Стивен Хокинг. О дружбе и физике - Млодинов Леонард - Страница 5

Беседа постепенно закруглялась. В итоге, спросил профессор, согласится ли Стивен выделить 6000 фунтов для аспиранта? Стивен напечатал решительно:

– 3000.

Профессор поблагодарил Стивена и вышел. Подобные инциденты, как я узнал позже, случались довольно часто. Стивен всегда давал положительный ответ на такие просьбы, потому что хорошо относился к своим студентам. Но он всегда давал половину запрашиваемой суммы, чтобы не производить впечатление чрезмерно доверчивого недотепы. К сожалению, это не срабатывало. «Его легко обвести вокруг пальца, – сказала мне Юдифь. – Все прекрасно знают, что он сокращает суммы ровно вдвое, поэтому они просят в два раза больше. Вот такая игра. Вот такие люди. Но это не значит, что они его не уважают».

К тому времени, как визитер изложил свою просьбу, добился желаемого и ушел, Санди успела почистить фрукты и смешать бананы и киви. Она также приготовила ему чай. Следующие десять минут я сидел на кушетке и ждал, пока она потчевала его с помощью специальной столовой ложки. Этой крупной ложкой было удобно кормить Стивена. Одна из его сиделок наткнулась на нее однажды в местном ресторанчике, засунула ее в свою сумочку и утащила. Теперь ее использовали при каждом кормлении ученого.

Знаменитая кушетка, ярко-оранжевая кожаная кушетка Стивена, была очень удобной. Позднее я обнаружил, что она появлялась везде, куда Стивена привозили – либо дежурная сиделка, либо Сэм Блэкберн, его компьютерно-электронный помощник, – когда Стивену нужно было в туалет. Тогда я и понял, что означали слова «на кушетке», которыми меня встретила Юдифь. И поэтому я чувствовал себя немного неловко, когда мне приходилось на нее садиться.

Естественно, «пребывание на кушетке» занимало у Стивена некоторое время. После этого он чувствовал усталость. Чтобы восстановить свои силы, он пил чай или ел банановое пюре; или, как сейчас, и то, и другое сразу. Я вскоре понял, что его дверь бывает закрыта только тогда, когда он «на кушетке».

Я задумался: каково Стивену все время находиться в присутствии сиделки и просить ее помощи в подобных интимных ситуациях? Я взглянул – он почти закончил трапезу. Кусочки бананов и струйки чая остались на его подбородке. Санди вытерла его подбородок салфеткой. Он давно привык к такого рода помощи – это был мост условностей, который он пересек много лет назад, и теперь не было и намека на то, что он испытывает чувство стыда. Наоборот, он был рад, что есть люди, которые могут ему помочь.

Мы, физики, изучаем изменение разных систем во времени, но в жизни мы не можем предвидеть то, что нас ожидает. Моя мама любила говорить: «Ты никогда не знаешь, что принесет завтрашний день». Она пережила холокост и знала, что нежданная катастрофа всегда может поджидать за углом. Стивен из своего опыта вынес другое убеждение: что бы с вами ни случилось, из этого всегда можно извлечь определенную пользу. Болезнь поразила его еще в молодости и с каждым годом только прогрессировала. Однако он не чувствовал себя обделенным, а напротив, с каждым прожитым годом обретал что-то новое. В те дни, когда я приходил на работу чем-то расстроенный, один вид Стивена вдохновлял меня. Все мои мелкие проблемы исчезали как дым.

Во время посещений Стивеном Калтеха мы сформулировали с ним детальный план каждой главы. Мы определили высший замысел книги «Высший замысел». Книга «Краткая история времени» обрисовала в общих чертах уровень наших представлений начала 1980-х годов о происхождении и эволюции Вселенной и попыталась ответить на вопрос: как возникла Вселенная? Книга «Высший замысел» должна была стать естественным продолжением предыдущей и дать более развернутый ответ на этот вопрос с учетом последних достижений науки, а также рассмотреть вопросы о том, почему вообще существует Вселенная, нужен ли ей творец и почему законы природы именно таковы, какими мы их знаем.

