Дикарь (СИ) - Назипов Ринат - Страница 61

Кому и зачем это могло бы понадобиться, я не знаю, хотя пара-тройка версий у меня есть. Самая бредовая из них, это, что я все еще нахожусь на станции, а все происходящее со мной, это еще один этап моей подготовки, осуществленный ИскИном. Хотя, сам я больше склоняюсь к версии, что это что-то вроде экзамена, теста, и проводит его кластер ИскИнов объекта «Фотон-3». Прав я или неправ, выяснить можно только опытным путем, вот поэтому я и отправился в свое путешествие через пустыню, жестко придерживаясь выбранного направления, рано или поздно ИскИн, или их кластер, должны отреагировать, а уже исходя из этой реакции и можно будет строить дальнейшие планы.

Без лишней скромности скажу, что я оказался абсолютно прав. Вчера, в сумерках, я уже привычно и на полном автомате проглотил капсулу суточного пайка, запил ее парой глотков воды и, завернувшись в одеяло, заснул сном праведника. Зато сегодня, едва открыл глаза, сразу понял, что что-то изменилось, однообразный ландшафт каменистой пустыни совсем чуть-чуть преобразился. Нет, камни, песок, редкие колючки и изнуряющая жара никуда не делись. Изменился, скажем так, рельеф пустыни. На плоской, словно стол, местности там-сям появились небольшие, максимум в метр-полтора, холмы, мелкий щебень, словно после дробилки, стал перемежаться с более крупными камнями, иногда довольно внушительного размера. Но не это главное, почти на самом горизонте, правда, чуть в стороне от выбранного мной направления, появилась зеленая полоса далекого леса, и это был уже не мираж. Вчера, когда я укладывался, ничего подобного и в помине не было.

Уже привычная капсула пайка, запить водой, и с легким сердцем беру чуть левее, держа направление уже на лес, отправляюсь в путь. Кто-то тут же заорет, дурак, дебил, иди куда шел, не хрен по лесам шастать! Надо быть упорным и целеустремленным!. Ну да, ну да, наверное, такой крикун в чем-то даже будет прав, вот только… а в чем заключается моя цель, пройти всю пустыню до самого края, а есть ли тот край, если я прав и все вокруг меня не более чем игра разума, может быть даже и машинного, ну, или, кристаллического? Да и разве лес, это не конец пустыни? И еще одно, упорство и целеустремленность, это, конечно, прекрасно, но вот упрямство и твердолобость, это уже диагноз. Так что, как там говорится… все в лес, и я тоже.

До опушки я добрался только уже в сумерках. Наверное поэтому раскинувшийся передо мной лес мне и не понравился, показавшись, поначалу каким-то темным, мрачным, абсолютно мертвым и негостеприимным. Это ощущение развеяла словно появившаяся из ниоткуда узкая тропинка, убегающая куда-то в даль, петляя среди деревьев. «А ведь кто-то здесь ходит!» — удивился я, так как сей факт полностью разрушает созданную мной стройную теорию, что я нахожусь в виртуальном мире. Хотя… а почему бы неизвестным администраторам не создать в дремучем лесу и тропу? Если это так, то это ничем иным, как самым настоящим приглашением, быть не может! Так что, несмотря на то, что вокруг стремительно темнело, а под кронами деревьев уже и сейчас нельзя было разглядеть практически ничего, я почти не задумываясь ступил на тропу, благо, что нейросеть и модифицированный организм вполне позволяли видеть и ночью. Пусть не совсем как днем, а словно через прибор ночного видения, все в гнилостно-зеленом цвете, мне и этого вполне хватает. Перестройка восприятия заняла несколько секунд и, о чудо, лес тут же ожил. Подкрашенные зеленью деревья не стали красивее или стройнее, оставаясь все такими же черными и изогнутыми, с неряшливыми фестонами колышущегося на легком ветру лишайника, зато проявились какие-то маленькие грызуны, прячущиеся в подлеске и среди кустарника, поблескивающие расплавленным серебром своих глазок-бусинок. Стали заметны прыгающие по ветвям и перелетающие с места на место птички, снующие как трассеры насекомые и таящиеся в зарослях змеи. Лес жил своей жизнью, мало обращая внимания на мое появление.

Моя прогулка по ночному лесу, пожалуй, была даже приятной, хотя и затянулась на три часа. В какой-то момент я понял, что добрался до места, уже давно опустилась ночь. Почему я говорю, что добрался до места? Так тут все просто, мне об этом сообщили. Я как раз вышел к небольшому холму, вершина которого терялась в ночном тумане и хотя в пейзаже вокруг меня ничего кардинально не изменилось, я остановился. Просто в какой-то момент незнакомый мне голос произнес у меня в голове «здесь».

