Вдова Его Величества (СИ) - Демина Карина - Страница 50

— Вот же… ни на минуту тебя без присмотра не оставишь…

Она отнесла Катарину к кровати и, сдернув простыню, растерла. А потом наклонила и на что-то нажала, отчего тело вновь свело судорогой, и изо рта хлынула очередная порция воды. Но после стало легче. И Катарина, свернувшись в клубок, закутавшись в ту же мокрую и холодную простыню, наблюдала, как мечется по комнате Джио.

— Извини, — выдавила Катарина. И потрогала горло. Голос был сиплым, чужим. — За платье…

— К демонам платье, — Джио остановилась. — Жива?

— Как видишь.

— Не уверена, что вижу, — проворчала она и, подойдя к Катарине, положила руку на ее голову. — Целителя приглашать станем?

— А надо?

— Смотри сама. Только учти, целители вовсе не так молчаливы, как любят о том говорить. А твои… особенности от него не скроешь.

Верно.

И узоры он увидит, а потом с кем-нибудь поделится. Люди склонны делиться тем странным, свидетелями чему становятся.

— Мне страшно.

— Понимаю, — Джио стянула простыню и велела. — Вставай. Кое-что у меня есть… внутри как? Не давит? Не жжет?

Горло пекло, а еще каждое движение доставляло боль, особенно слева. И Катарина прижала локоть к груди.

— Ничего, — выдавила она. — Как-нибудь… потерплю.

Мазь была прохладной, но, впитываясь, разогревала тело, и Катарина зашипела от боли.

— Скоро пройдет, — Джио развернула ее и, окинув скептическим взглядом, заметила. — Подкормить тебя стоит, а то кожа да кости. Руки поднять сможешь?

С трудом.

— Ребра не сломаны, но пару дней поноют. Расскажешь, что случилось?

Она достала другую банку, содержимое которой весьма напоминало забытую на солнце овсянку. С одной стороны она засохла, а с другой покрылась плесенью.

И запах был соответствующий.

— Я не поняла. Утром болела голова. Я… просто болела. И сон такой странный был, — Катарина повела плечами и поморщилась. — Но вряд ли оно связано. Просто… я забралась в ванну. И сперва было хорошо. Мигрень и та прошла, а потом… потом я поняла, что меня хотят утопить. Нет.

Она закусила губу, подбирая подходящее слово.

— Скорее она хочет, чтобы я утонула.

— Кто?

— Вода. Не знаю, как правильно. Она уговаривала меня открыть рот, сделать глоток, а когда я отказалась, то поняла, что не могу пошевелиться. Это ведь неправильно! Это же основы основ. Вода рассеивает магию. Слишком большая масса, высокая плотность… я и сама, когда… — Катарина вытянула руки, разглядывая узоры, что проступили на коже. — Концентрация чересчур возрастала… да… вода отличное средство, чтобы мягко скинуть излишек силы. Но управлять ею… создать водный жгут? Разве такое возможно?

Джио хмыкнула.

И ушла. А вернулась с огромной своей сумкой, из которой достала широкие ленты полотна.

— Выдохни. И стой смирно. Люди не ладят с водой. Мало кто ладит с водой. Твоя правда. Даже среди иных ее… опасаются, скажем так. Но мир — штука сложная, а вода… воды слишком много, чтобы ее вовсе не использовать.

Она наматывала полотно, сдавливая ноющие ребра, но странное дело, от этого становилось легче.

— Далеко на юге, где море, говорят, кипит от солнца, водятся сирены. Сама не видела, но моряки их бояться больше, чем акул. Акулы что? Рыбины, хоть и зубастые…

— А акул видела?

— Видела. Не перебивай. Мерзкие твари. Мы одну загарпунили, размером с лодку. Человека могла бы пополам перекусить, да… сирены поменьше будут. Но и норовом погаже. Одни говорят, что они наполовину женщины, наполовину рыбы. Другие, что женщины и змеи, третьи вообще бают, что женского в истинном их обличье немного. Им я верю. Твари эти поют. И от пения их люди теряют разум. Их обуревает страх, заставляя прыгать в море, а там уже человеку с сиреной не справится. Кого-то они топят, кого-то живьем жрут…

— В моей ванной сирен не было.

