Бархатистые прикосновения - Деверо Зара - Страница 25

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая

— Выходит, мужчины могут изменять женам, а женщины своим мужьям нет? Я никогда не разделяла такого двойного стандарта.

— Ты отъявленная феминистка, — рассмеялся Тони и сжал под столом ее колено.

— Да, я феминистка и горжусь этим! — воскликнула Карен, возбуждаясь от его прикосновения.

Рука Тони скользнула по бедру, ладонь легла на мокрую промежность.

— Синклер завидует Мэллори: ведь он унаследовал усадьбу по праву старшего брата, родившись всего на год раньше. Что же до Мэллори… Мне думается, он не изменял жене, так как был от нее без ума. Это она первая наставила ему рога.

Палец Тони проник в углубление между срамными губами.

— Желаете еще вина, сэр? — спросил лакей равнодушным голосом.

Тони кивнул, лакей наполнил их бокалы отменным бордо. Тони осторожно вынул руку из потаенной райской пещеры Карен и, взяв бокал, понюхал пальцы.

— Какая прелесть! Какой букет! Какое неземное сочетание запахов!

Как по мановению волшебной палочки на столе появился десерт: шербет, мороженое, кремовые пирожные с клубникой, аппетитные грозди винограда, сладчайшие персики, чья румяная нежная кожура напоминала груди женщины после оргазма. Все это подавалось в изумительных фарфоровых вазочках и на золоченых расписных тарелках. Мэллори распорядился принести еще вина из погреба. Голоса гостей стали громче и развязнее, звучал звонкий женский смех. Разобрать что-либо в общем гуле было невозможно.

Захлопали пробки от шампанского. Вскоре Карен почувствовала, что она пьяна. Мэллори уселся за пианино и стал аккомпанировать Целин. Ее мощный вибрирующий голос не оставлял сомнений, что на оперной сцене ее ожидает успех. Все повскакали с мест и начали танцевать. Мэллори перестал играть и включил стереосистему, из Динамиков полились чарующие звуки блюза. Обстановка стала неформальной. Расслабился даже сам маркиз.

Огромные двери зала распахнулись, и взорам гостей предстал большой экран, на котором мелькали откровенные сцены из порнографического видеофильма. Поражали колоссальные размеры половых органов персонажей: огромные мужские члены и гигантские груди актрис, перепачканные спермой. Бесстыжие натурщицы демонстрировали свои задницы и промежности. Это было зрелище не для слабонервных.

Даже многоопытный Тони не выдержал и закричал, тыча в экран пальцем:

— Взгляните на это чудо! Оно же с зубами. Не завидую я парню, который осмелится сунуть в него свой инструмент.

Совокупляющиеся парочки актеров стонали, хрипели и охали, их анусы и промежности трещали по швам. И вскоре Карен почувствовала, что ее охватила жуткая похоть. Внутри ее все кипело и хлюпало, зудело и свербило, соски грудей набухли и чесались, ей хотелось скинуть бюстгальтер.

Гости прекратили танцевать и начали раздеваться. Какой-то господин расстегнул ширинку и, достав пенис, сунул его в рот своей спутнице. Та принялась его жадно сосать. Второй гость задрал подол у своей дамы и, наклонив ее вперед, засадил ей член в задний проход. Вытаращив глаза, счастливая дамочка тискала собственные груди. Третий джентльмен слегка поглаживал партнерше промежность, позволяя ей мастурбировать его член. Несколько пар улеглись на диванах и совокуплялись у всех на глазах. Один из гостей оказался трансвеститом, он самозабвенно взбадривал свой крохотный петушок. Его сосед молча понаблюдал все это, поставил трансвестита на четвереньки, извлек из брюк фаллос и овладел задом бедняги.

Тони обнял Карен за талию и просунул руку ей в промежность. Она сжала ноги, дрожа от вожделения, как осиновый лист. Тони стал теребить рукой ее соски. Где же Мэллори? Карен высматривала маркиза в толпе, но глаза ее разбегались при виде немыслимых ухищрений совокупляющихся. То была оргия чистой воды, ничего подобного она еще не видела.

— Высматриваешь маркиза? Он в спальне, — сказал Тони, угадав ее помыслы, и, взяв за руку, повел через гостиную, мимо двух статуй голых рабынь, стоявших по обе стороны от дверей в спальню, отделанную в пышном восточном стиле. Пол был устлан персидскими коврами, камин облицован плиткой с арабскими узорами, на столе стоял медный самовар, рядом лежал кальян. Настольные лампы от Тиффани испускали мягкий свет. Пахло благовониями и опиумом. Нервы Карен напряглись, как струны виолончели.

На роскошной кровати лежал в атласном халате Мэллори. Усевшись на его пенис, Целин энергично работала торсом, тиская груди и что-то выкрикивая в экстазе. Под звуки причудливой восточной музыки извивались в танце голые Патти и Джо, лаская взор своего повелителя и не забывая ублажать друг друга. Армина, скрестив ноги по-турецки, сидела на ковре, впав в нирвану.

Карен уставилась на Мэллори, он ответил ей насмешливым взглядом. Целин ускорила

телодвижения, глаза маркиза остекленели и полезли на лоб, он учащенно задышал и, громко вскрикнув, кончил. Словно по команде, Патти и Джо подбежали к кровати и прильнули к нему. Запахло пачулями.

Кровь ударила Карен в голову, все завертелось у нее перед глазами. Как он посмел не пригласить ее поучаствовать в групповом совокуплении? Может быть, он находит ее уродливой? Карен готова была разрыдаться от злости и неутоленной похоти.

Тони задрал подол ее платья и уперся членом в ложбинку между ягодицами. Карен судорожно вздохнула, прежде чем наклониться и впустить утешителя в анус: пусть он войдет туда целиком и отвлечет ее от невеселых мыслей! И пусть Мэллори увидит это и поймет, что ей на него наплевать.

Она расставила ноги пошире. Тони просунул руку ей во влагалище и начал работать пальцами. Карен больше не могла ждать и сама схватила его толстую колбаску, чтобы направить ее в нужное углубление. Ей хотелось острых ощущений. Еще мгновение — и задуманное ею наверняка осуществилось бы. Но кто-то грубо схватил ее за руку и, оторвав от Тони, потащил в другую комнату. Этим наглецом оказался, разумеется, Синклер.

— Пошли со мной, крошка, — с нахальной ухмылкой пророкотал он.

— Куда? — спросила Карен, краснея, как морковка, от злости, смущения и волнения.

— В мою опочивальню! — Синклер вывел ее в коридор и свернул в один из таинственных проходов. — Я раскрою тебе тайну этого замка, малышка. Здесь множество скрытых переходов и чудесных потайных уголков. Ты хочешь очутиться со мной в одном из них?

— Да! Веди меня туда скорее! — вскричала она, готовая к самым невероятным приключениям. Пусть брат Мэллори делает с ней все, что ему вздумается. Она покажет ему, на что она способна. И пусть Мэллори взбесится, когда узнает, что они с Синклером вытворяли.

Следуя за Синклером по темному коридору, ведущему к потайной лестнице, Карен пыталась разобраться в своих ощущениях. Она чувствовала не только страх перед неизведанным, но и любопытство, и сладостное томление. Кровь бурлила в ее жилах, сердце колотилось, голова кружилась от ярких впечатлений и различных предположений. И пусть , ее держал за руку не желанный Мэллори, все равно Карен волновалась, как девственница в первую брачную ночь, потому что рядом с ней находился мужчина, обладающий особым магнетизмом.

От него приятно пахло дорогим одеколоном. С каждым новым шагом в полумраке Карен все больше расслаблялась и увлажнялась. Она чувствовала, что вот-вот произойдет нечто необычное.

Потайной ход уводил их все глубже во чрево замка, Синклер включил карманный фонарик. Было душно, от бесконечных поворотов и скользких ступенек Карен окончательно потеряла ориентацию. Наконец они вышли в какой-то пыльный коридор, освещенный грязными электрическими лампочками. Стены почернели, пол был покрыт скользкими каменными плитами.

— В этом крыле замка никто не живет, — сказал Синклер, — Только я останавливаюсь здесь, когда приезжаю домой. Говорят, что тут обитают призраки, поэтому сюда не заглядывают даже слуги. Нас никто не побеспокоит, малышка.

И действительно, все коридоры и галереи оказались пугающе пустыми. Гулкое эхо разносило шаги Карен и Синклера по зданию, давно забытому людьми. А ведь когда-то, в лучшие для семьи Вернет времена, в гостиных флигеля шумели балы, гости любовались богатым убранством залов, поражались обилию золота, парчи, шелка и серебра, смотрели да свое отражение в настенных зеркалах в дорогих резных рамах, отдыхали в удобных креслах и на диванах работы лучших мастеров той эпохи. Сейчас все это было покрыто пылью, на месте картин остались только светлые пятна. Стекла были засижены мухами, позолота поблекла и облупилась, мебель растрескалась и провисла, из матрацев диванов торчала вата, обшивка протерлась. Короче говоря, вся эта былая роскошь являла собой нынче печальное зрелище.

• Предыдущая
• 25/41
• Следующая