Согласно нашему плану, книга должна была содержать сквозной сюжет, который бы освещал все эти вопросы. Мы проанализировали последние работы Стивена, а также научный фундамент, необходимый для понимания их значения, и на этой основе подготовили подробный план книги – как разделить ее на главы и подразделы. Затем мы решали, кому какая часть книги достанется. Мы разбирали главу за главой и определяли, кому писать тот или иной кусок. Наша стратегия заключалась в том, чтобы каждый из нас составил набросок своей части и послал другому по электронной почте; затем мы должны были встретиться или в Кембридже, или в Калтехе, чтобы разобрать работу друг друга. Затем каждый из нас делал исправления, и цикл повторялся снова.

В некоторых пассажах, которые присылал Стивен, я не мог понять, что он, собственно, хочет сказать; мне приходилось перечитывать его ранее опубликованные работы, чтобы разобраться в сути проблемы. В отличие от того, каким покладистым он показал себя во время работы над «Кратчайшей историей времени», сейчас он готов был спорить по каждому поводу, даже самому мелкому. Это был медленный процесс, он был похож на то, как муравьи таскают через дорогу листочки для своих грибных ферм, на которых выращивают грибы для своего питания. В конце концов, происходило столько взаимных исправлений, что трудно было понять, кто является автором того или иного куска текста.

Визит, о котором я сейчас рассказываю, был первым из серии этой взаимной критики. Мы проработали несколько часов, обсуждая то, что каждый из нас написал. Здесь, в Англии, мне странно было слышать американский акцент компьютера, с помощью которого Хокинг общался. Стивен родился в Англии, но его голос был запрограммирован в Канзасе.

Наружная жара просачивалась в кабинет. Я устал вытирать пот со лба, а Стивен наверняка испытывал еще большее неудобство. Я увидел бисеринку пота под его влажными спутанными волосами. Она оторвалась и медленно покатилась по его лицу, останавливаясь время от времени, как слеза. Я представил, как эта капелька на своем пути щекочет его кожу. Я бы просто промокнул капельку пота платком, убрав и ее, и вызванный ею зуд. Но, когда вы не способны двигаться, вы обречены сидеть и терпеть эту слабо ощутимую, но безжалостную щекотку, которую производит капля, двигаясь по своей тропе согласно законам Ньютона – подобие китайской пытки водой. Санди, казалось, этой пытки не замечала. Она изредка бросала взгляды на Стивена, но продолжала читать.

Я хотел спросить Стивена, почему он не обзавелся кондиционером. Но потом подумал, что на ответ у него уйдет много времени, и поэтому спросил об этом у Санди. Она ответила мне скороговоркой, из которой я едва понял половину из-за ее сильного акцента – она разговаривала на кокни. Суть ее ответа сводилась к тому, что здание имеет систему контроля окружающей среды, но она работает не очень хорошо. Она делает много ненужного – например, автоматически, хотите вы или нет, каждый день закрывает в пять часов дня жалюзи на окнах; но не делает того, что реально нужно – не охлаждает воздух в помещении. Через несколько лет Сэм, компьютерный бог Стивена, смонтирует тайный обходной путь, который позволит управлять жалюзи по желанию человека, а не машины. Сэм всегда мог придумать, как обхитрить любую технику. Однако для меня более важным его качеством было то, что он всегда был в курсе планов Стивена. Но с летней жарой и он ничего не мог поделать.

Стивен хотел, чтобы администрация поставила ему отдельный кондиционер или, по крайней мере, разрешила бы Стивену поставить свой собственный. Но администрация игнорировала желание Стивена. Ни у кого нет своего собственного кондиционера, говорили они, почему мы должны делать для вас исключение? Действительно, почему? А может быть, потому, что Стивен принес университету больше славы и известности, чем все остальные профессоры физического факультета, вместе взятые? Может быть, потому наконец, что именно благодаря его усилиям по привлечению финансов университет смог построить Центр математических наук? Или, может, потому, что он был парализован. Но бюрократы смотрят на жизнь по-иному. Коллеги по факультету обожали Стивена, а управленческая клика откровенно недолюбливала. Администрация смотрела на ученых, как на безликие штатные единицы, на которые надо тратить фонды и заботиться об их финансировании. С точки зрения администрации, ученым надо было заниматься своими открытиями и иногда студентами. Поэтому между учеными и управленцами всегда существовала некоторая напряженность в отношениях. Я надеялся, что для Стивена будет сделано исключение, но мои надежды не оправдались.