— На севере водятся ундины. Эти зимой впадают в спячку, а летом подымаются вверх по течению, часто в рыбьих косяках скрываясь. Им для того, чтоб икру выметнуть, кровь нужна, горячая, свежая… в общем, летом на севере никто не рискует рыбачить в одиночку.

— Жуть какая.

Джио затянула повязку и подала рубашку.

— А то. Есть еще водники, что предпочитают глубокие омуты. В целом твари довольно безобидные, если, конечно, не имеешь обыкновения придремать на берегу.

— А если имеешь?

— Лучше не иметь. Утянут. Они все, сколь бы малы и немощны ни были, не побрезгуют ни кровью, ни силой.

— Почему?

— А что в твоих книгах пишут? — Джио помогла натянуть рубашку.

— Смотря кто. Многоуважаемый архижрец Кентррби уверен, что это свойство происходит от естественного желания тварей бездушных прикоснуться к творению богов нашего. И насытить голод душой. А кровь уже сопутствующее. А вот Аарон Баттрби уверен, что первична сила, именно потому существа… иные предпочитают одаренных.

— Ясно. Хрень.

— А на самом деле?

— На самом деле… сложно. Без красной крови ундина не жиреет, а значит, и икру не вымечет, сколько бы рыбы она ни сожрала.

— Значит, — Катарина стояла, обняв себя. В огромном зеркале она отражалась, до невозможности жалкая, ничтожная. — У меня в ванной завелась ундина?

Получилось улыбнуться.

— Хуже. Из всех тварей водных только одни с силой ладят. И… придется с дознавателем говорить.

— О чем?

— Обо всем, — Джио скомкала влажную простынь. — Болотники — это не шутка… болотники — это такая беда, что всем бедам беда… кровь от крови фоморов, а уж те выродки не нашего мира. А потому помалкивай, будь добра. И к завтраку спустись. Не хватало, чтобы слухи пошли. Люди, они боятся, а со страху на многое способны.

Дуглас устроился в низком кресле. Ноги вытянул, поставил на живот кружку с горячим медом, к которому прихватил кусок ржаного хлеба. И вид его, весьма умиротворенный, вызывал у Кайдена острое желание кого-нибудь убить.

Причем не столь и важно, кого…

Но вместо этого он вежливо сказал:

— Доброго утра.

И занял место во главе стола.

— Уже полдень скоро, — возразил Дуглас.

— Как проснулся, так и утро, — Кайден подтянул к себе блюдо с яйцом-бенедикт.

Кукурузные лепешки.

Зеленый соус.

Вино. И ветчина, нарезанная тончайшими ломтиками. Запахи будили куда лучше солнечного света, который казался чересчур уж ярким.

— Тоже верно, — Дуглас понюхал мед и сказал. — Тут леди Гленстон письмо прислала. Кое-что из последних новостей.

— Полезное?

— Как посмотреть. Его величество изволят жениться.

Кайден пожал плечами. Его это совершенно не касалось.

— Вдовствующая королева удалилась в монастырь…

— Сочувствую.

— Кому?

— Всем, — Кайден решительно разрезал яйцо, из которого на кукурузную лепешку потекла желтковая лава. — Так, а полезного?

— Полезного… не так давно на имя Его королевского Величества, да славится в веках его мудрость, поступила нижайшая просьба от некого лорда Терринтон об опеке над племянницей его супруги, которая в силу возраста и пережитых испытаний явно нуждается в родственной заботе.

— И?

— Прошение пока затерялось в канцелярии, но знающие люди утверждают, что за лордом стоят некие силы, обладающие немалым влиянием.

Это Кайдену не понравилось.

Категорически.

— Хуже всего, что прошение исходит не только от него. К лорду присоединился весьма уважаемый целитель, имевший возможность беседовать с несчастной. И он полагает, что перенесенные несчастья сильно повлияли на ясность мышления женщины.

— Несчастья?

Катарина не выглядела несчастной.

Совершенно.

Задумчивой. Печальной, но не несчастной.

— Смерть родителей, — Дуглас загнул палец. — Смерть мужа. Переезд в другую страну. Обычно этого достаточно, чтобы человек почувствовал себя несчастным.

Он смотрел на Кайдена едва ли не с жалостью. И это оскорбляло.

— Хочешь сказать…

— Она лжет, — Дуглас потянулся и с сожалением отставил недопитый мед. — Это очевидно. Но только в чем?