Эйгор. В потёмках (СИ) - Кронос Александр - Страница 23

Джойл даже прекращает жевать, прислушиваясь. Да и я, взявшись за бокал, ожидаю продолжения.

— Каждый университет вёл свои собственные исследования. Сейчас сложно сказать, кто чем занимался, но после штурма четырёх твердынь там наверняка нашлась масса интересного. Единственная сила, которая могла это запретить — император. Тогда у него был железный кулак армии и поддержка всей высшей аристократии. Усиленные рунами паротанки, прирученные боевые драконы с наездниками. И немало преданных солдат, закалённых за два года войны.

Не удержавшись, вклиниваюсь.

— Но на стороне Хёница была магия. И сотни подготовленных людей.

Аристократ переводит взгляд на меня и вздыхает.

— Верно. Только вот в случае конфликта, император мог обратиться за помощью к южным королевствам с их магами. Даже сейчас их порой используют некоторые ведомства, связывая клятвами. Что уж говорить о ситуации полномасштабной войны.

Виконтесса, которая тоже держит в руках бокал, добавляет.

— Есть ещё один момент — магов и так не сильно любили тогда в народе, в отличии от наших дней. А выступи Хёниц против императора — каждый крестьянин считал бы своим долгом убить любого, кто обладает струной. Возможно университет растёр бы в порошок тогдашнюю армию империи, пусть и ценой немалой крови. Но что делать дальше? Перебить всех? Замкнуться в своей крепости на горе? Это глупо.

Выдержав паузу, приподнимает руку с бокалом.

— За то, чтобы при нашей жизни не было новой гражданской войны.

Чокнувшись, отпиваем из бокалов терпкое и неожиданно вкусное вино. Канс, подцепив на вилку кусок мяса, озвучивает.

— Пока всё к этому и идёт. Регент ведёт себя, как типичный военный дуболом. Он отправил солдат на земли Оттефера и Скорса, думая, что это успокоит остальных. Но даже я понимаю, что это только разожжёт конфликт.

Мэно передразнивает парня.

— «Даже я понимаю». Хватит уже копировать канцлера. Ешь лучше давай, пока снова не начал стрелять по звёздам, крича, что это порождения тьмы и хаоса.

Чуть покрасневший Канс принимается ковыряться в тарелке, а я снова удивляюсь формату их общения. Не помню точно, но между хёрдисом и виконтом, как минимум несколько ступеней титулов. А сейчас, прямо на моих глазах, девушка из самого низшего дворянского слоя прессует сына аристократа, выше которого только члены императорской фамилии. Что странно.

Спустя пару тостов и десять минут разговора «ни о чём», решаю проверить свою догадку и задаю вопрос.

— Прошу извинить за любопытство, но не могу не спросить — вы помолвлены?

Вижу лицо Тонфоя на котором в кой-то веки проступила искренняя эмоция — шок смешанный с изумлением. А виконтесса заливается смехом. Отсмеявшись, звонко хлопает парня по плечу.

— Слышал Канс? Нас теперь женят. Как думаешь, я должна ревновать? Надо срочно написать отцу, чтобы послал кого-то из своих людей пристрелить тех троих любовниц, что ты оставил в Кёйреле. Что скажешь в своё оправдание, распутник?

Лицо сына хёрдиса быстро становится пунцовым и он поднимает бокал с вином, явно не собираясь отвечать. Девушка же переключает внимание на меня.

— С чего ты взял, что мы можем быть помолвлены?

Отвечаю чистую правду.

— Из-за вашего общения. Поправь меня, если ошибаюсь, но дочь виконта должна быть чуть более уважительна к сыну хёрдиса.

Секунду Мэно изучает меня взглядом, потом всплёскивает руками.

— Совсем забыла. Ты же бастард с севера, который ничего не знает о жизни при дворе. Мы с Кансом были воспитанниками канцлера Сомвеля. Некоторые бы назвали нас заложниками, но за такую формулировку могут и вздёрнуть. Даже сейчас.

Увидев мой недоумённый взгляд, добавляет.

— Граф Сомвель — канцлер империи и один из ближайших соратников прошлого императора, который скончался за три месяца до его отравления. На протяжении пятнадцати лет он собирал в своём доме воспитанников из числа дворян, для страховки от измены и предательства. У него там целое здание было построено для проживания таких, как мы. Дом Тонфоев всегда претендовал на значительную автономию от столицы, а мой отец командовал военной разведкой. Так мы и оказались на положении птичек в золотой клетке.

