Чёрные зеркала (СИ) - Бахтиярова Анна - Страница 39

Брайс воспринял угрозу всерьез и притих, а Рашель выразительно посмотрела в мою сторону. Мол, ну и устроила ты представление, подруга.

— Да-да, знаю, ситуация идиотская, — объявила я, обращаясь ко ксем сразу. — Но мне требовалась проверка. А, главное, безобидный кандидат и подходящая компания. Мы понятия не имеем, как решить деликатную проблему, а идеи магов, которых истинный дух посчитал выдающимися, нам точно не помешают.

Я весело подмигнула Ульриху, всем видом демонстрируя, что ничего страшного не случилось.

На самом деле, я сомневалась, что народ поможет. Какой прок от учеников, когда разгадкой озаботилась сама Габриэла? Всё это я устроила исключительно ради представления, чтобы превратить безумный поступок в глупую шутку. Поцелуй я другого парня наедине, получилось бы гораздо хуже. Жаль только, что Лиану досталось. Во всех смыслах. Он порозовел от смущения и потирал бок, но смотрел, к счастью, без обиды. Только пробормотал тихонечко, чтобы никто, кроме меня (и Ульриха), не слышал:

— Оригинальный у меня получился первый поцелуй…

Впрочем, желающие помочь нам с полуведьмаком таки нашлись.

— Я просмотрю кое-какие книги, — пообещала Юмми. — Хотя всё это крайне странно. Я читала о подобных заклятьях. Да-да, Брайс, я много читаю и даже о вещах, не имеющих отношения к урокам или ордену, — девчонка закатила глаза, отреагировав на смешок парня. — В общем, обычно эти заклятья кратковременные. Действуют несколько часов. Но у вас, как я понимаю, проблема долгоиграющая.

Мы с Ульрихом кивнули.

— Значит, либо это некая особенная магия, — продолжила Юмми, — либо очень сильный маг.

Я напряглась. Получается, это не мама. Ренет Вейн — сильная магиня, но в определенной сфере. Но тогда кто? Не Габриэла, Ульрих уверен, что та не лжет. Герцогиня Виктория? Вряд ли. Она с самого начала не возражала против моего сближения с полуведьмаком. Но тогда кто постарался? Не основатели же меня заколдовали, в самом деле?!

— Раз с этим разобрались, займемся обрядом, — напомнил Элиас об истинной цели вечера.

Все, наконец, расселись. Собрали кровь в сосуд. Агния, правда, рассталась с заветными каплями без особой охоты. Скривилась, будто отряд пауков увидела. Но раз Лиан, а, тем более, Брайс и я прокололи иглами пальцы, огневичка сделала то же самое. Она же не из тех, кто капитулирует в присутствии неприятелей. А дальше… дальше мы просто сидели, глядели на сосуд, но ничего не происходило. Сознания, как и месяц назад, оставались при нас. Не уносились на столетия в прошлое — к строящемуся замку. А тела не отдавали энергию духу. Или Гвендарлин. На лице Лиана застыло недоумение, Агния откровенно злилась. Смотрела при этом на меня.

— У кого-нибудь есть соображения? — спросил Элиас старожилов.

— А какие тут могут быть соображения? — пробурчал Брайс. — Духа больше нет.

— Либо он слишком слаб, — подсластила «пилюлю» Юмми.

А я взмолилась мысленно:

«Если ты всё ещё здесь, дай знак!»

Но черно-белый защитник не отозвался. Ни намека на его присутствие.

— Оставим кровь до завтра, — предложил Элиас. — Все свободны. Кроме Лилит. Задержись, пожалуйста. Ульрих, я сам потом провожу ее до сектора.

Если полуведьмак удивился, вида не подал. Для меня просьба неожиданностью не стала. Наверняка, дело касается семейства Ван-се-Росса. Зато в глазах Рашель промелькнуло нечто похожее на обиду. Я проводила ее и остальных хмурым взглядом. Смотрела, как Юмми «проверяет» выход, а затем народ по традиции выходит парами, и думала о грядущей ночи духа. Может, нам всем пора эвакуироваться? От греха подальше…

— Извини за секретность, — проговорил Элиас смущенно, когда оставшаяся без пары Милли последней покинула берлогу. — Разговор о Рашель. Рашель и Марго.

Я чуть мимо стула не села. Как одна связана с другой?

Оказалось, очень просто.

— Рашель сердится. На меня. И это связано с тобой.

— Не замечала.

— Тебя она не винит. Думает, ты ни о чем не подозреваешь. К тому же, у тебя есть Ульрих. Понимаешь, — Элиас покраснел, — она думает, моя мать видит в тебе подходящую невесту. Для меня.

