Ласточка и другие рассказы
(Совр. орф.) - Конопницкая Мария - Страница 10

И вот две недели тому назад… Нет, постой!.. Я должна рассказать тебе все по порядку. Две недели тому назад в одной избе, на самом конце деревни, вспыхнул пожар. Ах, Юлечка, если б ты знала, какое это было страшное зрелище! У меня волосы дыбом встают на голове, когда я думаю об этом…

Вот я сейчас вспомнила одну вещь, которую нужно тебе рассказать.

Наш эконом Павловский совершенно лыс, да так лыс, что ищи хоть днем с огнем, а не найдешь ни одного волоска.

Так вот каждый раз, когда теленок Антоновны заберется на наш луг, Павловский бежит к отцу и кричит еще с порога:

— Волосы дыбом встают на голове! Сколько эти мужики вреда наделают! Теленок Антоновны опять на нашем лугу пасется… Волосы дыбом встают!

А папа отвечает:

— Что-то не вижу, чтобы они у вас вставали… Ну, так и велите прогнать теленка, ведь у Антоновны ребенок болен, ей за всем не досмотреть.

Я бросаюсь на шею папочке, а Павловский только руки поднимает кверху и ворочает глазами, так что белки видно… А потом, уходя к двери, бормочет вполголоса:

— Волосы дыбом встают, как вы этих мужиков портите!

Ну вот видишь теперь мою серьезность! Я должна была рассказать тебе об ужасной вещи, а болтаю ни то, ни се.

Нет, так я начну опять. Видишь ли, когда мы все побежали на пожар, вижу я — бежит с поля Антоновна, которая и жила в этой избе. Ах, Юлечка моя! Если я сто лет жить буду, так и то не забуду!

Казалось, что бедную крестьянку ветер мчит над землей, крик ее наполнял весь воздух и заглушал тот шум, с которым люди тушили пожар.

— Кася моя!.. Кася моя!..

Мне еще и теперь кажется, что я слышу этот голос!

Она вбежала в толпу, растолкала людей и бросилась к двери избы. Но папа предупредил ее. Он впрыгнул в окно, а через секунду появился в нем опять с маленькой девочкой на руках.

— Держи! — крикнул мне папа, видя, что женщины окружили Антоновну, которая упала без чувств у двери избы и что нет никого, кто мог бы подержать ребенка.

У меня сердце задрожало от радости. Я завернула девочку в фартук и побежала с ней во всю прыть в усадьбу.

От радости я не чувствовала даже, что Кася довольно тяжела. Когда я вошла в свою комнату, вижу, сидит Дидона с поднятыми к небу глазами, а у Малюси такая мина, точно она сейчас готова пуститься в пляс. Так я на все это разозлилась, куклы показались мне такими глупыми, что я сбросила обеих этих дам со стула и, усевшись на нем с Касей, которая ко мне прижалась, стала усыплять ее на руках. О, это совсем другое дело, чем сидеть с размалеванной, набитой опилками куклой, будь она даже прекрасна, как не знаю что!

Бедная крошка скоро уснула, а когда она проснулась, я накормила ее молоком с булкой. Прошло уже две недели, как бедная Антоновна лежит больная, а я хожу за Касей. Девочка ужасно ко мне привязалась. Приезжай-ка ко мне, ты увидишь, какие я ей рубашечки сшила. А фартук ей я сделала из розового платья Малюси.

Мама называет Касю моей живой куклой. Но такая кукла — совсем другое дело. Знаешь? Когда я возилась с Малюсей и Дидоной, я часто бывала ленивой, непослушной, иногда даже злой, как оса… Видишь, я говорю тебе откровенно. А с тех пор, как я хожу за Касей, я боюсь этих пороков, как огня, чтобы Кася не брала с меня дурного примера. Ни до нелепого смеха Малюси, ни до отчаянной мины Дидоны мне никогда не было дела. А когда Кася засмеется, так точно мне скажут что-нибудь очень радостное; а когда она плачет, мне тоже грустно, пока я ее чем-нибудь не развеселю. Когда она подрастет немного, я научу ее читать, а пока я рассказываю ей сказки и учу ее говорить ясно, отчетливо. Ты не поверишь, какое это приятное занятие. Один только Франек не доволен. Он говорит, что мы теперь проказничаем меньше, чем раньше. А что касается тети, она, бедная, опят вздыхает и говорит, что я перестаю быть ребенком. Приезжай, ты сама все увидишь.

