Расскажи мне всё! (СИ) - "Меня зовут Лис" - Страница 40

— Хорошо, встань сюда, — командует он, указывая рукой в сторону, и я смотрю на него с некоторым недоверием, но все же подчиняюсь, делая пару шагов вперёд. — Левее, — он оглядывает меня с головы до ног, словно оценивая кадр, удачен ли.

Я двигаюсь в сторону, пока не встаю, опираясь спиной на закрытую дверь.

— Отлично, можешь оставаться там.

Пит подходит к столу, снова берет свою кружку и, оценивающе посмотрев на меня, делает глоток. Значит я была права, и он все-таки решил меня поцеловать.

Он подходит ближе, ставя руки по обе стороны от моей головы, наклоняясь ко мне, и я закрываю глаза. Просто хочу поскорее покончить с этим. Делаю глубокий вдох и жду.

Но ничего не происходит.

Секунда, две, три.

Вечность.

Я распахиваю глаза, Пит стоит в шаге от меня. Уголки его рта подёргиваются в улыбке, которую он изо всех сил пытается сдержать, но в итоге всё равно разражается смехом.

— Какой же ты подлый, — выхожу из кухни, по пути толкая его рукой в грудь. По звуку шагов понимаю, что он идет следом.

— Ещё вчера я решил, что не буду целовать тебя, Китнисс, — кричит он мне вслед.

— Тогда для чего был весь этот спектакль? — я разворачиваюсь на первой ступеньке лестницы, глядя ему прямо в глаза. Меня раздражает, что ему так легко удается «читать» меня, когда мне его никак не понять.

— Потому что жду, что ты сделаешь первый шаг сама. Не потому что так надо, а потому что хочешь. И пока я не увижу этого в твоих глазах, я к тебе не подойду, — игривая улыбка исчезает с его губ. — Так что перестань себя накручивать и расслабься.

Мы целую вечность стоим в молчании, но эта вечность не тяготит. Я несмело улыбаюсь, потому что его объяснения дают свободу. Ту, которой мне так не хватало четыре года назад. «Он не хочет насильно привязать меня к себе», — бьется внутри мысль, и за спиной начинает зудеть. Крылья растут, что ли?

***

— Ты знаешь, я впервые вижу мужчину на кухне, — говорю я, присаживаясь на небольшой диванчик в эркере. — Папа никогда не готовил дома, даже немного странно.

Я выглядываю в окно, где перед домом играет пара соседских мальчишек. Сразу становится ясно, что они не отсюда. Поношенная одежда и порванная обувь выдаёт в них жителей рыбацкого района. Один из них изо всех сил пинает старый наполовину сдувшийся мяч, и тот проносится между двумя горшками цветов, изображающими ворота. Из окна дома напротив тут же высовывается хозяин участка, и мальчишки кидаются наутек. Они словно дыхание хаоса среди тихих, чистых улиц Деревни Победителей, с дорогими, окрашенными медной краской воротами и зелёными живыми изгородями.

Пит нарезает овощи и поливает их неизвестным соусом, ингредиенты которого только что смешал.

— Вот и отлично. Значит, ты не будешь возлагать на мою стряпню слишком больших надежд.

Он выкладывает содержимое миски на лист фольги и, скрепив края, ставит свёрток в духовку.

— Ты знаешь, я сама неплохо готовлю, особенно дичь.

— Я и не сомневаюсь. Но сегодня я захотел сделать что-то для тебя, — он бросает взгляд через плечо и улыбается.

— Как там Финник? — меняя тему, спрашиваю я.

— В порядке, если хочешь, можем навестить их с Энни, — отвечает он, — пятнадцать минут вниз по улице.

— Здесь их много, да, — я беру со стола хлебную палочку и откусываю кусочек, — домов Победителей?

— Много, — соглашается Пит. — Минимум в четыре раза больше, чем в Двенадцатом.

Он включает таймер, моет и вытирает руки, а затем отходит от столешницы.

— У нас есть примерно двадцать минут, — говорит парень, присаживаясь рядом.

Мы оказываемся лицом к лицу, и я, похрустывая соломинкой, решаюсь заговорить.

— Пит… — начинать сложно, но я должна попробовать, — мы не можем оставаться здесь вечно и ничего не предпринимать. Нужно решить, что делать дальше.

Он молча слушает, не говоря ни слова.

— Что ты знаешь про Дистрикт-13? — спрашиваю я.

