Непокорное сердце (СИ) - Александрова Ксения - Страница 21

— Что не так с моим видом? — насупившись, буркнула я.

— Тебя могут узнать!

— Узнать? Разве не вы еще вчера говорили, что здесь никто не знает меня в лицо? — я машинально пыталась разгладить складки платья.

— Да мало ли, что я говорил. Теперь ни на что нельзя надеяться. И верить никому нельзя. Мистер Вайз вчера рассказал мне, что в театре, когда произошло это…ну, ты понимаешь…

— Ага, когда меня пытались убить, — «добродушно» подсказала я. Дядя Элазар кивнул.

— Так вот, когда это произошло, гости были словно под гипнозом.

— Да, я это тоже заметила.

— А всё актеры! Вот скажи, как — как в королевском театре могли играть засланные наемники? А? Как такое может быть вообще возможно?

Я застыла, перестав мучить нежелающие выпрямляться складки на ткани.

— Как вы сказали? Засланные наемники? Но о чем это вы, дядя Элазар? Не совсем понимаю…

— Вот и я не понимаю, что происходит.

— Но постойте… Вы хотите сказать, что актеры…они…они замешаны?

Взгляд, которым посмотрел на меня мистер Вильц, говорил о том, что мужчина засомневался в моих умственных способностях.

— А ты еще сомневаешься? — рявкнул он, но, запнувшись, смешно хрюкнул, и хлопнул себя по бедрам: — Ах, да, прости, совсем забыл, ты же феппс…

— Вообще-то нет, — деликатно поправила я его.

— Ну, да, но воспитывалась в семье иномирцев. Так вот, ты, наверняка не знаешь об особом виде магии, которой владеют очень немногие, и которая запрещена не только в Дэйтии, но и во всем магическом обществе. Это магия гипноза, подчинения, подавления воли. С помощью определенных действий, а в нашем случае это была игра на сцене, благодаря которой зритель целиком и полностью поглощен игрой, так вот с помощью определенных действий жертва вводится в транс, подавляется ее внимание, бдительность, а затем и воля. Бедолага становится сам не свой и, опомнившись, совершенно ничего не помнит.

Сказанное дядей Элазаром казалось мне абсурдным и невероятным. Сдавив ладонями виски, я покачала головой.

— В голове не укладывается. Как такое возможно?

Мистер Вильц пожал широкими плечами.

— Вот и мне неясно.

Продолжить разговор нам не удалось, так как в кухню вошли Тэй и Мелитта.

— Зачем так встала так рано? — обеспокоенно спросила подруга.

— Позволю себе высказать слабую надежду на то, что Стейси захотелось поработать с нами, — ответил за меня Тэй.

— Вообще-то мне захотелось пить, — я посмотрела на него взглядом, который мог бы без слов сказать, что я о нем сейчас думаю. — Но если нужна моя помощь, то я с радостью помогу.

— Работа в таверне не для белоручек.

— Я никогда не была белоручкой, — огрызнулась я.

— Что с тобой такое, Тэй? — спросила его Мелитта. Оборотень молчал. А мне и без его ответов все ясно — просто он всей своей волчьей душой ненавидит аристократов, и, несмотря на нашу с ним дружбу, меня он теперь презирает вдвойне — сначала Тэя бесили наши с Кристианом отношения, а теперь — предстоящее замужество с Готтоном. И если в первом случае я еще могла его понять. То в последнем было обидно. Неужели он считает, будто мне нравится мое положение? Или он думает, что у меня есть выбор? Да будь у меня хоть малейший шанс избежать этого брака, я бы незамедлительно им воспользовалась! Конечно, ни Тэй, ни Мелитта не знают всей истории, им неведомо, что я дала нерушимую клятву выйти замуж, чтобы спасти Кристиану жизнь. Наверняка и Мелитта не понимает, возможно, даже осуждает, хотя и не высказывает это вслух. Я обязательно ей все расскажу когда мы будем в Академии, а вот Тэй…а Тэй пусть идет в… куда подальше!

— Ничего, — буркнул он и принялся с какой-то маниакальной агрессией натирать и без того чистые стаканы.

— Оставь их в покое, — сделал ему замечание дядя Элазар, который так же, как и Мелитта смотрел на него с недоумением.

— Что, Тэйлириас, не решаешься сказать мне это в лицо? — едко произнесла я в спину другу. Он обернулся.

