Рыцарь - Деверо Джуд - Страница 7

• Предыдущая
• 7/111
• Следующая

— Ну, хорошо, пойдемте со мной, — ласково сказала она, — Мы найдем кого-нибудь, кто вам поможет! Он, однако, и не подумал вставать со скамьи.

— А что это было за средство передвижения, чуть не сбившее меня с ног? — спросил он.

Она вернулась и села с ним рядом: если он настроен на самоубийство, то вполне вероятно, что сейчас он более всего нуждается в ком-то, с кем можно поговорить — Откуда вы прибыли? — спросила она. — Речь-то у вас вроде бы английская, но с каким-то странным акцентом.

— Я — англичанин, — ответил он. — Так что же это была за колесница?

— Ну, хорошо! — вздыхая, ответила она: ладно, она немного поиграет с ним в его игру! — Это было то, что англичане называют «туристским автобусом», а в Америке он зовется «микроавтобусом»! Пожалуй, он и впрямь ехал слишком быстро, но это — мое личное мнение! Единственное изобретение двадцатого века, которое англичане действительно приняли, так это — быстрая езда всех повозок с моторами! А про что еще вы не знаете? Про самолеты? Или про поезда? Слушайте, мне, и вправду, надо ехать. Давайте-ка вместе дойдем до дома приходского священника и попросим его вызвать врача! Или, быть может, позвоним вашей матери!

Должен же кто-то в деревушке знать этого безумца, который бегает по улицам в доспехах и притворяется, будто никогда не видал наручных часов или автобуса!

— Что? Моей матери? — переспросил мужчина, и губы его растянулись в подобии улыбки. — Насколько я себе представляю, моя мать в настоящий момент мертва.

— Ой, прощу прощения! Она что, недавно скончалась? Обратив взор к небесам, он ответил:

— Да нет, что-нибудь лет этак четыреста тому назад.

— Ладно, — проговорила Дуглесс, — пойду-ка я позову кого-нибудь!

Но он схватил ее за руку и сказал:

— Знаете, я сидел… сидел в своей комнате за конторкой И писал письмо матери, но вдруг услышал женский плач. В комнате сделалось темно, голова у меня закружилась, а потом оказалось, что я стою, склонившись над женщиной, то есть — над вами! — И он посмотрел на Дуглесс.

Дуглесс подумала, что, наверное, самым лучшим и самым простым было бы предоставить этого мужчину самому себе, если бы только он не выглядел таким явным шизиком!

— А может, у вас просто в голове все помутилось, и вы не помните, как оделись и прошли к церкви? Отчего бы вам не сообщить мне, где вы живете? Я провожу вас до дома.

— Когда я находился в своей комнате, был год тысяча пятьсот шестьдесят четвертый от рождества Христова! — проговорил он.

Ясное дело — псих! — подумала Дуглесс. — Такой красивый и безумный! Что ж, таков уж мой удел!

— Пойдемте-ка со мной! — мягко сказала она тоном, которым говорят с ребенком, намеревающимся шагнуть в пропасть. — Ну же, пошли! Мы найдем кого-нибудь, кто вам поможет!

Мужчина резко поднялся с величественным видом, словно государь с трона, и глаза его засверкали гневом. Солидные габариты и то, что он так рассердился, не говоря уж о том, что весь он был упрятан в стальные доспехи и имел при себе шпагу, казавшуюся острой как бритва, — все это побудило Дуглесс отпрянуть от него.

— Пока я еще не созрел для того, чтобы отправляться в Бедлам, сударыня! — сердито проговорил он. — Понятия не имею, почему и как случилось, что я оказался здесь, но я отлично знаю, кто я и откуда!

Помимо ее воли где-то в груди у Дуглесс начали рождаться первые спазмы смеха.

— Ну, разумеется, — с иронией сказала она, — вы, конечно же, явились к нам прямо из шестнадцатого века, из времен королевы Елизаветы, не иначе?! Что ж, это будет самая лучшая из историй о Дуглесс! Утром меня бросает любовник, а часом позже является призрак и приставляет к моему горлу шпагу! — Она опять поднялась со скамьи и сказала:

— Нет уж, большое вам спасибо, мистер! Вы меня необыкновенно взбодрили! Сейчас позвоню сестре и попрошу ее перевести мне телеграфом десять фунтов — да, ровно десять, ни больше, ни меньше! А потом я сяду в поезд и отправлюсь в гостиницу к Роберту, где заберу свой билет до дома. После сегодняшнего мне, должно быть, все оставшиеся дни жизни покажутся пресными из-за отсутствия событий!

