, позабочусь о тебе, всегда приду на помощь, если что… Забудь свои тревоги. Пусть не каждый раз, но я смогу утешить и приободрить. Тебе пока просто-напросто не везло.

Слегка успокоенная, она кивнула. Но в душе оставались холод и тоска, и Джулиана не понимала, откуда они взялись.

В начале рабочего дня Тагоми улучил минутку, чтобы поразмыслить в одиночестве.

Утром перед уходом на работу он ознакомился с докладом Ито. Молодой студент был уверен, что Бэйнс – не швед. Скорее всего он немец.

Впрочем, ни в Торгпредстве, ни в токкоке – японской службе безопасности – не питали иллюзий относительно способностей Ито к германским языкам. «Похоже, это все-таки его нелепые домыслы, – подумал Тагоми. – Олух-энтузиаст с романтическими наклонностями. Игра в сыщиков плюс чрезмерная подозрительность».

Но кто бы ни был Бэйнс по национальности, совещание с ним и пожилым господином с Родных островов произойдет в условленное время. И, надо сказать, этот человек пришелся Тагоми по душе.

«Возможно, главный талант опытного руководителя в том и заключается, чтобы распознавать хороших людей при первой встрече, – подумал Тагоми. – Чувствовать характер собеседника. Уметь заглядывать в душу. Даже сквозь скрытый чертами лица инь мне виден мерцающий во тьме свет сердца, свет ян.

Он мне нравится, – сказал себе Тагоми. – Кем бы он ни был, немцем или шведом. Надеюсь, таблетка помогла. Вот о чем его надо спросить первым делом».

Загудел селектор.

– Меня нет, – буркнул он в микрофон. – У меня минуты медитации. Время постижения внутренней правды.

Из крошечного динамика зазвучал голос Рамсея:

– Сэр, только что поступили новости из пресс-агентства. – Голос Рамсея дрожал. – Умер рейхсканцлер Мартин Борман.

«Наверное, в канцелярии сейчас переполох, – подумал Тагоми. Он вышел из-за стола и принялся расхаживать по кабинету, до хруста сжимая сцепленные пальцы. – Ну что ж, надо немедленно отправить рейхсконсулу соболезнования. Впрочем, это пустяки. Подчиненные и без меня справятся. Глубоко скорбим, вся Япония с немецким народом в этот тяжелый час и т. п. Потом? Ждать. Сосредоточиться и ждать. Чтобы отреагировать сразу, как только придут директивы из Токио».

Нажав кнопку селектора, он сказал:

– Мистер Рамсей, проверьте надежность связи с Токио. Скажите телефонисткам, пусть будут повнимательнее. Сейчас самое важное – связь.

– Да, сэр, – ответил Рамсей.

– С этой минуты я не покину кабинета. Все текущие дела отложить. На обычные звонки не отвечать. Мне не нужны лишние заботы.

– Что еще, сэр?

– Возможно, придется действовать, и действовать быстро.

– Да, сэр.

Через четверть часа, в девять, от высшего представителя Имперского правительства на западном побережье Америки, японского посла в Тихоокеанских Штатах, высокочтимого барона Л. Б. Кэлемакуле пришла телефонограмма. Министерство иностранных дел извещало о срочном заседании в здании посольства. От каждого отдела Торгпредства должен присутствовать кто-нибудь из руководства.

У него не оставалось времени надеть другой костюм. Тагоми поспешил к лифту и вскоре мчался по улице в лимузине Торгпредства – черном «кадиллаке» сорокового года. За рулем сидел опытный водитель-китаец.

Возле здания посольства стояла дюжина автомобилей высокопоставленных особ. Их владельцы – с некоторыми он был знаком – поднимались по широким ступенькам парадной лестницы. Шофер распахнул дверцу, Тагоми быстро вышел из машины, схватил портфель (пустой, поскольку на этот раз от него не требовалось отчетов, но ему не хотелось выглядеть сторонним зрителем) и пошел наверх по ступенькам с таким видом, будто играл в происходящем не последнюю роль. Хотя на самом деле он даже не знал, о чем пойдет речь на совещании.

В вестибюле толпились, вполголоса переговариваясь друг с другом, приглашенные. Мистер Тагоми подошел к группе, в которой приметил знакомых, раскланялся и обменялся с ними многозначительными взглядами.

Появился служащий посольства и пригласил всех в огромный зал заседаний. Там стояли кресла с откидными сиденьями. Чиновники вошли и в молчании расселись, слышались лишь покашливание и скрип кресел.

К столу президиума с пачкой бумаг подошел человек в полосатых брюках – представитель министерства иностранных дел.

Гул в зале. Сдвинутые друг к другу головы. Перешептывание.

– Господа! – звонким, начальственным голосом начал чиновник МИДа, мгновенно приковав к себе внимание зала. – Как вам известно, мы получили сообщение из Берлина, официально подтверждающее смерть рейхсканцлера. На нашем совещании – оно не затянется, смею вас заверить – мы проинформируем вас о социально-политическом положении в Рейхе и дадим оценку соперничающим группировкам немецкой верхушки, которые могут вступить в открытую борьбу за власть.

Коротко о вождях. Самый вероятный претендент – Герман Геринг. Если не возражаете, начну с общеизвестных фактов. Жирный Боров, как его прозвали за тучность, отважный летчик-ас Первой мировой войны, в дальнейшем – создатель гестапо. Занимал видный пост в правительстве Восточной Пруссии. Во время становления Партай – один из самых безжалостных лидеров, хотя позднее сибаритские наклонности создали ему ложную репутацию добродушного пьянчуги.

• Предыдущая
• 19/55
• Следующая