Иностранец ищет жену (СИ) - Багирова Марина - Страница 72

Сабрина с тоской в груди признавала, что понемногу в него влюбляется. Ну а Нойман каков! Шутил хорошо, ухаживал галантно, не давил и не забывал пестовать вниманием. Всего в меру, всё осторожно и красиво!

Ей, не знавшей ни одного мужчины, кроме пожилого мужа, оказалось так просто влюбиться. Да еще и в такого, как Эрих!

По вечерам Николь повторяла ей, как мантру: «Он играет с тобой, дочка! Он просто играет! Получит своё — и уйдут». Николь просила не поддаваться, Сабрина соглашалась с доводами домоправительницы, а сама…

Она долго не поддавалась! Повторяла про себя: «Не такая ему нужна, не разведенная женщина с ребенком. Не верь красивым речам, будь осторожно».

А затем Сабрине надоело бороться, она плюнула на доводы рассудка и решила: «Ну и пусть, пусть получит, чего хочет, и уйдет из моей жизни».

Женщина стиснула свое влюбленное сердце в кулак, и приказала себе самой: «Терпи, Сабрина, такова жизнь. Людям есть нечего, а ты из-за мужчины переживаешь. Не бойся, ты ведь знаешь, что рано или поздно он уйдет, на Ноймане мир клином не сошелся».

Однажды, после их очередного вечера в «Ла-Манше», Сабрина наклонилась к Эриху, провела рукой по его бедру, и сказала на ухо:

— Едем ко мне?

И увидела, что он… растерялся. Это смотрелось так мило, что она не сдержала улыбку.

— Пойдут слухи, — сказал он, нежно заправляя ей прядь за ухо. — Ты к этому готова?

По правде говоря, Сабрина надеялась, что об их ночи никто не узнает. Была уверена, что это их первый и последний раз, а от одного раза (как известно!) ничего не будет. Они ведь не дома, где все соседи — знакомцы или родственники, а в Швейцарии, и здесь полгорода таких… приезжих с кошельками.

— Если тебя только это беспокоит, то не стоит… У меня очень невнимательные соседи.

— Почему бы не поехать ко мне? — полюбопытствовал Эрих.

Сабрина удивилась, что он такое предлагает. «Ну и зачем ты усложняешь себе жизнь, Эрих?». Подумала так, но ответила иначе:

— Потому что я очень хочу проснуться у себя дома.

— У меня дома тоже хорошо… тебе понравиться там просыпаться.

От его слов сердце сжалось, кольнуло, заворочалась в душе горечь.

«Не обманывай меня, пожалуйста. Пожалуйста, Эрих, любимый мой, не делай этого. Не ври, что у нас есть будущее. Пожалуйста, любимый мой, не нужно».

Ей казалось, что он жесток, что он играет с ней, как кот с доверчивой беззащитной мышью.

— Я хочу к себе… — уперто повторила Сабрина.

— Как скажешь, — покорился мужчина, но не удержался от шпильки: До чего же упертая женщина!

Он быстро поднялся, помог ей накинуть на себя шубу, и провел до машины.

Пока они ехали, она грелась пониманием того, что Эрих… волнуется. Для него близость с ней не была чем-то будничным. Мужчина, который мог с легкостью превратить её сердце в руины, переживал, и это было неожиданно приятно. А почему приятно, она и сама не знала. Неопытная была Сабрина, несмотря на статус вдовы и матери.

— Только тихо, — попросила Сабрина, когда они оказались у крыльца её дома.

— Почему? — Он целовал её в шею.

— Потому что моя дочь давно спит, — как отрезала.

Это был многоэтажный дом, у каждого жильца был свой вход, и небольшой сад у дома. У дома Сабрины росли розы, она сама их высаживала.

Стараясь не разбудить дочь или няньку, Сабрина, хихикая, провела Эриха в свою спальню.

Она видела, что Эриху было неловко. Он не привык быть в подобной роли, а потому едва сдерживался, чтобы снова не спросить, почему они не поехали к нему. К счастью, таки сдержался. При мысли об этом, Сабрина снова захихикала, и наступила на скрипящую половицу.

— Ой!

Эрих хмыкнул, и спросил зловещим шепотом:

— И что теперь будет?

— Давай быстрее ко мне в комнату!

Зато, когда Сабрина закрыла за собой дверь спальни, он сразу не неё накинулся. Вся его неловкость исчезла как ни бывало — он уложил её на кровать, навис сверху, начал целовать.