Резкий порыв ветра сдул с холма туман и я увидел, что нахожусь всего в паре десятков метров от расчищенной на его вершине площадки, на которой стоит крытый соломой бревенчатый дом, построенный из неохватных бревен, с узкими, словно бойницы, окнами и низкой дверью. Дом был окружен палисадом, который смотрелся рядом с домом словно оградка детской песочницы. Тропа, на которой я все еще стоял, извиваясь вела прямо к двери.

Идти в этот дом мне почему-то категорически не хотелось, поэтому я просто присел на пенек между двух разлапистых кустов, чем-то похожих на папоротник. Немного подумав, я снял со спины рюкзак и сложил в него свое оружие. Почему-то мне показалось, что так будет правильно. Где-то с час я просто сидел, наслаждался чистым лесным воздухом и прислушивался. Прислушивался к окружающей меня тишине, пытаясь распознать в ней треск огня, бряцанье вилок, ложек и ножей, разговоры, но мертвую тишину прерывал лишь едва слышный странный звук. Что-то слегка постукивало и клокотало на самой границе слышимости.

Время шло, а ничего не менялось, казалось, что и дом, и площадка вокруг него полностью мертвы, и давно, очень давно. В конце концов я устал просто сидеть и ждать от моря погоды, пересилив себя и свое нежелание приближаться у дому, я тихой мышкой проскользнул по тропинке к невысокому, всего-то в три ступеньки, крыльцу. Когда-то прочная и надежная дверь сейчас представляет собой довольно жалкое зрелище, почти полностью сгнившие и превратившиеся в труху толстые доски, держащиеся на петлях только за счет честного слова, да пары тонких, кажется, бронзовых, полос, кое-как скрепляющих то, что осталось от досок.

Открыв тут же превратившуюся в труху дверь, я шагнул в дом, сразу же оказавшись в большой темной комнате. Пахло старым деревом, давно выветрившимися запахами жилья, плесенью и еще чем-то незнакомым.

Если бы не режим ночного видения нейросети, в доме было бы темно словно в колодце, узкие окна практически не пропускают во внутрь света. Обстановка в доме более чем спартанская, широкие деревянные скамьи вдоль стен, длинный, можно сказать, что монументальный, сбитый из половинок бревен стол посередине, примитивный очаг и с десяток стульев, таких же тяжелых и монументальных, как и стол, с высокими спинками.

И за этим столом, полубоком ко мне, кто-то сидит, отчетливо вижу две склонившиеся друг к другу фигуры. Я помялся на входе пару минут, но хозяева никак на меня не отреагировали, продолжая все так же неподвижно сидеть. От входа кожа их казалась гладкой и неестественно бело-желтой, чуть блестящей в свете звезд, проходящем сквозь дырявую крышу.

Не издав ни звука, я обошел стол и присмотрелся к одному из сидящих. Результатом стала резко накатившая тошнота и какой-то животный ужас, охвативший меня. Мне потребовалось минут двадцать, чтобы прийти в себя и все же решиться вернуться обратно в дом, предварительно соорудив какое-то подобие факела.

В мерцающем свете самодельного факела я смог с горем пополам разглядеть пугающую скульптурную группу.

— Интересно, чьи лавры не давали покоя этому горе-скульптуру-извращенцу, Церетели или Пигмалиона? — пробормотал я, опуская руку на предплечье наименее отталкивающей, но от этого не менее мерзкой скульптуры, одновременно с каким-то жадным и извращенным интересом рассматривая вторую.

Утонченно-изящный профиль, чуть припухлые губки, миндалевидные глаза, длинная, изящная шея, самую чуточку впалые щеки, создают почти идеал холодной, строгой красоты, дополняемый густыми волнистыми волосами, опускающимися заметно ниже лопаток, высокая грудь и узкая талия, нежная, даже на вид, рука с длинными аристократическими пальцами, узкая кисть… это с одной стороны. А с другой… чистый, почти выбеленный череп, ряд ощеренных зубов, лесенка ребер, кости второй руки… Этакий полутруп-полустатуя. Отполированная и тщательно вырезанная из чего-то, напоминающего кость, статуя правой стороны женского тела. Левая же напоминает собой экспонат из «анатомического атласа», хотя почему-то возникает мысль, что вторая половина просто разложилась, остался только чистый скелет с кусочками скальпа с длинными светлыми волосами, все еще держащимися на черепе.