Рука для босса (СИ) - "Воль" - Страница 1

Глава 1

— И как вас величать?

— Аркадий Павлович Брекоткин.

— Вы умеете печатать быстро, как с реакцией?

— Работал в строительной фирме, занимался раньше настольным теннисом… печатаю неплохо.

— Как насчет семьи?

— Одинок. Проблем семейных не будет, — произнес мужчина, которому уже исполнилось тридцать девять лет. Не так молод, не так красив, не так амбициозен. Он во многим проигрывал молодежи, сидящей в коридоре, искавших работу после университетов, техникумов, а он… — У меня есть опыт работы во многих сферах, от строительства, перевозок, логистики товаров и умения общаться с налоговыми органами, — его ладони лежали на мощных коленях. Он не был худощав. С девятнадцати лет, как-то незаметно нарабатывал массу, стать, мясо — ту самую мужественность и взрослость, которая обделяла худощавых мальцов с горящими глазами.

Аркадий вздохнул и со спокойной уверенностью посмотрел на женщину, глядящей потерянным взглядом на листок с его заслугами. Он многое не указал в резюме, потому как стыдился своего прошлого, не хотел выглядеть еще более жалким, а женщина напротив была хороша — стройная, все было на месте у нее; была к тому же приятна на лицо, но тяжелая работа и какие-то обстоятельства стерли со светлого личика боевой макияж, а офисный костюм поменялся на белую просторную рубашку больше на несколько размеров, чем нужно. С длиннющими рукавами, буквально до пола.

— Приняты.

— Директор, — засуетилась дама, сидящая от главной справа.

— Он напечатал резюме и также подал электронную заявку, а юнцы мне без надобности. Оформляйте. И пусть пройдет двухмесячный курс обучения, а, и отправьте на курсы повышения квалификации и изучении языков, — женщина не посмотрела на Аркадия, не улыбнулась. Показалось, что она приняла на работу из острой нужды, не по желанию. Ее лицо вообще было непонятным, несмотря на черты, в особенности изображения, вымученное, болезненное.

Его босс поднялся, дошел гордой походкой до дверей и открыл одну с неописуемой тяжестью, приложив лишь левую руку. Тогда уже Аркадию что-то стало напрягать в образе начальницы. Правая рука женщины не двигалась абсолютно.

***

— Давай прекратим этот цирк? — произнесла женщина уставшим голосом. Она сидела подле водителя, вздыхала, отворачивалась, стараясь не глядеть на человека. А он был недурен собой, хорошо сложен, подтянут, высок. Если открывал зубы, сразу все обращали внимание на его голливудскую ослепительную улыбку, к тому же и глаза в него были голубыми и выразительный острый подбородок, завершавший строение правильного лица. Вообще недурен, красавец для своих лет, надушенный дорогими брендами. И жизнь ему уже отмерила тридцать два года.

— Ты о чем? — хохотнул мужчина, напрягаясь, уже заезжая на парковку аэропорта. — Тебя что-то не устраивает? — окинул взглядом спутницу и слегка поморщился, заметив на ней дешевые темно-синие штаны.

— Может, я тоже виновата, что так сложились обстоятельства, но даже я со своим либидо не устраивала шашни с секретаршей.

Машина резко затормозилась. Женщине было пора прекратить разговор, но она не остановилась. Сзади посигналили. С особым раздражением и смятением мужчина вжал ногу на педаль и все же доехал до первой полосы. У них было всего пару минут.

— Я все знаю. Я отпускаю тебя. Больше мы не будем встречаться, — произнесла с уверенностью последнюю фразу, вколачивая последний гвозь в выяснении отношений.

— Оксана! — окликнул мужчина, отрываясь от руля. В его глазах не было ужаса или страха перед потерей чего-то дорогого и необходимого. Будто это уже случалось. И скорее его реакция была возмущением, ведь не он бросал, а его.

— Открой багажник.

— Оксана! — крикнул и выскочил к женщине, уже оказавшейся на улице. — Ты неправильно подумала, это всего лишь…

— Я устала, Вадим, — спокойно остановила неприятную речь женщина и взглянула серыми глазами в голубые. — Ты неплохой человек, просто я не встретила того, кому я нужна.

— Ты о чем? — опешил Вадим и с еще большим непониманием уставился на ту, что не замечала след от зубной пасты на воротничке рубашки.

— Я не объясняюсь. Я заканчиваю эти паразитические отношения, — женщина схватила сумку левой рукой. — Поезжай, время кончается.

— Оксана!

— Спасибо за все, — кроткий поклон, и она побежала в аэропорт, оставляя человека перед пасмурным неуютным небом, которое знает все на свете. В воздухе стоял затхлый аромат влажных осенних листьев.

Глава 2

— Ваша правая рука… — начал говорить доктор пациентке, чьи волосы уже начали седеть от корней. Та дрогнула и с глазами, наполненными слез, уставилась на врача в выбеленном халате, говорящего печальные вести. Всю боль. Все отчаяние. Она выместила, смяв постель левой рукой.

— Закройте окно.

— Что?

— Там поют птицы, — прошипела женщина, легла на кровать и более ничего не произнесла за пару дней, находясь в прострации из тишины, гнева и отчаяния. Боли, скрываемой за семью замками.

Она недолго пробыла на койке. Всего неделю, поправляя голову, душу, тело, а после встала на ноги, попросила составить расписание, провести срочное собеседование и отправилась в Китай, в Шанхай, оттуда в Японию, в Токио. Ее сопровождала молоденькая секретарша, знавшая несколько языков и отвечавшая за документы, как и Оксана, но в ее задачи состояли в основном из переговоров. Они проходили все процессы производства, обговаривали детали с поставщиками, посещали модные показы, торговые центры, в особенности точки продаж, а также обговаривали детали непосредственно с дизайнерами, которые всеми силами старались оказаться на европейском рынке, потому как японский был переполнен. Однако это было только начало. Вместе с этим они заглядывали в точки общепита, смотрели дизайн, пробовали еду и посещали внутренние японские сети, чтобы найти нечто эксклюзивное, что вернет покупателей в разрушающийся торговый-развлекательный центр.

Они улыбались иностранцам, делали все по-умному, и никто, никто не заметил печальный взор Оксаны и ее неровно выведенную подпись на документе. Шесть контрактов на специальных условиях.

Оставалось так мало времени до того, как приедут представители развивающихся, совсем новых-новых брендов, от средней до высокой ценовой категории. Множество рисков ожидало Оксану, ютившуюся с помощницей в недорогом номере, потому как перелеты, хорошая одежда и укладка волос стоили дорого. С финансами, которыми располагал центр, много куда не развернешься, а потому женщина выполняла работу байера — специалиста по пополнению коллекции одежды в бутиках, в обязанности которого входили посещение богемских мест, улыбки дизайнерам и директорам брендов, налаживание партнерских связей. Это профессия дипломата в сфере одежды.

Женщина выбирала лишь тех, кто был согласен поставлять товары, сделанные по одному образцу, установленным тканям и дизайнам, определенного качества. Собиралась макулатура для пошлин, провоза новых линий одежды, а также для проведения мероприятия по расширению уникальных мест в Москве, где бы продавались блюда с настоящей традиционной азиатской едой. Да, будут пользоваться иногда заменителями, но две новые точки им было необходимы, хотя бы открытые на базе уже созданных команд и небольших кафешек, так можно облегчить внедрение новой компании на российский рынок.

Бизнес-леди следовала определенным принципам ведения дел. Этому набралась, работая много лет в Азии и Европе, а также в США. Она была слишком амбициозной, жадной на знания и навыки, но внезапная неприятность подкосила ее необычайно активных дух. Ей пришлось вернуться в Россию, обосноваться в Москве, в огромном, но крайне убыточном торговом центре «Молли-Центр», в котором она сначала проработала около трех месяцев, чтобы выяснить его проблемы.

Тактика, исследование, строительство грандиозных планов, обсуждение деталей с иностранными коллегами, которым было все равно на Москву и ее конкуренцию. Больше всего ее убивало то, что владелец центра был мужчина неглупый, но, однажды разбогатев и вложившись в несколько бизнесов, выкупил собственноручно акции и права своим приятелей, стал единоличным владельцем тысячи и тысячи квадратных метров, а после сумел выкрутиться и заняться автомобильным делом. Владение шиномонтажных мастерских держало его на плаву. Крутой мужчина, но бесконечно уставший.