Отбор без права на любовь (СИ) - Мамлеева Наталья - Страница 29

Дело в том, что он таким и оказался. Намного лучше, чем я думала. И это уже звоночек к тому, что пора сбегать отсюда. Секретарь теперь держался от меня на расстоянии — значит, я не осуществлю свой план вытянуть из него информацию. Можно было бы применить тот же метод с армознаком на Первом советнике, но в прошлый раз Виан каким-то образом уловил его запах — значит, этот план заранее обречен на провал.

— Дело не в нем, — солгала я, хотя ложью это было лишь отчасти. — Дело в том, что я устала. Режим Рагдара давит на меня.

— Ох, понимаю тебя, муза моя. Мне тоже тяжело здесь. Но если ты улетишь, Великолепный отбор лишится своего единственного бриллианта.

— Он это как-нибудь переживет, — парировала я и взглянула наверх. — Небо хмурое. Теперь Стальной град стал окончательно серым.

— Не расстраивайся, моя родная. Вспомни, что на Осди светит яркое солнце. Так куда мы летим?

Я помедлила с ответом. Модельер бросил на меня предостерегающий взгляд. Мне тяжело было ему открываться, я знала, что он не предаст, но посвящать его в свои тайны — подвергать его опасности. Мне нужно в первую очередь обезопасить его.

— Жан-Вьер, мне нужно встретиться с одним человеком, — начала я. — Ни о чем меня не спрашивай. Просто давай найдем милый ресторанчик на пересечении пятнадцатой и тридцать четвертой улиц? Ты посидишь там, дожидаясь меня, а я решу все свои проблемы.

— Ори-Ка, во что вы ввязалась? — серьезно спросил Рокоско. — Режим Рагдарской империи не щадит никого — если тебя поймают на месте преступления, то казнят, будь ты хоть трижды принцесса.

— Как казнили мою сестру? — резко спросила я. — По-тихому, чтобы никто не догадался. Лучше ли её смерть, чем будет моя? Меня хотя бы поймают, раскроют преступление, и если уж мне будут вводить смертельную инъекцию, то на глазах у всех, вызвав тем самым резонанс. А резонанс свергнет этот чертов режим. Тогда смерть Оса-Ка будет не напрасной. Как и моя.

Сказав, я сама это осознала в полной мере. Тогда «символ», о котором говорил Друг, сработал бы в полной мере.

— Ох, родная моя, зачем ты говоришь эти ужасные вещи? Мое сердце не выдержит твоей смерти! Нет-нет, никогда и ни за что! Не говори так! Давай вернемся во дворец? Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности! Только не ты, моя дорогая. Мы все скорбим по милой Оса-Ка, но она сама отдала себя в лапы зверю, а ты? Ты ведь умная девушка, не такая наивная, как сестра.

— И тем больнее, — прошептала я, почувствовав, как на глаза набегают слезы. — Тем больнее её потерять — такую светлую и наивную. Папин Огонек. Я всегда была бунтаркой, часто ссорилась с папой и бабушкой. Как мне говорили, будь жива моя мать, она бы вовсе отказалась от меня. Но Оса-Ка — другая, ею все гордились. Понимаешь? Я уверена, её смерть не была случайной. Я хотела лишь найти доказательства…

— Хотела? — переспросил Жан-Вьер, бросив на меня короткий взгляд и вновь вернувшись к обзору дороги. — То есть сейчас твои планы изменились? Дорогая, скажи, что ты улетаешь поэтому! Что оставила все свои идеи раскрыть заговор в Рагдаре. Это опасно, дорогая.

— Отец говорил так же, — прошептала я. — Но у меня действительно был шанс раскрыть правду, шанс, который я упустила. Теперь я собираюсь вернуться на Осди, но для этого мне нужно встретиться с одним человеком в последний раз. Я хочу поделиться с ним своими мыслями. Пожалуйста, Жан-Вьер. Ради меня. Ради Оса-Ка.

Мужчина включил автопилот и повернулся ко мне. В его глазах поселились сомнение и тоска. Неужели он не понимает, как это важно? То, что творится на этой планете, важнее наших жизней. Так нельзя.

Мы как раз пролетали мимо баннера с кричащей надписью:

«Слава Императору! Его воля — наша воля. Его счастье — наше счастье. Его сила — наша сила. Могущественный император — могущественный народ. Мы за единство в мыслях и словах!»

