Рыцарь - Деверо Джуд - Страница 20
- Предыдущая
- 20/111
- Следующая
Ей вновь пришлось взять на себя обязанность распоряжаться бумажными деньгами Николаса: он просто слышать не мог про цены!
— На деньги, которые требуют за этот пузырек, я мог бы лошадь купить! — проворчал он, когда она зачитала ему цену на одном из флакончиков. Дуглесс расплатилась и потащила пластиковый мешок, полный покупок, к выходу из магазина — Николасу, разумеется, и в голову не пришло взять у нее из рук мешок!
— Давайте-ка отнесем это в гостиницу, а уж потом мы можем… — Она не договорила, потому что Николас остановился перед витриной какого-то магазина. Еще вчера его хватало лишь на то, чтобы разглядывать улицу: таращиться на машины, иногда — вставать на колени и ощупывать тротуар, иногда — пристально разглядывать прохожих. Сегодня он уже обращает внимание на магазины, восторгается их огромными стеклянными витринами, трогает рукой надписи.
Вот и теперь он рассматривал витрину магазина, торгующего книгами и различными канцтоварами, и его внимание привлекло красивое и огромное, словно кофейный столик, издание по средневековому оружию. А рядом с ним были выставлены книги о Генрихе Восьмом и Елизавете Первой.
— Зайдем! — ободряюще улыбнулась она и подтолкнула его к двери. Дуглесс как-то сразу позабыла о всех своих заботах — которых, кстати, у нее было невпроворот! — когда увидела изумление и радость на лице Николаса, почтительно прикасающегося к книгам. Свой мешок с покупками в аптеке Дуглесс оставила возле прилавка и прошла с Николасом в глубь магазина. Самые большие и самые дорогие книги были разнежены на столе, и Николас уже пощупал глянцевитые фотографии на них.
— Они великолепны! — прошептал он.
— А вот и про вашу королеву Елизавету, — сказала Дуглесс, беря в руки большой том с цветными иллюстрациями.
Он как будто боялся сам трогать книги, но эту принял от Дуглесс. Он не мог выразить словами, что именно он чувствует при виде столь гигантского собрания книг! Ведь в его время книги были редкими и стоили очень дорого! Позволить себе иметь такие сокровища могли только самые богатые из богатых! А рисунки, если они и встречались в книгах, делали вручную, вырезая их сперва на деревянных панелях, или рисовали прямо в книге, раскрашивая от руки.
Раскрыв книгу, которую держал в руках, Николас принялся водить пальцами по цветным иллюстрациям.
— Кто же все это нарисовал? — спросил он. — У вас что, так много художников?
— Да нет, — ответила Дуглесс, — рисунки выполнили машины.
Разглядывая портрет королевы Елизаветы, Николас сказал:
— Посмотрите-ка только на ее мантию! Это новая мода, что ли? Вот было бы интересно взглянуть моей матушке!
Дуглесс посмотрела на дату: 1582 год, — и забрала у него книгу, говоря:
— Я не уверена, что вам следует заглядывать в будущее! И что это она городит?! Разве тысяча пятьсот восьмидесятые годы — будущее?!
— Вот, посмотрите — чудесная книжка, — сказала она, передавая ему издание «Птицы мира».
Но Николас чуть не уронил книгу на пол, потому что в этот самый момент внезапно раздалась громкая музыка — это заработала до сих пор молчавшая аудиосистема. Озираясь по сторонам, Николас спросил:
— Я что-то не вижу музыкантов! А что это за музыка? «Рэгтайм», что ли?
— А где это вы слышали слово «рэгтайм»? — смеясь спросила Дуглесс. — Нет, не угадали! Я вот хочу сказать, — пояснила она, — что к вам, по-видимому, возвращается-таки память! — Впрочем, она и сама не поверила сказанному!
— Я слышал его у госпожи Бисли, — ответил Николас, имея в виду хозяйку гостиницы. — Музыку в стиле «рэгтайм» я играл для нее на ее музыкальном инструменте.
— На чем, на чем играли? — заинтересовалась она.
— На чем-то, с виду похожим на большой клавесин, но звучание совсем иное, — ответил он.
— Фортепьяно, вероятно, — подсказала Дуглесст.
— Но вы мне так и не объяснили, где источник этой музыки? — настаивал он.
— Это — что-то классическое, насколько я могу судить, Бетховен, а звучит она с вставляемой в особую машину кассеты.
