Метаморфозы Катрин (СИ) - Ром Полина - Страница 22

Ого! Голос у графини был глубокий, красивый. Но не могла бы она обратить внимание на то, что сын прибыл не один?

Ничего, что сын с женой приехал? Что значит — тебя? Почему не — "вас"?

— Мадам, я рад, что вернулся домой. Позвольте представить вам мою жену — графиня Катрин Шарон.

Надо же, как официально!

Я поклонилась даме. Она посмотрела на меня, как на пустое место и даже не кивнула в ответ.

— Сын мой, твои покои готовы.

Она подошла к Марку, оттеснив меня себе за спину и оперлась на его руку, увлекая его в дом.

В дороге я много думала над тем, что рассказывал гвайр Фрук. Некоторые сведения меня порадовали. Некоторые — нет. И я представляла себе разные варианты встречи с графиней-матерью. Так что заготовка на случай трудной встречи у меня, конечно, была. Но этот вариант был максимально фиговым из всех. Тем не менее я открыла рот и громко, но сладким-сладким голосом сказала:

— Муж мой!

Дождалась, пока Марк вывернется из хватки маман и повернется ко мне лицом. Остальные участники концерта в большинстве своем стояли боком ко мне, они еще просто не успели пристроится за парой мать-сын.

И когда Марк повернулся, я, глядя в глаза графине спросила:

— Муж мой, а где находится вдовий дом твоей матери?!

Графиня побагровела…

— Почему вас это интересует, юная леди? — голос красивый, но мне кажется, что шипит гадюка.

— Вы можете обращаться ко мне — графиня Шарон, ваша сиятельство — я молчала и смотрела ей в глаза. Хочешь спросить — спроси. Но, так, как положено. Графиня Шарон теперь я. Или смирись, дорогуша, или получишь по полной. Сиятельства-то мы обе, но ты — вдова. Встретила бы нормально — я бы и воевать не стала. Ну, а кто к нам с мечом… Тех мы наглой мордой в лужу.

Марку стало неловко. Вполне понимаю, все же он скучал по дому, и, как бы раньше холодна к нему не была мать, но возвращение не могло не взволновать его. А к тому, что он женат он пока так и не привык. Если молодому парню повесить на шею подростка, не стоит ждать, что он будет о нем заботится, как отец о ребенке. Во всяком случае — сразу.

Он сделал ко мне пару шагов и снова повернувшись к дверям предложил мне руку. Остальные пристроились за нашей спиной. И графинюшке пришлось уступить мне дорогу. Вот честно слово, мне эти экивоки средневековые на фиг не нужны. Но увы, только так теперь и придется себя вести.

Холл был большой и чистый. Я порадовалась. Но, как выяснилось — рано.

Лакей принял у меня и Марка верхнюю одежду. Свекровь тоже скинула шубу. Не знаю, сколько ей лет, но выглядит она совсем не плохо. На мать Марка даже не тянет. Максимум — старшая сестра. Породистое гладкое лицо. Большие карие глаза. Очень красивые брови, тонкие, густые, в разлет. Ну, может на современный вкус — нос чуть длинноват. На лице довольно толстый слой белого крема или пудры. Так что не видно, есть там морщинки у глаз или нет. Совсем нет седины. Высокий для женщины рост и королевская осанка. Платье бархатное, винного цвета. Расшито золотом и камнями. Страшно даже представить, сколько оно весит. И по крупному перстню на каждом пальце руки. Тяжелое золотое колье с красными камнями. На голове — диадема с такими же.

А вот фрейлины ее все старше. И далеко не красавицы. А вот одеты тоже не дешево. Даже интересно, за чей счет банкет? Специально, что ли, выбирает таких — попроще внешностью. Типа — пусть подчеркивают ее красоту и величие. Она и ростом выше всех.

Управляющий, с такой же козлинной бородкой, как и отцовский, следовал за ней по пятам.

Комната была подготовлена для одного человека. Кровать узкая для двоих. У стола, накрытого бархатом алого цвета, один стул. У камина одно кресло.

— Кровать я приказала тебе заменить. Так в комнате будет просторнее.

Марк нахмурился.

— Мадам, я женатый мужчина. И вам придется с этим считаться.

