Приглашение - Деверо Джуд - Страница 24

• Предыдущая
• 24/38
• Следующая

Его голос вывел ее из задумчивости.

— Джеки, — сказал он, и кротость в его голосе немедленно заставила ее броситься к оружию. Голос прозвучал так, будто он сделал что-то, что не должен был делать, или же собирался сделать то, что делать не должен.

— Да? — откликнулась она тоже невинно.

— Приводя в порядок твой стол, я нашел нечто очень интересное.

— Ну и что же это было? Ножницы, выступившие из шеренги на полдюйма?

Он не обратил внимания на ее насмешку, так что она поняла, что он поймал довольно крупную рыбу.

— Я нашел письмо из журнала, в котором тебя просят написать для них что-нибудь о полетах.

— А-а, — протянула она, пытаясь придумать, как его перевести на другую тему. Но она знала, что его главная цель — вставить ее имя в книги по истории и, раз он не может сделать ее победительницей гонок, может, он преуспеет в превращении ее в писательницу.

— Я думаю, что это великолепная идея, — продолжал он кротко, — все, что ты знаешь об аэропланах — бесценно. Ты можешь помочь новому поколению молодых женщин научиться летать, приохотив к этому через чтение. Ты можешь поделиться своим мастерством и вдохновить целую нацию.

— Да, правда, если я сделала бы это, у меня не было бы нужды снова садиться в аэроплан. Тогда я могла бы отрастить крылья и лететь прямо на небеса.

Снова он проигнорировал ее замечание.

— Посмотри на это.

Журнал прислал статью как образец: Найте Стинсон, летающая машинистка, рассказывает о своем первом полете. Просматривая статью, он насмешливо фыркнул.

— Летающая машинистка, между прочим. А ты — истинный пилот.

— К твоему сведению, Найте — моя подруга, и пилот замечательный. — Ее голос прозвучал немного враждебно, как будто она была готова сражаться за свою подругу.

— Извините меня, я не хотел тебя обидеть. Прости, если мне случается подумать, что ты лучший пилот на свете — среди мужчин и женщин. Даже архангел Гавриил завидует твоим полетам.

Когда она взглянула на него, он улыбнулся ей так, что она поняла — он ей отплатил.

— Почему же ты не хочешь попробовать писать?

С беспомощной улыбкой она подняла забинтованную руку, показав ему, что такая задача ей непосильна. Вильям моментально схватил перо и бумагу.

— Расскажи, о чем тебе хотелось бы поведать, я это запишу.

— Полеты развлекают, поэтому мне это нравится. Вы тоже должны это испытать.

— Посерьезнее, Джеки. У тебя должно быть нечто, что ты хотела бы сказать миллионам молодых женщин, интересующимся, как стать пилотом.

Она подумала немного, потом засмеялась.

— Кое-что я могу сказать миру. У тебя ручка наготове?

С удовлетворенной улыбкой Вильям начал писать:

— Если женщина занимала когда-нибудь нижайшую ступень на социальной лестнице, она останется на ней до конца жизни, невзирая на то, чего потом достигнет. Даже если ей случится стать президентом Вселенной, люди скажут: «Мисс Джоунс, прежде секретарь, сейчас президент Вселенной». Сложность в том, что она подпрыгнула выше себя, ибо в глубине души мы все осознаем, что мисс Джоунс на самом деле только секретарь в приемной. С другой стороны, если мужчина сделается президентом Вселенной, люди говорят: «Мистер Джоунс, который раньше трудился в почтовой конторе, сейчас управляет Вселенной». Сложность в том, что этот мистер Джоунс слишком великолепен, чтобы занимать такое низкое положение. Различие между ними в том, что мисс Джоунс — это секретарь, претендующий быть мировым лидером, а мистер Джоунс — это мировой лидер в процессе развития, даже когда он сортирует почту.

Еще до того, как она закончила первое предложение, Вильям отложил ручку и перестал писать. Полностью закончив свое заявление, она самодовольно засмеялась. Ей не хотелось писать статьи, похожие на засахаренные, пахнущие фиалками вещи, пытаясь убедить молодых женщин идти в авиацию. Чтобы летать на самолете, женщине нужно быть самоуверенной, потому что мир авиации очень грубый. Нужно очень жестко конкурировать с мужчинами, полагающими, что вас ждет неудача уже потому, что вы женщина, а кроме того, по их мнению, вы обязательно должны быть не сообразительны и некомпетентны.