Намереваясь уйти, она отвернулась от него, но он преградил ей путь. Из недр бриджей он извлек кожаный мешочек, заглянул в него и, выудив оттуда несколько монет, сыпанул в ладонь Дуглесс, а затем согнул ей пальцы, чтобы они обхватили монеты.

— Вот, женщина, забирай десять фунтов и убирайся! Стоит уплатить столько и даже больше, чтобы избавиться от твоих речей, исполненных яда! Я стану молить Создателя, чтобы Он освободил тебя от твоей порочности!

У Дуглесс было огромное искушение швырнуть эти деньги ему в физиономию, однако она не сделала этого, чтобы не пришлось звонить вторично сестре.

— Ну да, такая вот я и есть — злонамеренная ведьма Дуглесс! — воскликнула она. — Сама не понимаю, зачем мне поезд, когда тут под рукой расчудесная метла! Деньги я вам вышлю по почте, на адрес священника. Будьте здоровы, и надеюсь, больше мы с вами не увидимся!

Повернувшись на каблучках, она поспешила прочь из церковного двора в ту минуту, когда там вновь появился священник со стаканом воды для незнакомца.

Ну и пусть кто-то другой реагирует на все его фантазии, — подумала она. — У этого типа наверняка в запасе целый чемодан костюмов! Сегодня, глядишь, он рыцарь елизаветинских времен, а, смотришь, завтра — уже Авраам Линкольн или, скорее, — он же все-таки англичанин! — Горацио Нельсон собственной персоной!

Сыскать в крохотной деревушке здание станции не составило труда, и она прошла прямо к кассе, чтобы купить билет.

— С вас три фунта шесть пенсов, — сообщил ей кассир из окошка.

Дуглесс плохо разбиралась в английских деньгах: ей казалось, что монет разного достоинства чрезмерно много и что все они похожи одна на другую. Просовывая деньги, полученные от незнакомца, в окошечко, она спросила:

— Этого хватит?

Кассир оглядел монеты, исследуя их со всех сторон, а потом, извинившись, куда-то отлучился.

Ну вот, теперь меня, наверное, еще и арестуют за то, что я пыталась расплатиться фальшивыми монетами! — подумала Дуглесс. — Славный же будет итог столь замечательного дня!

Через несколько минут у окошечка кассы возник некто в фуражке, являющейся символом железнодорожной власти, и заявил:

— Подобные монеты мы не принимаем, мисс. По моему мнению, вам следует показать их Оливеру Самуэльсону. Его лавка прямо тут, за углом направо.

— И что, суммы, которую он даст мне за них, на билет хватит?

— Полагаю, что да, мисс.

— Благодарю вас! — пробормотала Дуглесс. У нее было сильнейшее искушение вовсе позабыть про эти монеты и немедленно позвонить сестре. Потом она посмотрела на монеты — выглядели они такими же иностранными, как и любые монеты чужой страны! Тяжко вздохнув, она поплелась направо и вскорости очутилась перед лавкой, на которой красовалась вывеска: «Оливер Самуэльсон. Покупка и продажа монет».

За прилавком сидел маленький человечек с лысой головой, и на его лоснящемся и излучающем на солнце сияние лбу была укреплена, как и у всех ювелиров, лупа.

— Что вам угодно? — спросил он, едва только Дуглесс вошла внутрь.

— Меня к вам направил человек с железнодорожной станции, — ответила она. — Он сказал, что за эти монеты вы можете предложить мне сумму, достаточную для покупки билета на поезд.

Приняв из ее рук монеты, человечек принялся разглядывать их в ювелирную лупу и, тихонько хихикая, приговаривать:

— Так, стало быть, на железнодорожный билет, да? Железнодорожный?

Затем, поглядев на Дуглесс, сказал:

— Ну хорошо, мисс. За эти две монеты я готов уплатить вам по пять сотен фунтов за каждую, а эта одна потянет, скажем, на пять тысяч фунтов! Но таких денег у меня тут при себе нет — мне придется позвонить кое-кому в Лондоне. Вы могли бы подождать несколько дней?

На какое-то время Дуглесс лишилась дара речи, потом все же переспросила:

— Так вы говорите, пять тысяч фунтов?!

— Ну, хорошо, шесть, но ни шиллинга больше! — сказал человечек.

• Предыдущая
• 7/111
• Следующая