Иностранец ищет жену (СИ) - Багирова Марина - Страница 57

— Это потому, что я твоя! — сказала Тамара беззаботно, и ушла в сад.

А он смотрел ей вслед, и сердце сжималось от нежности.

«Моя… моя и только моя. Никому не отдам!»

В день приезда Эльзы, Тамара встречала её на крыльце. В скромном платье, которое раньше она бы одела разве что на похороны, Тамара приветствовала на пороге своего дома женщину, которой было суждено увести у неё жениха.

— Здравствуй, кузина, — поприветствовала Тамару Эльза, сделав книксен, — спасибо за приглашение погостить у вас.

Тамара кивнула, а сама подумала: «Ну надо же, а выглядит как ангел».

…

— Когда мне их познакомить? — спрашивала Тамара, млея от поцелуев Марка, который в тот день тайно пробрался к ней в комнату.

Ветер баюкал ветки, деликатно постукивал в окно небольшой девичьей комнаты на третьем этаже, где двое страстно любили друг друга.

Марк снял с неё одежду, оставив девушку в легкой хлопковой рубашке.

— Боже, я совратил ребенка! — хмыкнул он, глядя на простецкое одеяние. — Я тебе что, мало ночных одежд покупаю. Почему не носишь?

— Ношу! — зарделась Тамара. — Но ты бы хоть предупредил, что придешь, я бы… переоделась. А не так, как сегодня: в окно залез! Где ваши манеры, господин Нойман!

— У тебя под юбкой мои манеры, — рассмеялся мужчина, повалив Тамару на кровать.

— Знакомь как можно скорее, — сказал он, поправляя её спутанные волосы. Поверь — дальше дело пойдет как по маслу.

— Так уж по маслу?

— Еще бы! Я каждый день вливаю в неё столько гордыни и самолюбия, что она на что угодно пойдет, лишь бы забрать у тебя состоятельного жениха. Она уже знает, что у тебя с Эрихом Нойманом идет к помолвке, и завидует тебе черной завистью.

— Смотри мне, — Тамара схватила Марка за плечи, — сам не попадайся ей на глаза.

— Ревнуешь меня?! — рассмеялся мужчина.

— Марк, я не шучу, — она укусила за плечо, на что мужчина громко захохотал…

Ветер стучал в их окна, луна тоже заглядывала, но деликатно, боясь потревожить счастье двух влюбленных.

А на следующий день Эрих сделал ей предложение… на которое напуганная Тамара ответила отказом.

Тогда-то она увидела еще одну грань характера этого мужчины — отказов он действительно не принимал.

•• • •• • ••

Спустя несколько дней Эрих Нойман сделал Тамаре предложение. Сделал его грубо, навязчиво, омерзительно неправильно.

Тамара была настолько обескуражена, что не смогла сдержать себя в руках — показала настоящий характер, поставила наглеца на место, а затем, заплаканная, прибежала к Марку — просить совета.

— Он не отпустит, — Марк гладил Тамару по спине, сдерживая в себе желание схватить девчонку, спрятаться с ней где-то далеко, и забыть о семье, об обязанностях, и проклятом старшем брате, у которого было все, чего он, Марк, так сильно желал.

— Эрих будет давить, шантажировать. Тамара, — он нежно погладил её подбородок, — соглашайся на помолвку. Поверь, до свадьбы не дойдет.

— Обещаешь? — Она с надеждой смотрела ему в глаза, яркие глаза блестели подобно звездам. Его любимая женщина!

— Я обещаю.

Как Марк и предвидел, Эрих начал шантажировать Тамару благополучием родителей. Тамара, сгорая от ненависти, покорилась, согласилась на его предложение, а сама мысленно проклинала ненавистного мужчину.

Надо признать, что с тех самых пор Эрих старался создать более благоприятное впечатление. Он приглашал невесту на прогулки, разговаривал с ней, дарил милые сердцу вещи: книги, ленты. Был ненавязчив. Иногда Тамара, забывшись, начинала разговаривать с ним откровенно, но затем пугалась, и снова надевала на себя маску смиренной невесты.

Успокоение она находила в объятиях Марка, и в его обещании, что их с Эрихом свадьба не состоится.

Тамара помнила первое знакомство Эриха и Эльзы, видела, как загорелись его глаза. Ей почему-то было больно, но она сделала вид, что ничего не понимает. Разыгрывала наивное создание что для Эльзы, что для Эриха. Наблюдала, как хитрая змея Эльза, живя в её доме и пользуясь гостеприимством ее родителей, медленно подбирается к её жениху. Как же Тамаре было противно!

