Не место для людей (СИ) - Перумов Ник - Страница 2

Лой вгляделась в упрямую ухмылку Нотти, меж её бровей на миг появилась и тотчас исчезла крошечная складка.

– Куда хочешь направиться? – легко спросила Кошка, словно и не слыша последних слов.

– Никуда! – буркнула Нотти. И вновь опустила руку за камешком.

– Не стоит. Возьми мой.

– Почему? – искренне удивилась девочка. Даже отвернулась от всё ярче и шире разливающегося над морем рассвета.

– Потому что даже я, Кошка, чую, что ты вкладываешь в свои чары.

– Только не начинай! «Магия есть ответственность» и прочее! Сыта! По горло! – выкрикнула Нотти.

– Ни в коем случае, – сказала Лой. – Магия – это когда делаешь, что хочешь.

– Что?! – опешила Нотти. – А папа говорит…

– Делаешь, что хочешь, но потом не закапываешь сделанное под ковёр.

– Фу! Шутки твои… кошачьи…

Лой Ивер чуть заметно пожала плечами. Драгоценная парча чуть зашуршала, когда она, гибко поднявшись, вдруг шагнула с обрыва прямо вниз, на острые камни.

Нотти не вскрикнула. Плавно, текуче, словно это она – из клана Кошки, одним движением оказалась на краю.

– Я же знаю, что с тобой ничего не случи… – Волны лениво лизнули тело в золотом сиянии платья; кровь смешалась с тёмной водой.

– Я – ох – Лой!..

Разбившаяся о камни не шелохнулась. Волны потащили за собой распустившиеся волосы.

– Лой! – Нотти вскочила, прижимая кулаки к груди. – Лой, не пугай меня!.. У тебя… ты… это не последняя твоя жизнь!..

Тишина.

– Ах ты ж!.. – и потом ещё несколько таких словечек, что папа точно засадил бы безвылазно за книги или рукоделье – неважно, в общем, придумал бы наказание.

Прыжок. Ветер не успел даже свистнуть, а под ногами уже сжалась послушная её воле невидимая линза. Нотти мягко спрыгнула на мокрый гранит, опрометью бросилась к телу Лой – прибой уже пытался утащить в море неожиданную добычу.

– Л-лой!..

Провалившись по пояс, она подхватила тело на руки. Женщина была тяжёлой, но и у Нотти было куда больше сил, чем у обычной девушки. Выскочила обратно на камни, судорожно бросилась к отвесной стене.

– Чёрт! Чёрт! Чёрт!..

Бывает, магия не срабатывает. Редко, но бывает – даже у самых опытных чародеев. А владела ли Лой магией ветра хоть в самой малой степени?..

Она положила изломанное тело главы Кошек на сухое. Сухое стало мокрым – вода стекала с Лой, будто пропитала её насквозь, стекала, смешиваясь с кровью. Превеликие силы – нет, не дышит, пульса нет!

– Лой! Лой, ну скажи – ты ж меня испытываешь! Или… воспитываешь, правда?! Это ж всё понарошку, ты сейчас засмеёшься, скажешь: что, поверила, дурочка?!

По щекам катились слёзы, которые никто не замечал.

Лой не пошевелилась. Не засмеялась, не сказала: «Что, поверила, дурочка?». Она просто лежала, как и полагается мертвецам.

– Стой. Не уходи!..

Нотти схватила первый попавшийся камешек, дохнула раз и другой.

– Я дочь Дракона, повелителя сущего! Исцеляй!

Мокрый осколок гранита мгновенно высох, потеплел. Нотти дохнула вновь – камень засветился, засиял ослепительно-белым. Девушка лихорадочно прижала его к сердцу Кошки, и тело Лой Ивер конвульсивно дёрнулось.

– Возвращайся!.. Ну Лой, ну пожалуйста!..

– Остановись, – хрипло сказал простуженный голос. Неуклюжий толстяк в неопрятном, заляпанном грязью джинсовом комбинезоне стоял, засунув руки в карманы и привалившись к скале.

– Это был её свободный выбор. Уважай его!

– О-обж… – начала было Нотти и осеклась. Отступила на шаг.

– Я не обижаюсь, – благодушно сообщил толстяк. – Это не входит в мои обязанности – обижаться на Единорогов из Неведомого клана, капризных дочерей Дракона Возрождённого.

– Я… прощу прощения, Хранитель. И ещё прошу – помоги!..

– С чем? – удивился толстяк. – Нет, извини, дорогуша. Кошка Лой хотела дать тебе урок. А я никогда никому не мешаю учиться и учить! Хотя зря, зря…

Нотти глядела на него широко раскрытыми глазами.

– Она… ты… это взаправду, что ли? Нет, нет, быть не может!