Я упала. Вместе со стулом. Пальцы не успели вцепиться в столешницу, хотя обычно справлялись с задачей отлично. Досталось плечу и ноге. Спине тоже. Нового удара в эту часть тела не последовало. Но хватило предыдущего, чтобы при встряске боль прошла от шеи до поясницы.

— Бред, — прошептала я, когда не без помощи Элиаса села обратно.

— Верно. Если знаешь подоплеку событий. Но со стороны… хм… всё, правда, выглядит подозрительно. Рашель не первая. Об этом многие парни в секторе шепчутся.

— И ты решил меня просветить? — поинтересовалась я истерически, гадая, в курсе ли Ульрих, и если да, почему ничего не сказал?

— Нет. Хотел спросить разрешение рассказать всё Рашель. О том, кто мы друг другу.

Я растерялась. На мгновенье. А потом просто кивнула. Сама мысль, что кто-то еще узнает правду, причиняла боль. Но ведь это Рашель. Рашель, которой и так нелегко. Из-за семьи, истории с Дэрианом, несовместимости цветов с Элиасом. Это Рашель, которая сдала директору Бритту брата, чтобы защитить меня. Нечестно заставлять ее мучиться.

— Уверена? — спросил Элиас на всякий случай, хотя сам светился от радости.

— Да. Рашель можно доверять.

Опасаясь, что он разглядит в глазах грусть, я подошла к шкафу, провела пальцами по корешкам книг. Взгляд сам остановился на «Непопулярных легендах». Я проверяла их неделю назад и всё же не удержалась, взяла в руки. Открыла нежелавшую откровенничать страницу. Открыла и вскрикнула.

Они появились! Строчки на мертвом языке! Как тот самый знак, который я недавно просила!

«Дорогой друг», — традиционно начиналось послание. — «Настало время для новой встречи. Сегодня речь пойдет о забытой легенде. Точнее, о легенде, которую намеренно предали забвению. Кто? Ответ очевиден. Основатели. В ней рассказывается о сердце Гвендарлин. Месте в замке, где сконцентрировано немыслимое количество магии. Любое самое простенькое заклятье, произнесенное там, способно сворачивать горы. Супругам Ван-се-Рмун не хотелось, чтобы кто-то получил такую силу. Они придумали способ заставить учеников и педагогов забыть о сердце Гвендарлин. Провели обряд, стирающий память всем, кто находился в колледже. Память об одном единственном факте. Догадайся, где это было сделано? Да-да, именно там. В самом сердце. И все забыли о нём. Навсегда. Вот только вскоре сердце заболело. Вылечить его можно было двумя способами. Основатели выбрали тот, что попроще. И прогадали. Они погибли. А сердце осталось больным. Сердце, о котором все забыли…»

— А дальше? — спросил Элиас, когда я замолчала, закончив читать «легенду» вслух.

— Это всё.

— Не может быть! А где находится сердце? И как его вылечить?

— Это всё, — повторила я и сунула Элиасу книгу, чтобы убедился, а сама села на пол, отчаянно вспоминая разговор основателей, подслушанный в прошлую ночь духа.

Всё верно. Они использовали очищающий огонь, чтобы обжечь «самое сердце». Но «прогадали», спалили половину колледжа и застряли в нем на восемь столетий. Потому что выбрали путь попроще. Хм… Значит, существовал более сложный способ. И, вероятно, существует до сих пор.

— Думаешь, сердце всё ещё больно? — спросил Элиас. — И для его лечения колледж забрал нашу энергию в зале зеркал?

— Для лечения или поддержания угасающей жизни — вот в чем вопрос, — протянула я похоронным тоном.

— Но как узнать подробности о сердце, если сведений нет?

— Разве не очевидно? — усмехнулась я, сама не веря, что это произношу. — Спросить тех, кто знает правду. Тех, кто ее не забыл. Основателей…

Кровь из сосуда никуда не делась. Ни на следующий день, ни через день, ни позже. Если истинный дух и оставался в колледже, добраться до нее не мог. Попытки провести обряд раз за разом ни к чему не приводили, легенда о сердце Гвендарлин поставила всех в тупик (находись особое место на виду, это давно бы поняли), а мое предложение поспрашивать основателей народ воспринял как неудачную шутку. Даже Ульрих не поверил, что я говорила всерьез. А я… я втайне от всех раздумывала, как провернуть дерзкий план. Идеальный способ — встретиться с Гвендой бестелесной сущностью. В прошлый раз она испугалась. Увы, я понятия не имела, как покинуть тело.