— О чем ты сейчас думаешь? — спросила она невинно.

— То о чем я думаю, не подойдет для этого журнала. Ладно, я хочу есть. Пойдем спорить, кто будет нарезать тебе еду. Мне нравится путь, ведущий меня к победе.

Его помощь на кухне она приняла со смехом.

Когда Джеки проснулась на следующий день, у нее было ощущение радости бытия. Она была еще нездорова, ведь так? Ну, ладно, точнее — не совсем здорова, но все-таки в той мере, что не должна принимать решение об уходе Вильяма. Когда она выздоровеет, он, конечно, должен уйти, но сейчас можно отложить это решение. Он ее друг, и он ей помогает. Вот и все, что их связывает.

Какое изумительное воскресное утро! Вильям приготовил пироги с черникой, пропитав их маслом с сиропом; она оба хохотали, как дети. Странно все-таки, как по-детски могут вести себя двое взрослых, когда их никто не видит. Все, что они говорили, казалось им или очень остроумным, или смешным. Она не помнила, чтобы они столько хохотали, даже когда были детьми. Джеки всегда рассматривала жизнь как вызов, где что-то завоевывают, а Вильям, видно, считал, что Джеки — его вызов. Что бы ни было в прошлом, настоящее было другим: вместе им было легко и весело.

После завтрака Вильям мыл посуду, а Джеки, изображая великое страдание от боли, которой не было, вытирала. Когда посуда была чистая, они пошли в столовую, где Вильям предложил читать ей комиксы из газеты. Совершенно естественно, что она должна была сидеть в кольце его рук, чтобы можно было разглядывать картинки, а как еще сидеть? Вот она и ела яблоко, откусывая с ним по очереди — раз она, раз он. В общем, сцена из рая.

Звук рожка и шуршание гравия приближающейся машины вызвали на лице Джеки выражение ужаса.

— Это Терри, — сказала она в страхе, как будто это самое ужасное, что могло случиться. В следующую секунду она отбросила руку Вильяма и встала, в суматохе пытаясь прибрать комнату. Казалось, всюду бросаются в глаза признаки совместного проживания с Вильямом, и она судорожно пыталась уничтожить все следы.

— Что с тобой произошло? — спросил он, не двигаясь с кушетки.

— Это Терри, — повторила она снова, как будто эти слова все объясняют. У большого кресла стояли домашние туфли Вильяма. Его рубашка с оторванным карманом свисала из ее корзины для шитья: она обещала ее зашить, когда заживет рука. Его плащ висел на вешалке у двери.

В суматохе она пыталась все это собрать, но ее руки уже были заняты — она искала место, куда все это можно спрятать. Что, если у Терри появится причина заглянуть в кладовку? Джеки двинулась в спальню, потом остановилась. Это было последнее место, где можно прятать вещи Вильяма.

Неслышно перед ней появился Вильям и взял вещи из рук.

— Я уберу их, — сказал он спокойно.

В его тоне было что-то такое, что ей не хотелось бы слышать. Без сомнения, она задела его чувства, но сейчас она об этом не могла думать. Об объяснении с ним она должна беспокоиться позже.

— Терри не должна видеть, что со мной здесь живет мужчина, — сказала она, пытаясь прикрыть ложью свои действия. Но один-единственный взгляд в глаза Вильяма сказал ей, что он ей не поверил. Он понял, что она смущена присутствием мужских вещей в ее столовой только потому, что это вещи «неподходящего» мужчины, молодого человека. Более того — не такого мужчины, которого она с гордостью представила бы своим друзьям.

Пока Джеки искала еще какие-нибудь следы присутствия Вильяма, она старалась не думать, что делает. Позже она убеждала себя (и Вильяма), что она только старалась защитить свою репутацию.

Она взглянула на него, нагруженного вещами:

— Может быть, ты… — начала она.

— Конечно, — ответил он, повернулся и пошел по лестнице наверх.

Она хотела его позвать, но остановилась, услышав громкий стук в дверь. Она повернулась и пошла открывать.

• Предыдущая
• 24/38
• Следующая