– Почему не может? Очень даже может. Даже лучшие ошибаются, когда слишком много о себе думают. Да, а камешек-то – положи, девочка, положи. Покойникам он без надобности. Хочешь, чтобы кадавры у нас тут шастали? Мало нам Серых Пределов?

Нотти растерянно опустила руку; камень по-прежнему сиял сквозь сжатый кулак.

– И мальчика зря обидела, – продолжал разглагольствовать толстяк. – Хороший мальчик, правильный. Красивый. Хоть поцеловала бы, и тебе приятно, и ему было бы что вспоминать на старости лет! Ну а что воображением не отличается – так не всем же быть потомством Единорога и Дракона! Гм, нет, не Единорога – Единорожки?.. Тоже нет, слишком фамильярно. Какой бы феминитив образовать, не подскажешь?

Вместо ответа Нотти резко прижала камень к мокрому платью Лой.

– Ты что?! – толстяк аж передёрнулся.

– Феминитив! – яростно прошипела Нотти. – Врёшь ты всё! Она… её исцелить надо, а ты!..

– Так исцеляй, – невозмутимо сказал Хранитель. – Только не выйдет.

– Почему? Я не Дракон! Я Единорог! Мы исцеляем и несём жизнь!..

– Единорожка. Только тут не принесёшь.

Камень на груди Лой Ивер крошился и распадался. Струйки света, словно кровь, бежали по пальцам Нотти, по мокрой парче, и золотистая ткань словно вспыхивала.

– Упрямишься, – заметил толстяк. – Эт’ хорошо, эт’ правильно. Папаша твой такой же… был. Только зря, Нотти. Чудище сотворишь, вот и всё. Прекрати.

– У неё оставалось больше, чем одна жизнь!

– Откуда ты знаешь? – собеседник Нотти философски скрестил руки на жирной груди. Для его бочкообразного тела ручки были коротковаты. – Ты их считала?

– Я знаю! Она говорила!

– Я. Могла. Соврать!

Нотти подпрыгнула и не удержалась – взвизгнула. Мёртвое тело Лой по-прежнему лежало перед ней на камнях. А за спиной оказалась ещё одна Лой – живая, в ничуть не испачканном и не помятом платье, со строгим взглядом, устремлённым на девушку.

– Ты! – выкрикнула Нотти. – А это кто?

– Обжора, – мрачно глянув на толстяка, сказала Лой.

– Нет, это! – Нотти обвиняюще ткнула пальцем в мёртвое тело.

– Морок, – холодно ответила Лой. – Ты забыла, что Кошки – мастера иллюзий? Если бы ты вдохнула в него побольше силы – получился бы мерзкий кадавр.

– Но… но копировать себя! – Нотти чуть не задохнулась от возмущения. – Это неприлично! Постыдно!

– Почему? – Лой пожала плечами.

Нотти выдохнула. Покосилась на Обжору – тот стоял, с радостным любопытством наблюдая за ними. Нотти собралась. Всё-таки она была дочь Дракона и Единорожки… тьфу! Мерзкое порождение Хаоса, с его мерзкими феминитивами!

– Хорошо, – сказала Нотти, уже сдержанно. – Но зачем ты это сделала? Я испугалась за тебя!

– Я хотела проверить три вещи, – сказала Лой, медленно приближаясь. – Первое: испугаешься ли ты за меня. Ответ – да. Второе: будешь ли ты уважать мою волю. Ответ – нет. И третье: задумаешься ли ты над тем, что предлагала обычному живому человеку прыгнуть с этого обрыва. Ужаснёшься ли себе. Ответ?

Нотти молчала.

– Ответ – нет, – Лой вздохнула. – Ты ценишь ближних, но безразлична к чужим. И ты не понимаешь разницы между порождениями магии и людьми. Дитя, я люблю тебя, и твои родители не зря спокойно оставляли меня с тобой нянчиться, когда уходили в Изнанку. Но… из тебя растёт очень, очень плохой Единорог.

– Единорожка! – гулко произнёс Обжора и захохотал.

Секунду Нотти стояла неподвижно, медленно заливаясь краской. Потом взмахнула руками, растворилась в воздухе и порывом жаркого ветра унеслась вдаль.

– Вот этому я искренне завидую… – прошептала Лой. – Женщина, которая умеет уйти настолько красиво, не пропадёт…

И лишь после этого она повернулась к Обжоре. Спросила:

– А ты зачем здесь? Кто позволил тебе шастать по Срединному Миру?

– Дракон, – ничуть не смущаясь, ответил Обжора. – У нас нынче войны нет. Имею право бывать у вас один день из семи. Не злоупотребляю, так-с с-сказать. Решил приглядеть.