— Что именно?

— Сказать мне, что презираешь меня, — процедила я сквозь зубы. Слова давались мне нелегко. Наверно, я боялась, что Тэй подтвердит мои слова. Я боялась того, что он скажет, что ненавидит меня и не желает больше видеть.

— Стейси, что ты такое говоришь? — встревожено прошептала Мелитта.

— Он презирает меня, Мелитта, потому как причисляет к знати, которую, если вспомнить, на дух не переносит, ответила я ей, смотря при этом не на нее, а на Тэя. Тот тоже сверлил меня взглядом.

— Простите, Ваше Благородие, — почти ласково произнес он, отчего мне хотелось дать ему в лоб, помешало лишь присутствие дяди Элазара, — что не целую вам ручки и не оказываю должного почтения…

— Тэй, замолчи, — Мелитта, как всегда безрезультатно пыталась его одернуть. А сейчас он и вовсе ее не слышал.

— Не смей так со мной разговаривать, — сказала я. если этот засранец продолжит в той же манере, я поколочу его.

Тэй театрально, низко поклонился.

— Еще раз прошу простить меня, Ваше Сиятельство. Спешу заверить, что больше не заговорю с вами, дабы случайно не оскорбить вас и тем самым не впасть в немилость, — сказав это, он с громким топотом вышел из кухни.

— Это все звериная кровь, — прокомментировал дядя Элазар. — Раньше он не был таким. Я поговорю с ним, обещаю.

— Не нужно, — устало ответила я. — Я сама с ним разберусь. То есть, я хотела сказать, что поговорю с ним, и уверена, мы обязательно помиримся. Кстати, сегодня я чувствую себя хорошо и готова хоть сейчас отправиться в дорогу. Думаю, мне стоит прямо сейчас отправить письмо профессору.

Дядя Элазар о чем-то задумался, поле чего кивнул.

— Хорошо, как скажешь. Если хочешь, я могу сам отправить письмо.

— Спасибо, — поблагодарила я и мы с Мелиттой, переглянувшись, направились к двери.

— Только вот что, Стейси, — окликнул меня мистер Вильц. — Тебе бы переодеться.

— Но мне не во что.

— О, я дам тебе что-нибудь свое, не волнуйся, — отозвалась Мелитта.

— Спасибо, — я улыбнулась, чтобы не расстраивать ее, хотя настроение у меня в этот момент было паршивее некуда — мучила жажда, ведь попить мне так и не удалось.

Мелитта повела меня в свою комнату.

— Ты уверена, что у тебя найдется подходящая одежда? — осторожно, чтобы не обидеть, спросила я ее. Помнится, на первом году обучения мы обе испытывали острую нехватку самых элементарных и необходимых нам в учебе и быту вещей, в том числе и одежды. Наш гардероб ограничивался формой, которую было принято носить в Академии — у каждого факультета своя, отличительная по цвету и крою. Дело в том, что манера одеваться в магическом мире несколько отличается от той, что принята в мире не-магов. И вообще, иногда мне кажется, что я переместилась не в параллельный мир, а в прошлое — века так на два назад.

— Более чем, — сухо ответила Мелитта. — Друзья дяди Элазара помогли мне с работой, благодаря которой я смогла купить одежду и даже скопить кое-какую сумму.

Порывшись в чемодане, она извлекла из него молочного цвета блузу и длинную — почти в пол, юбку цвета спелой оливы.

Одежда неожиданно оказалась мне велика, и это удивило нас обеих, учитывая, что на первом курсе Мелитта была чуть худее меня.

— Во дворце принято питаться салатными листиками? — хмыкнула она, скептически осматривая меня, облаченную в наряд, который сидел на мне чуть мешковато.

— Почти угадала.

Кормили во дворце вполне прилично, вот только аппетит у меня совсем не было, да и напряженная обстановка, в которой я прибывала практически ежедневно, сделала свое дело.

— Ничего, в Академии отъешься. Ты теперь будешь жить в первом секторе…

И снова я ощутила неловкость и нечто, напоминавшее укол совести — будто была виновато в том, что мне выпала участь стать женой короля, получив вместе с заботами и проблемами и некоторые привилегии, тогда как мои друзья остаются на своих местах.

— Я буду приглашать тебя так часто, как только смогу, — пообещала я. Мелитта криво улыбнулась: