Метаморфозы Катрин (СИ) - Ром Полина - Страница 38

А вот в соседней лавке я случайно увидела интересную вещь. Гитару. Ну, не совсем точно гитару, но нечто очень похожее!

— Что это, любезный?

— Этот инструмент, госпожа, называется кифара.

Я погладила лаковый теплый бок темного цвета. Изгиб меньше, чем на привычной мне.

— А из чего сделаны струны?

— Из овечьих кишок, госпожа. Их специально обрабатывают разными составами и они дают приятный звук. Это кифара мастера Альвита, он славится своими инструментами. Только она знает секреты разных пород дерева и как их соединять.

Я провела по струнам и послушала. Слух у меня есть. Думаю, стоит поучиться.

Цена была просто ужасная! Я долго колебалась, но купила. Не так здесь много развлечений, чтобы пренебрегать музыкой. А голос у меня чистый и красивый. Хозяин лавочки обещал послать мальчишку к леди Цирин, которая дает уроки музыки.

— Передайте, пожалуйста, леди, что завтра я пришлю за ней карету около полудня.

Зря я взяла с собой леди Россу. Тут, скорее, пригодилась бы леди Тара. Она много лет жила в городе и, наверняка, значительно лучше знает местных жителей. Но крючки для вязания я заказала с избытком. Заодно забрала в мастерской готовую формочку под тарталетки. И две удобные терки. С мелкой ячейкой и с крупной.

И ниток купили. Пока — попроще. Шелком это потом, когда научатся. Надо сразу четко понимать — не все смогут. Но попробовать — стоит. Однозначно. Думаю, стоит посетить еще и приют. Ну, я от еще одной пары мисок каши не разорюсь, а чем больше изначально учениц — тем больше шансов, что хоть пара-тройка из них сможет научится.

— День добрый, падре Доминик!

— Рад, ваша светлость, что навестили нас!

— Я хотела бы заказать молебен, падре, о даровании здоровья людям, пострадавшим на войне!

— Благое дело, ваша светлость, благое!

— Возьмите, это на ваш приют и на молебен.

Пять салемов покинули мою сумочку. Церковь — дорогое удовольствие. Но тут хоть понятно, что эти деньги на еду для приюта пойдут, а не на золотые кресты и мерседесы святым отцам. А еще мне нравилось в местной религии то, что не были мы рабами божьими. Мы — дети Бога, а не его рабы. Что называется — почувствуйте разницу. Так и говорили — иди, дитя божье, и более не греши!

— Скажите, падре Доминик, а есть ли у вас в приюте слепые женщины?

— Увы, госпожа графиня, увы… две из моих подопечных не видят света божьего!

— А в каком они возрасте?

— Одна из них — мать другой. Дочка, как вы понимаете — дитя насилия. И мать не смогла назвать приметы.

— А чем она раньше, до приюта зарабатывала на жизнь?

— Мать родилась в семье рыбака, ваша светлость. Она умеет вязать сети. А потом родители погибли на войне, односельчане отвезли её в город. Она скиталась и просила милостыню, потом брат Ольс привел её сюда. А у нас в приюте она вяжет чулки для женщин. А ее дочка сейчас только учится вязать. Ей уже девять лет.

— Отец Доминик, что вы скажете, если я предложу этой женщине и ее дочери работу, кров и еду?

— Я буду молиться за ваше здоровье, ваша светлость! Вы сами видите, у нас мало места, мы сможем взять еще двух или трех детей с улицы!

— Ну что ж, отец Доменик. Завтра, с вашего позволения, я пришлю за ней и ее дочерью людей. И утром лично прибуду на молебен.

Я мысленно потерла лапки! Не так уж и безумна моя идея! Да, сети вязать совсем просто, сможет и слепой. Но чулок — уже сложнее. Значит, кто то сидит рядом и подсказывает матери. Значит то, что я задумала — возможно. Ну, в принципе — возможно. Это уже хорошо. Еще бы найти зрячую кружевницу в учителя. Обязательно стоит поговорить с леди Тарой.

Даже если я не смогу на этом заработать — наплевать. Хотя, брошки из ирландского кружева в моем мире продавались хорошо. Но что такое брошь? Это просто отдельный элемент кружева. И его можно научиться связать в слепую. Да, не за один день. Но связав несколько деталей мастерицы набьют руку и смогут штамповать их. А уж дело зрячего — собрать их в изделие. Довязать необходимые связующие элементы. Соединить детали. Всё ирландское кружево так и вяжется — из отдельных элементов, листиков, цветочков, виньеток… Но это, безусловно, долгоиграющий процесс. Не один месяц уйдет на обучение. Ну и пусть. Едой и дровами они меня не разорят. А вот что делать с теми, у кого не выйдет? Ну, не все смогут, это точно. Ладно, через месяц будет уже видно, кто, в перспективе, годен, а кто — нет. Тех кто не сможет — научим чему-то другому.

Домой с леди Россой мы вернулись как раз перед обедом. А ведь я планировала на утро важное дело. Прошло уже три дня, как графиня мать вернулась из поездки. И у меня полное ощущение, что она старается избежать разговора со мной. Ну, в первый день я её и не трогала. Устал человек с дороги, то-сё… На второй день она к завтраку-обеду не вышла, фрейлина, леди Барт, сказала, что графиня будет отдыхать в у себя в покоях. Дескать, дорога слишком утомительна. На третий день она появилась, между нами по прежнему стояло высокое кресло Марка, а графиня, поприветствовав меня, так увлеклась беседой с фрейлинами… Я начала подозревать, что мадам вполне сознательно оттягивает разговор о незапланированном расходе в четыре салема. Сегодня утром был тот же номер. Вежливый кивок мне, достаточно торопливый завтрак с бесконечной беседой с фрейлиной. Так что я видела только ухо графини… Она явно старалась не встречаться со мной глазами.

Неужели она меня боится?!

Хотя, надо сказать, что я сделала для этого всё возможное. Ну, честно — не слишком приятен мне такой тип женщин. Но нравится она мне или нет, а нам еще жить рядом пять лет. И она мать Марка. Он, конечно, тоже не в восторге от неё… Тем не менее, лучше поговорить и выяснить всё сейчас, чем она потом, из опасения передо мной, наделает глупостей и будет скрывать до упора. Мало ли что может произойти.

После обеда, как только графиня встала, я поднялась следом за ней, поклонилась и спросила:

— Госпожа графиня, когда вам удобно будет принять меня для беседы?

Минутная пауза. Мне показалось, что мадам ищет предлог мне отказать. Но какой? Я же не рвусь сейчас, не ломлюсь к ней, а вежливо спрашиваю, когда ей будет удобно. Вот как она сможет отказаться?

Она и не стала. Вздернула нос и сказала:

— Если вам удобно, леди Катрин, мы можем поговорить сейчас.

Я согласно кивнула:

— Удобно, ваша светлость.

— Следуйте за мной, леди.

Молодец. Какой смысл откладывать?

Покои графини производили впечатление! Комната, где она сидит со своими фрейлинами, что-то вроде гостиной, была просторна и оформлена с большим вкусом. Ни нелепых разномастных гобеленов, ни лишней пестроты. Очень красиво. Недалеко от входа низкие удобные кресла, пять штук и к ним — две очаровательных козетки в тон. Низкий длинный столик завален вышивками в пяльцах. Только у одного кресла высокая спинка. На всех креслах очаровательные подушки с вышивкой. Одинаковые подушки и одинаковый рисунок. И гобелены, что украшают стены — все в одном стиле. Они именно украшают, а не оберегают от холода. Два больших камина в разных концах комнаты. Узкие высокие окна обрамлены однотонными шерстяными шторами. Глубокий цвет морской волны. Остекление двойное. По комнате вдоль стен расставлены несколько низеньких шкафчиков-комодов. С резьбой и позолотой, да, но все в одном стиле, поэтому не так рябит в глазах. В центре комнаты большой овальный стол. Покрыт той же самой тканью, из которой сделаны шторы. Но края ткани обшиты полосой золотой вышивки. У стола — шесть стульев с резными спинками. И два больших ковра. На одном из них стол со стульями, на другом собрана группа кресел. Думаю, что все это стоит на порядок дороже чем то, что я видела в комнате мачехи.

Графиня уселась в кресло с высокой спинкой и рукой указала мне на ближайшее кресло.

— О чем вы хотели поговорить, леди Катрин?

— Думаю, вы догадываетесь, ваша светлость.

— Глупо было ждать от вас понимания. Вы — дикарка с севера. Я не могла отказаться сесть играть с герцогом! неужели так сложно понять?! Вы можете ославить меня банкротом, но позор падет и на вас! Даже не сомневайтесь!