— Машина! — прошептал он. — Опять эти машины!
Теперь Дуглесс уже в состоянии была понимать, насколько новым было для него это слово. Нет, — напомнила она себе, — он же — просто человек, полностью утративший память, а вовсе не пришелец из шестнадцатого столетия! Может, хоть музыка как-то поможет его памяти вернуться?
На стеллажах вдоль одной из стен находились магнитофонные кассеты. Она выбрала Бетховена, отрывки из «Травиаты», народную музыку Ирландии и хотела прихватить еще и «Роллинг Стоунз», но подумала, что лучше уж купит что-нибудь еще более современное. Затем, посмеявшись над собственными сомнениями и думая: «Да ему и Моцарт покажется современным композитором!» — все же взяла со стеллажей кассету с записью «Стоунз». Еще она приобрела дешевый кассетный магнитофон с наушниками, чтобы Николас мог слушать музыку.
Вернувшись за Николасом, Дуглесс обнаружила его в отделе канцтоваров, где он осторожно ощупывал лежавшие на прилавке пачки бумаги. Она продемонстрировала ему работу фломастеров, шариковых ручек и механических карандашей. Он что-то начертал на бумажке для опробования ручек, но эти каракули явно не были словами. И Дуглесс подумала: «Интересно, а читать и писать-то он умеет?» — но спрашивать его об этом не стала.
Из магазина они вышли со вторым мешком, целиком заполненным тетрадками с пружинками, разнообразными, всевозможных оттенков фломастерами, кассетами, магнитофоном и шестью туристическими справочниками, три из которых были посвящены путешествиям по Англии, один — по Америке, а в остальных описывались кругосветные туры. Подчиняясь какому-то импульсу, Дуглесс купила еще набор акварелей, кисти Уинзора Ньютона и альбом для акварельных рисунков, предназначавшийся Николасу: отчего-то ей казалось, что он захочет рисовать. И, не сумев удержаться, она купила еще томик Агаты Кристи.
— Ну, теперь-то мы, наверное, можем отнести все это в гостиницу? — спросила она — руки у нее уже начинало ломить от тяжести пакетов!
Но Николас опять остановился, на этот раз — перед входом в магазин женского платья.
— Тут вы купите себе новую одежду! — распорядился он. Дуглесс его приказной тон не понравился.
— Одежда у меня есть, а когда мне понадобится, то я… — начала было она, но он жестко заявил:
— С такой мымрой я путешествовать не отправлюсь! Полной уверенности в том, что она понимает слово «мымра», у Дуглесс не было, но догадаться о том, что оно значит, она все же была в состоянии. Она поглядела на собственное отражение в витрине: да, если уж еще вчера она пришла к выводу, что смотрится паршиво, то сегодняшний ее видок просто затмевает вчерашний!
— Ждите меня здесь! — распорядилась она, показывая на деревянную скамью под деревом и вручая ему пакет с книгами. Пакет с косметикой она прихватила с собой и нырнула в магазин.
Пробыла она там не меньше часа, но зато, когда вернулась к Николасу, выглядела совершенно другим человеком! Ее темно-рыжие волосы, которые она уже несколько дней не могла привести в порядок и они свалялись как войлок, теперь были убраны с лица, аккуратно уложены и мягкими волнами ниспадали сзади на шелковый шарфик, который она обычно завязывала на шее. Умеренно наложенный грим подчеркивал ее красоту. Будучи красивой, Дуглесс, однако, не принадлежала к числу девушек, которые кажутся слишком хрупкими и изнеженными. Вид у нее был здоровый и цветущий, как у человека, выросшего на конезаводческой ферме где-нибудь в Кентукки или же привыкшего проводить время на борту парусника в штате Мэн — а она ведь и в самом деле выросла в Мэне!
Наряды для себя она подобрала достаточно простые, но сшитые со вкусом: на ней был цветастый австрийский жакет, пестрая, лиловато-голубоватых тонов, юбка, лиловая шелковая блузка и синие мягкие кожаные сапожки. По какому-то наитию она купила также и синие лайковые перчатки и такого же цвета сумочку.
С тяжелым пакетом в руках она перешла улицу, направляясь к Николасу, и испытала удовлетворение, когда увидела, с каким выражением лица он глядит на нее.
- Предыдущая
- 20/111
- Следующая