И вот, однажды, Эльза вернулась домой позже обычного. В глазах непонятный блеск, одежда нараспашку.

Тамара поняла, что кузина переспала с её женихом.

— Здравствуй, — сказала Тамара, встречая Эльзу на пороге.

У нее в руках был старый подсвечник, что отбрасывал на Тамару тени, делая ее лицо по-настоящему зловещим.

— Ой, ты не спишь! — испугалась кузина. — А я, вот, задержалась…

— Где?

— Гуляла… ты извини, Тамара, я пойду, — и ускользнула к себе в комнату. В глаза Тамаре так и не посмотрела.

Тамара присела на ступеньки, поставила рядом ночник, и задумалась.

Она всегда была честна с собой, а потому закрыла глаза, и спросила у тревожного сердца: «Почему мне больно понимать, что он был с ней? Ведь Эрих мне никто!»

Она вспоминала их редкие разговоры, те моменты, когда он был с ней откровенен. Да, в такие моменты он ей нравился. А та, самая первая встреча? Ведь понравился он ей тогда, несмотря не неприличное поведение?

Тамара испуганно дернулась, резко поднялась, и побежала к себе в комнату — подальше от опасных мыслей, рушащих ее картину мира.

А потом случилась та выставка, к которой она так долго готовилась и на которую Эрих Нойман соизволил прийти.

И всё запуталось еще больше.

Жизнь — сложная. Ты понимаешь, о чем я?

Для Тамары до определенного момента весь её маленький мирок был окрашен в черное и белое, она не различала полутонов. И тут, внезапно, ей пришлось понять, что существует также много оттенков серого. И одним из таких оттенков был Эрих Нойман.

Все жители Нюрберга были осведомлены, что Тамара влюблена в рисование. Её акварельные пейзажи часто выставлялись в городской картинной галерее, и та выставка, о которой тебе предстоит услышать, не стала исключением.

Картины Тамары, среди прочих, выставлялись в отдельном уголке. Это были весьма прозаичные зарисовки: природа, пейзажи, люди, что пытались холодным зимним вечером спрятаться от невоспитанного ветра.

Тамара умела видеть детали и эмоции. Поскольку ей часто приходилось скрывать собственные чувства, многое оказалось выплеснуто на бумагу. Ярость, боль, надежды — всё было в этих её рисунках.

И тут…

Она была неприятно удивлена, когда увидела Эриха Ноймана, разглядывающего одну из её зарисовок.

Он пришел на выставку без предупреждения. Увидев его, Тамара замерла, и даже не сразу поверила собственным глазам. Откуда он узнал?!

Эрих в тот момент, будто почувствовав её взгляд, обернулся, и посмотрел на неё пристально, по-новому. Мимо них сновали люди, они постоянно обрывали зрительный контакт, что мужчине не нравилось.

Многие пытались завязать с ним беседу, но не решались. Тамара подозревала, что он наложил на себя какой-то своеобразный щит. Девушка не до конца понимала, как это работает, знала лишь от Марка, что такое возможно.

Нойман поманил её пальцем, так, что увидеть этот жест могла только она.

«Хам! Неужели он думает, что я буду следовать за ним по мановению пальца!?».

Тем не менее, она подошла. Сердце стучало чуть быстрее, чем нужно.

Они стояли в углу с её рисунками.

Тамара не знала, что говорить, ну а он… не желал прерывать молчание. Смотрел, как хищник на добычу.

— Рисуешь, значит, — хмыкнул спустя какое-то время.

— Да, герр Нойман.

Эрих прикоснулся к одному из её рисунков рукой.

Тамару прошибло холодным потом! На рисунке Тамара изобразила себя и Марка. Они сидели в беседке у его дома, и пили чай. К счастью, лица на рисунке узнать было невозможно.

Тамара помнила, что именно подвигло её на рисунок. В тот день Марк непонятным образом (впрочем, как и всегда) появился в её доме, и заявил, что в такую хорошую погоду нечего сидеть взаперти. Он взял её за руку, посадил в карету, и повез к себе домой. Остаток дня и вечер они провели вдвоем: пили вино, ели виноград, наслаждались закатом. Вернувшись к себе, Тамара сразу же взялась рисовать, ей хотелось вынести наружу внутреннюю радость.