— Марк, я велела приготовить твоей жене отдельные комнаты. Ты же знаешь, мы с твоим отцом всегда жили в разных покоях. Мы не крестьяни, что бы толкаться рядом! Это просто неприлично, жить вместе!

Горячую воду сейчас принесут. Горничные помогут тебе вымыться с дороги, а твою жену я отведу в её апартаменты.

Я жалобно посмотрела на Марка, пару раз хлопнула ресницами и приготовилась пустить слезу. Но это не понадобилось.

— Мадам, я сам провожу жену. Где вы приготовили ей место?

Графиня слегка нахмурилась.

— Ей приготовили комнаты в Новой башне.

— Мадам, а разве там вставили стекла?

— Пока нет, ты же не выделил на это денег, Марк. Но там закрыты ставни и повешены теплые шторы.

— И всё тепло будет выдувать ветер через не штукатуренные стены и щелястые ставни. Довольно, мадам. Велите принести сюда отцовскую кровать. Моя жена будет жить здесь.

В это время в одну из дверей постучали.

— Войдите!

Зашла смазливая грудастая горничная с таким вырезом на платье, что когда кланялась — богатство не вывалилось чудом. А голос-то! Голос-то какой! Чисто кошечка… Мартовская…

— Господин граф, воду налили, ванная готова.

Марк смутился. Скосил глаза на меня. Ну, думаю, это его пассия местная. Не то, что бы меня это сильно трогало. Но и спускать графинюшке такое я не собиралась.

— Как тебя зовут?

— Рэма, госпожа — она поклонилась и мне, но уже не так заманчиво.

— Сегодня ты свободна, Рэма. Я сама помогу мужу вымыться.

Девица растеряно глянула на графиню, на Марка с порозовевшими ушами, еще раз поклонилась и вышла.

— Сударыня, вы не могли бы поторопить прислугу? И я, и муж устали. Нам хотелось бы отдохнуть до ужина. Пожалуйста, пусть кровать поменяют прямо сейчас.

— Марк! Почему эта девка смеет мне приказывать?

— Мадам, не смейте называть мою жену девкой! И она не приказывает, а попросила. Хотя, как графиня, в своем собственном доме, вполне может и приказать. Достаточно фортелей на сегодня! Велите заменить кровать и я уже, черт возьми, хочу вымыться!

Мадам и ждущие её в коридоре фрейлины прошуршали платьями и, наконец-то, свалили.

Не думаю, что так уж сильно Марк хотел мыться, но он прекрасно понимал, как маман его подставила. У мужчины может быть сто любовниц, но, по дивным меркам средневековой морали, сталкивать лицом жену и любовницу не просто моветон, а открытое хамство.

Мы остались в комнате одни. Марк раздраженно повернул кресло к огню и уселся, гладя на пламя. Я подошла с боку и погладила его по плечу.

— Не злись! Я понимаю, что ты не виноват в этой встрече.

— Ты поняла, кто это? — он, кажется, удивился.

— Естественно. Но, Марк, пока я не могу быть твоей женой так, как положено, пусть будут девушки. Я не против и не собираюсь лезть раньше времени во взрослую жизнь. Только будь осторожен. бастарды и дурные болезни — не лучшее, что есть в этой жизни. А так — ну, не будешь же ты пять лет жить монахом.

— Замолчи, Катрин. Мы не будем обсуждать эту сторону жизни пока ты не вырастешь!

— Как скажешь.

— Ты замерзла?

— Немного.

— Иди сюда, малыш.

Когда слуги меняли кровать, а горничные застилали свежее бельё, они видели умилительную картину. Граф сидел у камина, глядя в огонь, а на коленях у него дремала юная графиня.

Вечером, на кухне, пожилая горничная, тётушка Шапо рассказывала:

— Так и задремала от усталости, прямо на руках у его сиятельства. А махонькая какая! Но не злая. Гута воду пролила — так ничего, не ругалась, по щекам не била. Так прямо и сказала: ничего, мол, страшного, просто вытри… Вот и ладно, что граф женился. Глядишь, будет в доме хозяйка хорошая.

— Ты, тетушка Шапо, сплетничай меньше. А то её сиятельство услышит — на конюшню отправит.

Гвайру Бирту, главную повариху, совсем не радовали эти перемены. Тут у нее всё налажено, управляющего нового она сразу прикормила, да он и сам не дурак, особо не полезет с проверками. Оно ему нужно?