Любящая тебя Ганя.

Да! Да! Малюсей играет Кася, а Дидону возит в тележке Франек вокруг цветника, или катает ее на своем пони. Он утверждает, что движение и свежий воздух вылечат ее от ее меланхолии. Целую тебя от всей души.

Ганя.

С Рождества я начал собирать библиотеку. Началось это с того, что отец подарил мне на праздники очень хорошую книжку. Она называется: «Дневник мальчика». Когда я прочел эту книжку, я тоже решил писать дневник, так как это хорошее и приятное занятие. Потом подошли мои именины и Зося подарила мне своего «Робинзона». Когда есть уже две книги, то дело легче идет на лад. Я оклеил одну из полок над кроватью зеленой бумагой и приклеил к ней надпись, сделанную большими буквами: «Библиотека Яна Ковальского, основанная 24 декабря 1890 г.». Вся комната сразу приняла совсем другой вид. Когда пришла мама, она рассмеялась, прочтя эту надпись, но на следующий день я получил от нее еще одну книгу с картинками, в красном переплете. Отец посоветовал мне прибить под библиотекой копилку и класть туда свои сбережения, чтобы потом покупать на них книги. Эта мысль мне понравилась; копилка под библиотекой будет иметь хороший вид! И я уже начал подумывать о том, какие книжки куплю на свои сбережения.

С тех пор, возвращаясь домой из школы и проходя мимо книжных магазинов, я читал названия книг, выставленных за окном. Я решил купить себе прежде всего «Приключения двенадцати разбойников». Но когда я признался в этом моему другу Стасю, он рассмеялся и сказал, что эти приключения выдуманные, а не настоящие, что их на самом деле никогда не было, и что каждый из нас может выдумать такие приключения. И мне не хотелось более иметь эту книгу. «Впрочем, — сказал Стась, — лучше узнавать что-нибудь хорошее, чем дурное», И это правда. Я и бросил думать о двенадцати разбойниках и снова стал осматривать книги в окнах книжных магазинов. Но ничего не мог выбрать.

— Знаешь, что? — сказал мне раз Стась, — купи «Жизнеописания Французских маршалов». Это чудная книга. Картинок в ней масса, все знаменитые полководцы, воины. А лошади какие! Я даже срисовал одну! Битвы, войны, и все это настоящее, не выдуманное и такое интересное, что никаким чудом не уснешь, пока будешь читать.

Ужасно мне понравилось все, что говорил мой друг, и я решил купить «Маршалов». Я обещал ему, что за хороший совет я позволю ему срисовать еще одну лошадь, или даже двух. За первый месяц у меня в копилке собралось 21 копейка. Я побежал с ними в книжный магазин. Но оказалось, что «Жизнь маршалов» гораздо дороже и что на эти деньги трудно купить какую-нибудь хорошую, интересную книгу.

Я вернулся домой с очень кислым лицом. Даже обед мне не понравился, хоть был рис с изюмом. После обеда я пошел в кабинет отца и стал рассматривать там книги, которые стояли в шкафу за стеклом. В это время вошел отец и спросил:

— О чем ты так думаешь, мальчик?

— Я думаю, папа, сколько месяцев мне еще нужно ждать, чтобы купить какую-нибудь новую книгу для моей библиотеки.

— А сколько ты сберег в этом месяце? — спросил отец.

Я сказал, что сберег 21 копейку, но из них на копейку нужно купить мела, так как у меня его уже нет.

— А какую книжку ты бы хотел купить себе, мальчик?

— Я хотел бы, папа, купить «Жизнеописания французских маршалов», — ответил я и сердце мое сильно забилось.

— Гм… — сказал отец, — это дорогая книга.

Он подумал немного и сказал.

— Ну, да это можно будет как-нибудь устроить.

Я покраснел и слушал, что скажет отец.

— Есть бедные дети, — сказал отец словно про себя, — которые на 20 копеек могли бы купить четыре букваря. — Он замолчал и наморщил лоб, как видно, раздумывая о чем-то; а я тем временем переминался с ноги на ногу. Вдруг отец поднял голову и сказал: