Долго и счастливо (ЛП) - Линг Айя - Страница 43

— Ах, конечно, — он звучит смущенным. — Я не подумал об этом — раньше она все время завтракала с Его Высочеством. Надеюсь, она хорошо отдохнула, после того, что ей пришлось пройти.

— Надеюсь, она останется навсегда.

Бертрам издает удивленный возглас.

— Но она должна это сделать! Ты знаешь, его высочество был не в себе, когда она ушла и та женщина заняла ее место. Та другая леди не может заменить нашу принцессу Кэт. Я был бы рад увидеть, как она уходит, особенно после того, как была недобра к тебе, — кажется, он стискивает зубы, когда говорит. Редко, когда Бертрам говорит так сердито, он всегда такой веселый. Тот, кто не относится к Амелии хорошо автоматически, становится врагом Бертрама.

— Честно говоря, другая леди не тиран, — говорит Амелия. — Принцесса Кэт испортила меня своей снисходительностью. Большинство дам ожидают полного уважения и абсолютно безразличны к своим слугам.

— Вот почему его высочество женился на ней, — говорит Бертрам. — Она не похожа на других дам.

Амелия не отвечает, полагаю, она просто кивает. Легкое чувство вины укалывает меня за то, что я шпионю за ними, и уже собираюсь откашляться, когда Бертрам кашляет, и его следующая фраза заставляет меня прижаться к стене.

— Скажи, когда нго высочество вернется из парламента, ты не хотела ли поехать со мной в парк? Полагаю, он хотел бы остаться наедине с принцессой Кэт.

— Не используй его высочество в качестве оправдания, чтобы пренебрегать своими обязанностями, — голос Амелия суров, но думаю, что она не против этой идеи. Если бы искренне не хотела встречаться с Бертрамом, она бы отказалась ледяным тоном.

— Они хотели бы, чтобы мы не мешались.

В этот момент мой желудок издает громкий рык, и мне жаль, что это происходит. Ведь я не услышала, что Амелия ответила Бертраму.

Амелия оказывается рядом со мной в мгновение ока.

— Давайте вернемся в вашу комнату и оденемся, — она кладет руку на дверную ручку, но не раньше, чем говорит Бертраму. — Поставь чайник на плиту. И попроси повара приготовить сэндвичи и отправить их в комнату принцессы.

Амелия быстро ведет меня наверх, и я вспоминаю тот день после того, как Эдвард и я были женаты в первый раз. Вышла из своей комнаты, и наткнулась на слугу мужского пола, и Амелия бросилась ко мне, говоря, что я не должна появляться в своей ночной рубашке перед другими мужчинами.

— Эдвард уже ушел?

Амелия кивает, принося прекрасное платье кремового цвета.

— Он сказал, что должен безотлагательно разработать документы о разводе.

— Развод? — мне нужна секунда, прежде чем понимаю, что она говорит о разводе Эдварда с Катрионой. Должно быть, мой мозг отказал с тех пор, как я попала в тюрьму.

Амелия зашнуровывает мне платье с ее обычной эсноровкой. К счастью, она выбрала чайное платье, что означает, что мне не нужно носить корсет. Несмотря на то, что мои корсеты выполнены на заказ и разработаны с максимальным комфортом, ничто не сравнится с мягким платьем.

— Когда я помогала другой леди одеваться, — Амелия берет расческу со стола и начинает приводить в порядок мои волосы, — у нее никогда не было добрых слов для меня. Она жаловалась, что платья были слишком простыми, прически безыскусными, и я всегда должна относиться с уважением к ее пожеланиям.

Катриона ведет себя так, как обычно ведет себя Бьянка. Несмотря на их очевидные различия во внешности, они были более похожи по характеру, чем можно было бы ожидать.

— Ты знаешь, сколько времени может занять развод Эдварда с ней?

Амелия делает паузу, задерживая расческу в руках.

— Развод моей сестры занял год, — при виде моих расширяющихся глаз, она быстро добавляет, — но это потому, что ее муж сопротивлялся. Он продолжал утверждать, что его акты насилия не были совершены специально, он был пьян, и ребенок будет страдать от потери отца. Кроме того, для женщин более низкого класса, таких как Мэри, редко предоставляется развод — это будет быстрее для людей высшего класса, которые имеют средства для найма адвокатов. В случае с Мэри, она имела поддержку всей семьи, плюс Его Высочества.

По лестнице раздаются тяжелые шаги, а затем раздается громкий стук в дверь.

— Простите, принцесса Кэт, — говорит Бертрам. — Но пришли ваши друзья, и они ждут внизу.

Я спускаюсь по лестнице, мое настроение поднимается. Поппи и Элли сидят в гостиной. Их лица загораются, когда я приближаюсь.

— О Кэт! — говорит Поппи, подбегая ко мне и сгребая меня в медвежьем объятии. — О, Кэт, я так рада, что ты в целости и сохранности. Когда Элли сказала, что тебя заперли в тюрьме без суда, я не могла поверить своим ушам, — она отступает и смотрит на меня строгим взглядом. — Как ты могла быть такой неосторожной, притворяясь Катрионой Брэдшоу? — уже сейчас она звучит как мать, увещевающая ребенка. Только вот я не Себастьян и не маленькая Кэтрин.

— Это также моя вина, — вмешивается Элли. — Я не должна была соглашаться на этот план. Если бы я не одолжила Кэт свое платье, она не могла бы замаскироваться под другую даму.

— Не вини себя, — говорю. — Я была так уверена, что смогу это сделать, что практически заставила тебя пойти вместе со мной.

— Но именно ты пострадала за последствия, — Элли обнимает меня, и слеза катится по ее щеке. — После всего, что ты для меня сделала, я поставила тебя под угрозу ради школы. Больше никогда этого не повторится, Кэт. Ты мой дорогой друг, и я никогда не позволю тебе рисковать чем-то подобным снова.

— Элли, прекрати, — бормочу я. Она говорит так, будто обязана мне жизнью. — Я тысячу раз говорила тебе, что это была моя идея, и хотела это сделать. В любом случае, теперь я вышла из тюрьмы в целости и сохранности, так что нет необходимости ругать себя из-за этого.

— Теперь, когда его высочество живет с ней, Кэт вряд ли снова рискнет, — говорит Поппи, улыбаясь. — Он разведется с Катрионой, и Кэт снова станет принцессой. Все вернется в нормальное русло.

Элли отпускает меня, нахмурившись в ответ на ее милое личико.

— Разве вт не читала сегодняшние газеты?

Поппи трясет головой.

— Близнецы занимали меня, пока Джонатан не вернулся… — Поппи уходит. — Что было в газетах, что заставило тебя волноваться?

— Садитесь, — говорю я, бессознательно возвращаясь к режиму принцессы. Я сигнализирую Томасу, который ждет в коридоре. — Чашку горячего чая, пожалуйста. И черничные булочки, если есть. О, и горячие булочки с корицей были бы прекрасны, — Поппи любит черничные булочки, в то время как Элли неравнодушна к горячим булочкам с корицей. Она иногда позволяла себе роскошь поесть булочек, когда погода становилась холодной.

Томас кивает и быстро исчезает, как это делает любой хорошо обученный дворецкий. Я сажусь в мягкий стул напротив дивана, где сидят Поппи и Элли, и обнимаю толстую, мягкую подушку на стуле вместо того, чтобы откинуться на нее. Снимаю обувь и подтягиваю ноги под себя. Я со своими друзьями, а не на государственном банкете.

У Элли приоткрывается рот, хотя она по-прежнему сидит правильно, сложенные руки, а ее спина держится прямо, как у дебютантки. Но крошечная улыбка исчезает, когда она начинает говорить.

— Сегодня утром я остановилась у мистера Уэллсли, и он упомянул, что газета распродалась сегодня утром — он не мог вспомнить, когда в последний раз газета продавалась так быстро. В ней было про твой суд.

Холодею внутри при воспоминании о том, как я стояла перед судьями, мое тело воняло, волосы были в беспорядке, а Бьянка и Катриона смотрели на меня взглядом палача. Тем не менее, стараюсь звучать легкомысленно.

— Это не может быть слишком лестно. На меня было страшно посмотреть.

— История была ужасная, — говорит Элли, ее лицо выглядит жалостливым. — Писатель назвал тебя голодной соблазнительницей, которая околдовала принца. Он сказал, что в истории Ателии, короли брали себе любовниц, но никто не вел себя так же возмутительно, как это сделал его высочество. Он сказал, что все потеряли дар речи, когда его высочество вытащил тебя из зала суда, оставив свою законную жену в одиночестве.