Но человек никогда не будет счастлив, если из года в год ему навязывают фикцию счастья, заключающуюся в счастье императора. Они работают на нелюбимых работах почти без выходных — раз в две декады есть свободный день, называющийся днем для очистки мыслей. Только вот мест для культурного просвещения почти нет, а если есть — простым жителям они не по карману. Тусовки больше пяти человек считаются запрещенными. Стрижки — строго регламентированы, как и длина юбок. Ни шага влево, ни шага вправо. Разве это жизнь? Девушке с духом бунтарства этого никогда не понять. За неделю на Рагдаре я стала чувствовать, как буквально задыхаюсь. Как же люди живут здесь годами?

— Только один раз, Ори-Ка, — прошептал Жан-Вьер, возвращая меня в реальность. — Только сегодня. Завтра ты улетишь на Осди.

— Спасибо, — тихо произнесла я и отвернулась, прислонившись головой к окну.

Жан-Вьер вернул себе управление. Он вбил в навигатор магазины тканей и ателье, расположенные рядом с пересечением тридцать четвертой и пятнадцатой улиц, после чего показал их мне.

— Мы зайдем в одно ателье для конспирации, затем я попрошу принести тебе кофе и выйду через некоторое время сам. Всем буду говорить, что ты отошла по моим поручениям. Только, Ори-Ка, прошу тебя, будь осторожна! Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Мне бы хотелось тоже в это верить. Но я просто чувствовала, что обязана поговорить с Другом, рассказать ему о своих опасениях и извиниться, что выхожу из игры. Я не смогу выполнить его просьбы, просто не смогу.

«Потому что один т’шанец запудрил мне мозги», — подбросило один из вариантов подсознание.

Нет, это вовсе не из-за Виана! Мы слишком мало друг друга знаем, даже несмотря на то, что нас так многое связывает. Просто я не смогу солгать. Не смогу быть символом и повести за собой людей. Я не хочу смешивать светлое имя Оса-Ка с грязным переворотом, пусть и ведущим к счастью и процветанию Рагдара.

Аэрокар плавно опустился на землю. Мы зашли в первое ателье, находящееся буквально на перекрестке. Нас приметили две приятной наружности женщины, в образе которых было чуть больше красок, чем в остальных жительницах Рагдара. Дальше все было по плану: Жан-Вьер попросил меня принести кофе и проводил обеспокоенным взглядом. Я вышла и перебежками прошла к нужному мне зданию. Друг говорил, что здесь нет никаких камер, — значит, опасаться нечего. Я вбежала внутрь и остановилась возле стола. Казалось, что с нашей последней встречи тут никого не было — стулья стояли так же.

«Леди Ори-Ка, все в порядке?» — пришло сообщение от миссис Максенд.

«Замечательно! Мы в ателье на тридцать четвертой улице. Бегу за кофе мэтру», — написала я.

Ответ так и не пришел. Потянулись долгие минуты ожидания, переросшие в часы. Я сидела в сети, пролистывая сайты и читая последние новости отбора. Изредка отвечала на сообщения мэтра, который не на шутку беспокоился обо мне. Признаться, я и сама начала переживать — за прошедшие полтора часа можно облететь весь город, не то что прилететь к пересечению тридцать четвертой и пятнадцатой улиц. Так где же Друг или его доверенный человек? Никого не было…

Что же случилось? Что могло произойти? Друг говорил, что встречается сегодня с важным человеком, который поможет им ускорить захват власти. Что могло пойти не так?

Пора уходить. Если бы с Другом все было в порядке, он давно пришел бы ко мне. Я бросилась к выходу. Взбежав по ступенькам, я вышла на многолюдную улицу и резко остановилась: сверху начали спускаться аэрокары, принадлежащие государственным органам правопорядка. Я невольно сделала шаг назад.

Из аэрокара, что остановился прямо напротив меня и перегородил все движение, вышел высокий мужчина в черном костюме. Он огляделся и подошел ко мне. Я приложила руку к сердцу, ушки испуганно поникли.

— Леди Ори-Ка? — удивленно спросил он и посмотрел мне за спину, прямо на злосчастное здание. — Что вы здесь делаете?

Я открыла рот, но совершенно не знала, что ответить. В этот момент рядом с нами опустился еще один аэрокар, из которого выбежал взволнованный Жан-Вьер. Он подскочил ко мне, взял за руку и провокационно спросил: