Приглашение - Деверо Джуд - Страница 19
- Предыдущая
- 19/38
- Следующая
Она старалась прочесть выражение его лица, но не смогла. Вилли и ребенком был непроницаем. Он везде следовал за ней, но она никогда не понимала, нравится ли ему, или он считает ее всего-навсего необычной.
— Как раз сейчас тебе нужно помочь, и мне легко это сделать. Юный Блэр сказал, тебе нельзя двигать рукой в течение недели. Я сделаю все, что ты хочешь: останусь или могу уехать и нанять кого-нибудь другого ухаживать за тобой, решай. Если я останусь, это будет в виде… — Он засмеялся. — Помнишь те времена, когда ты была моей няней? Может быть, сейчас я смогу вернуть долг. Теперь я стану твоей няней. Разве это не похоже на взаимовыгодную торговлю?
— Я… Я не знаю, — тихо ответила Джеки. Вся правая сторона тела болела, волосы слиплись — она устала безмерно. Единственное, чего она хотела — быть чистой и спать.
— Пойдем, — сказал он, беря ее за здоровую руку и поднимая с постели. — Ты сейчас ничего не соображаешь. Надо принять ванну, я вымою тебе волосы, и тогда ты заснешь.
— Не думаю…
— Ты это редко делаешь. Вначале ты делаешь, а потом думаешь. — Когда она встала перед ним, он заглянул ей в глаза. — Джеки, ты на самом деле думаешь, что я из тех мальчиков, которые воспользуются своим преимуществом, когда женщине плохо и больно?
Что-то из того, что он наговорил, было для нее неприятным. Может быть, то, что «мальчик» и «женщина» звучали одновременно. Неважно, что ее беспокоило, она знала, что он никогда не воспользуется ситуацией. Он не был тем типом мужчин, которого должна бояться женщина. Больше похоже на то, что Вильяму нужно бояться женщин.
— Ты не сумеешь вымыть мне голову, — наконец сказала она. — Я вымою сама.
— Одной рукой не сможешь.
Что бы он ни говорил, что бы ни делал, все ее смущало. Может, она сравнивал его с Чарли, но единственным мужчиной, знакомым ей в реальности, был Чарли. Чарли был фигурой великого Отца, он отдавал приказы и издавал декреты, чаще говорил «нет», чем «да», но для роли матери не годился. Благодарение небу, Джеки как пилот была почти всегда здоровой, потому что, когда она болела, Чарли это быстро надоедало, и он уходил из дома до тех пор, пока она снова не была на ногах. Она вспомнила себя — больную, в лихорадке, ужасно слабую и пытающуюся на кухне открыть банку с супом.
Сейчас она задавалась вопросом, мужское ли это дело — вымыть голову женщине, может быть, что знакомые мужчины, с которыми сводила ее жизнь, разделяли ее представление о том, что должен и не должен делать мужчина. Это, конечно же, было дикостью. Если мужчина сделал «бабью работу», мужская часть его тела отваливалась, что ли? Или съежилась, пока он ею не пользовался? Да нет, конечно же. В ее жизни было два мужчины — отец и муж, проводившие свою жизнь на стульях, прося поднести им то одно, то другое. И это было естественно — женщина должна давать, а мужчина получать… Но когда дает мужчина — это как-то… странно, не по правилам.
Вильям по-дружески обнял ее за плечи, без намека на сексуальность, отчего она опять смутилась. Этим утром он кричал, что любит ее, любил, но сейчас она ему не нравится. Вот он ведет ее в ванную, чтобы… Что?
— Не задумывайся, — приказал Вильям, открывая дверь в ванную. Он на минуту ее оставил, чтобы принести стакан воды, а потом достал из маленького пузырька пилюлю. — Вот, прими это.
— Что это такое?
— Это или лекарство, сделанное из известных с древности трав, растущих в Южной Африке, после приема которого женщина будет делать все, что захочет от нее мужчина. Или это обезболивающее — рука будет меньше болеть. Будешь принимать?
Она даже не улыбнулась, взяла с ладони пилюлю и проглотила с водой.
— Хорошо, сейчас снимем эту окровавленную рубашку.
Джеки открыла рот, чтобы что-то сказать. А что она могла сказать? На ней был бюстгальтер, который полностью прикрывал ее скудную грудь. А разве она на публике не появлялась летом в платьях на бретельках? Какая разница?
Внезапно Вильям ухватил ее за плечи и повернул лицом к себе.
— Джеки, я не насильник. И не тот человек, который воспользуется положением женщины, потерявшей много крови. И мне не так… не так нужна компания женщины, чтобы прибегать к трюкам, раздевая ее. Все, что я хочу — это смыть с тебя кровь. У тебя отвратительный вид, и от тебя дурно пахнет. Ты можешь обернуться полотенцем, так что я ничего не увижу, но что-нибудь надо сделать, чтобы ты стала чистой.
Пилюля стала действовать, боль ослабла, и она почувствовала облегчение. Улыбаясь, она начала медленно расстегивать блузку, но одной рукой трудно было справиться с этим. Боль опять пронзила ее, когда она хотела помочь себе забинтованной рукой. Наконец Вильям быстро расстегнул блузку и спустил ее с плеч. Только что она была тридцативосьмилетней женщиной и вдруг сделалась девочкой с косичками, наклонившейся над тазом для мытья головы.
С испугом Джеки поняла, как это здорово, когда мужчина моет тебе голову. Когда она приходила в косметический салон, ей мыла голову женщина. Она делала это хорошо, но всегда спешила, потому что ее ждало еще шесть клиенток в очереди.
Сильные руки Вильяма массировали ей кожу, не царапая ногтями, не было чувства, что он хочет скорее закончить. Обезболивающее вызвало дремоту, словно она выпила пару рюмок после тяжелой дневной работы. Она не была пьющей, но и трезвенницей не была тоже. Она ощущала одно расслабление: тело ее теплело и размягчалось от наслаждения массажем, который делал Вильям. После массажа головы он перешел к шее: казалось, он точно знает, какая мышца напряжена и где надавить, чтобы она расслабилась.
Он промыл ее волосы второй раз, обернул голову полотенцем — она почувствовала себя кинозвездой и распрямилась.
— Я наполню ванну, а ты раздевайся и надень халат.
С этими словами он повернулся спиной к ней и открыл воду. После нескольких секунд колебания Джеки сняла с себя влажную одежду и надела халат, висевший на двери. Когда Вильям оглянулся на нее, ванна была заполнена горячей водой со слоем пены в пять дюймов толщиной. Если она погрузится в этот толстый непрозрачный слой, ее совсем не будет видно.
— Я принесу еще полотенца, а ты ложись в ванну. И осторожней — не намочи бандаж.
Уходя, он погасил свет, так что ванная комната освещалась только светом через стекло из спальни.
Когда он ушел, она сняла халат и вступила в горячую-горячую воду. Ничего нет роскошнее ванны, наполненной горячей водой с пеной. Редко она позволяла себе удовольствие полежать в ванне. Редко у нее на это было время, а что важнее — она редко делала что-нибудь такое, чисто чувственное для себя самой. «Ведь можно вымыться под душем, так зачем еще тратить столько времени и изводить зря мыло и воду?»
Закрыв глаза, она позволила воде просто пропитывать кожу и проходить прямо до костей. Пена для ванны была ей подарком от Терри на Рождество два года тому назад. Терри считала, что одинокая женщина наслаждается такими роскошными вещами, как лежание в горячей воде, но Джеки даже не раскрыла пузырек. Пена пахла, как целая корзина согретых солнцем, свежесорванных абрикосов.
Она уже почти заснула, когда Вильям тихо открыл дверь в ванную. Повернув голову, она ему улыбнулась, и он закрыл дверь.
Должно быть, она уснула, когда через полчаса он снова вошел в комнату и начал мыть ей лицо. Когда она открыла рот, он сказал:
— Даже не думай протестовать, — так что она опять выпрямилась и закрыла глаза. Она была слишком сонной, слишком расслабленной, чтобы думать о чем-нибудь. Он вымыл ее лицо, измазанное кровью, шею, левое плечо и здоровую руку. Подвинувшись к краю ванны, он, намылив руки, сделал ей массаж ног, и при этом она не чувствовала себя равнодушной.
В ванной было почти темно: после мягкого массажа ног в горячей воде, запаха пенной ванны в сочетании с пилюлей Джеки почувствовала себя просто замечательно. Иногда казалось, что у нее, проработавшей всю жизнь, никогда не было времени порадоваться чему-нибудь. Всегда перед ней стояли какие-то цели, а если не цели — то ответственность за хлеб насущный.
- Предыдущая
- 19/38
- Следующая