— Я многое про них знаю, — отвечает он вкрадчиво, — но мне более любопытно, что знаешь ты?

— Я слышала кое-что, — это не откровенная ложь, но и неполная правда. — Не много, но в Двенадцатом есть люди, которые нам помогут. Давай убежим? Убежим в Тринадцатый, — мой голос переполняет паника, не из-за страха, нет, от безысходности. Она накатывает волнами, развёртываясь внутри души ослепительной трещиной.

Пит вздыхает с таким видом, словно надеялся уклониться от вопроса.

— Китнисс, если мы сбежим, ничего не изменится. Мы не сможем прятаться до конца своих дней, — я отворачиваюсь, прикрывая глаза. — Дай мне немного времени. Я работаю над этим.

— Собираешься разобраться с системой в одиночку? — злюсь я, сжимая ладонь в кулак, от чего соломка ломается напополам. — Ну, давай, вперед! У тебя это отлично получается, — мне не хочется вновь ворошить его прошлое, но слова срываются с языка сами.

Он сжимает губы, и я замираю в ожидании его ответа. Или гнева. Но Пит медлит.

— Я хочу попросить тебя об одолжении, — внезапно говорит он совершенно спокойным тоном. — Если ты действительно хочешь помочь, то согласишься.

Мое сердце медленно поднимается из груди к горлу, отдаваясь шумными ударами внутри. Разве могу я после всего, что мы прошли вместе не доверять ему?

— Что за одолжение?

— Одолжение состоит в том, что когда я скажу тебе то, что собираюсь сделать, ты не будешь спрашивать о причинах моего решения, и мы больше не будем никогда поднимать эту тему. Я принял решение, и оно не изменится, — он не спрашивает, он ставит точку.

— Это будет трудно, — сглатываю я, сдерживая уйму вопросов, которые в эту же секунду рождаются и удобно устраиваются в моей голове.

— Знаю, — Пит ждёт несколько секунд и затем глубоко вдыхает. — Я остаюсь в Капитолии.

Чувствую, как сердце падает вниз, словно проваливаясь в бездонный тёмный колодец.

— Если ты хочешь помочь, то должна делать так, как я скажу. Не лезть никуда. Ничего не искать, — четко отделяя каждую фразу, говорит он. — Ты можешь вернуться домой или остаться со мной. Лучше, чтобы ты уехала. Но если остаешься, то только на моих условиях.

Что-то в его глазах говорит, что не всё так просто. Мне не нравится огромное количество загадок и то, что Пит не торопится их мне объяснять, но разве у меня действительно есть выбор?

— Я не вернусь в Двенадцатый одна, — закусывая нижнюю губу, я подавляю все кричащие в душе импульсы и послушно киваю, но вижу, что он ждет чего-то еще. — Обещаю, что не буду делать ничего, пока не спрошу у тебя.

Пит медленно и с облегчением улыбается, и в наступившем согласии мы, наконец, обращаем внимание на соблазнительный аромат, доносящийся из печи.

— Идем обедать? — предлагает он, и глядя на мою напряженную позу, добавляет: — И расслабься, наконец. Я тебя не съем.

Когда звонит таймер, Пит достает из духовки две отдельные порции, завернутые в фольгу. Внутри свертков оказывается форель и нарезанный крупными дольками картофель.

Я втягиваю носом воздух:

— Пахнет вкусно.

Мы садимся за небольшой стол на кухне, и я отмечаю, что Пит сегодня в хорошем настроении. Он рассказывает истории из детства, о том, как они с братьями получали нагоняй от матери, а я молча слушаю. Я не люблю много говорить, но в ответ на его откровенность, тоже хочется поделиться частичкой своей жизни. И я рассказываю, хотя в голове всплывает не так уж много подходящих тем. Когда мы заканчиваем обедать, чувство неловкости почти рассеивается.

— А ты хороший повар, — хвалю я, отправляя последний кусочек в рот.

— Запечь рыбу — дело нехитрое. Проверенный рецепт, позволяющий блеснуть своими кулинарными способностями, — он встает из-за стола, берет салфетки и протягивает мне одну.

— Так ты пытался меня впечатлить? — произношу я и, прежде чем Пит успевает ответить, смущаюсь от своих же слов и добавляю: — Получилось вполне… впечатляюще.

Пит смеется, и на его щеках рисуются ямочки.

— Правда? — наклоняясь вперёд, он слегка прищуривается. Я тоже улыбаюсь в ответ, хотя мне кажется, что все внутри странно крутит.