От такого напора в какой-то момент даже стало немного не по себе.

— Эрих, пожалуйста, не так быстро.

Но он не слышал, перевернул её на живот, расстегнул платье, и резко спустил его вниз по ногам.

— Эрих! — чуть громче.

В этот раз он услышал. Помедлил, позволил ей перевернуться на спину, и заглянуть ему в глаза. И дышал всё это время как загнанный бык. Её разгорячённый бык, пусть лишь на эту ночь.

— Не спеши так, — попросила она. — Я тоже хочу успеть этим насладиться.

— Извини… извини, Сабрина. — Он уткнулася затылком ей в грудь. — Я так долго себе это представлял… что сейчас в голове туман. Извини…

Это признание тронуло женщину. Представлял, хотел её, ждал. И вроде бы понимала, что удивляться нечему, в конце концов, она красивая женщина, и все же.

Эрих снова ринулся в атаку, в этот раз осторожнее, медленнее. Он принялся её целовать, тем самым отвлекая от бесчинств, которые творили его руки.

— Милая… сладкая… До чего же ты слабая. Не бойся меня, не бойся…

Слабая? Сабрина не успела удивиться — он рывком стащил с неё белье. Осмотрел жадно лежащее перед ним голое тело, резко втянул воздух.

Затем — чуть отодвинулся, разделся догола, и снова к женщине — ближе, еще ближе.

Он коленом раздвинул ей ноги, и накрыл своим телом.

Он был тяжелым, но это была приятная тяжесть. Эрих погладил её между ног… и чуть сильнее. Сабрину накрыло удовольствие! Вот так, Эрих, делай мне хорошо, вот так…

Ей нравилось ощущение его сильного молодого тела. Нравились его мышцы, и даже легкая щетина нравилась. Она была для него влажной.

Сабрина обхватила его ногами, впилась пятками ему в ягодицы, это было очень приятное ощущение.

— Вот так хорошо… наконец-то, — прошептал Эрих. Рывок, и он вошел в неё. — Вот так — правильно. Только так и правильно.

Наращивая темп, он целовал её шею, руки, плечи. Сабрина плавилась под этим ощущением. Он чувствовала, что желанна этим мужчиной. И сама желала в ответ.

Утром она планировала выпроводила из дома. Резко, чтоб не сомневался: он ей не нужен!

Лишь бы не узнал, лишь бы не понял, насколько сильно нужен!

Жизнь у Сабрины была сложной.

Её отец умер, когда ей было девять. Он был банкиром, на него напали в переулке, избили, убили. Никто так и не рассказал, кто и за что его ранил. Сабрина с матерью остались одни, и некому было им помочь.

Дом они продали, переехали в тот, что поскромнее. Соседи сочувствовали, но разговаривать с ними перестали. Ничего не поделаешь, их кормилец умер, некому позаботиться о вдове с ребенком.

Сабрина всегда очень тянулась к отцу, они с ним были похожи. Маму тоже любила, но маму смерть отца сильно изменила. Несколько раз, засыпая в кровати матери, Сабрина слышала её полу осознанное бормотание: «Мы выберемся, дочка, я обаятельно что-то придумаю».

Она придумала. Через год снова вышла замуж.

Сабрина плохо помнила того мужчину. Он дурно пах и был невежлив, и тоже работал в банке. Через год тот мужчина умер, и все его деньги перешли его вдове.

Через три дня после смерти отчима (Сабрине тогда было двенадцать) мать пришла к ней в спальню. Посидела немного на её кровати, и внезапно сказала:

— Постарайся никогда не зависеть от мужчины. Не выбирай красивых, не выбирай умных… выбирай только богатых, чтобы тебе не пришлось потом мучиться так, как пришлось мне…

— Почему мучиться, мама?

— Потому что … когда вырастешь, я тебе кое-что расскажу.

Она рассказала ей правду через много лет, в день, когда Джордж, будущий муж Сабрины, пришел просить руки у её дочери. И только после этого рассказа смерть отчима обрела смысл.

Ну а сам Джордж. Мать продала Сабрину Джорджу, пусть и действовала из добрых побуждений.

Сабрине стукнуло восемнадцать — взрослая красивая девушке. Ей бы на балы, на встречи, но какие встречи, когда у них с матерью почти закончились деньги отчима, а заработать было негде! Что могла сделать вдова в то сложное время? Разве что снова выйти замуж!