Ещё раз долбанув Канса по плечу, заявляет.

— Так что этот олух теперь мне, как брат. Туповатый, настырный и вечно изображающий грустящего плаксу, братишка.

Тот внезапно поднимает голову.

— Да не специально я! Меня же и врачи осматривали и маги. Сказали, болезнь какая-то с нервами связанная. Оттого и настрой вечно хмурый, и морда такая.

Выпалив всё это, морщится, покосившись на нас и тянется к бутылке с вёрсой, открывая её и разливая алкоголь по относительно небольшим стопкам. Молча подняв руку, вытягивает её вперёд и чокнувшись, выпиваем. Напиток в чём-то оказывается похож на водку, правда без привкуса сивушных масел. Да и общие ощущения куда приятнее.

А парень всё никак не успокаивается.

— Да и не у одного меня такая болезнь. Каждый десятый аристократ не может нормально радоваться жизни. У магов не лучше — даже Палач…

На этом моменте он замолкает и смущённо покашливает, как будто сказал что-то не то. Глаза виконтессы на момент становятся резкими и она порывается что-то ему ответить, с трудом сдерживаясь. Поджав губы, поворачивается к нам.

— Буду очень признательна, если вы не станете ничего упоминать о том, что сейчас сказал этот идиот. У него иногда язык работает быстрее, чем мозг. А за такую информацию могут казнить всех присутствующих.

Джойл растерянно отвечает.

— Так он же ничего и не успел сказать.

Айрин вздыхает, смотря на здоровяка.

— В данном случае достаточно одного прозвища, чтобы имперские дознаватели принялись потрошить твоё тело и разум. Или наоборот — маги из Хёница. Это чужие секреты, о которых лучше молчать.

Окинув взглядом наши посерьёзневшие лица, добавляет.

— Давайте не будем портить праздник. Мы выжили и перебили груду мертвяков. Причём, без использования магии. Почти. Предлагаю за это и выпить!

Мэно снова разливает вёрсу, в этот раз используя винные бокалы. Так что, в организм отправляется сразу тройная порция крепкого алкоголя. Спустя пару минут он добирается до головного мозга и процесс коммуникации восстанавливается. За разговорами о порядках, царящих в аристократической среде, уверенно приканчиваем бутылку «северной водки» и снова переключаемся на вино, открыв новую бутылку. Когда я наполняю бокалы, Айрин внезапно интересуется.

— А где ты воспитывался, Орн? Мы тут выложили часть своей подноготной — теперь твоя очередь. Без обид, но ты же недавно признанный бастард. А стреляешь и открываешь бутылки вина, как будто всё время провёл при дворе хёрдиса или императора.

Вопрос на мгновение ставит в тупик. Машинально отвечаю, вспоминая детали своей легенды.

— Жил с матерью и её семьёй.

Айрин бросает на меня странный взгляд.

— И она была…?

А вот этот момент мы с Мойрницем слегка упустили. Приходится импровизировать.

— Охотницей. Семейное это у них. У нас, вернее. Так и научился обращаться с оружием.

Хмыкнувший Тонфой, нетрезвым голосом добавляет.

— Особенно с револьверами. Из них же так часто стреляют на охоте.

Осознаю оплошность и сразу же пытаюсь исправить её.

— Она надеялась, что меня рано или поздно заберут в замок. Вот и обучался потихоньку.

Виконтесса заходится в смехе.

— Так потихоньку, что стреляешь не хуже меня или Канса. Ладно-ладно, считай, что я тебе верю, загадочный северный бастард — не смотри на меня так, как будто хочешь забраться в душу. Давай лучше выпьем ещё.

Снова опустошаем бокалы и через пару мгновений девушка уже открывает объёмную бутылку хирса. Больше с вопросами о моём воспитании никто не лезет, все заслушиваются историями Джойла, описывающего практику общения с разнообразными существами на Хельгинских болотах. В какой-то момент, Тонфой пытается перевести беседу в серьёзное русло, спросив о том, как его семья выжила во время Санской битвы и почему они решили остаться на этом месте. Но его моментально перебивает виконтесса, требующая новых рассказов о кормящемся с руки керасе или ворюге-гхарге.