Роковое влечение (СИ) - Мельникова Надежда Анатольевна - Страница 6

— А я не мужчина, я беглый преступник! Был арестован за антигосударственную деятельность и организацию взрывов, заключен в «Институт социализации» или проще тюрьму, как это здесь называется. Борец за независимость Индонезии, — размахивал руками Антонии.

А меня разобрал смех. Он точно был испанцем, подобная, страстная манера разговаривать очень присуща этому народу. Какое дело испанцу до народа Индонезии? Ну может он с детства здесь жил и очень проникся местной культурой?

— Интересно ты за нее борешься — обдирая с оружием ее граждан.

- Иностранные суда безвозмездно пользуются территориальными водами, а народ не получает от этого ничего!

— Думаешь, я дура и не видела, что причиной вашей смелости трава, которую вы поголовно жевали. Пожуешь эту хрень, — и весело и беззаботно становится на душе, правда? Можно выполнять любой приказ хозяина.

— Я не употребляю наркотиков.

— Только убиваешь людей?

Мы посмотрели друг на друга: я колюче, он насмешливо-безразлично. Наконец, мы отвели глаза. Передо мной был убийца, а я огрызалась. Наверное, я и вправду дура. Но, удивительное дело, я не боялась его.

— Ну давай, выкини меня за борт, пусть меня сожрут акулы!

Он усмехнулся одними уголками губ и взглядом превратил меня в букашку.

— Ты мне ещё пригодишься, вдруг я тут надолго, жрать будет нечего, а ты аппетитная.

Мне хотелось закричать и ногтями впиться в его самодовольное красивое лицо, расцарапать впалые щёки и стереть с губ ухмылку презрения к моей слабости и глупости.

— Ты и вправду сбежал из тюрьмы?!

— Ты все погубила, — покачал он головой, злость душила его.

— Раз ты так держался за свою банду, зачем пошел против них?

— Сам не знаю! — взглянул он на меня плотоядно, как будто с желанием.

— Скучаешь по дружкам-бандитам? Вам всем место в тюрьме. Думаю, ты легко примкнешь к подобным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я продолжала с ним ругаться, но он меня не слышал.

— Течение встречное, — нахмурился Антонио.

А потом мотор нашей лодки заглох.

Как-то незаметно наступило утро. Антонио тяжело и шумно вздохнул, выпустив из лёгких внушительный объём воздуха. Обернулся ко мне, а я, не говоря ни слова, посмотрела в глубину его больших карих глаз. Несмотря на словесную перебранку, эти паузы между нами повисали постоянно. Странные такие передышки, как будто недосказанность…

— Свечи намокли, — и пират стал разбирать мотор.

Грубые пальцы ловко отсоединили провода от свечей, выворачивая их. Я устроилась на безопасном расстоянии, мне нравилось просто смотреть на него, не отрываясь. Старалась не зацикливаться на том, что мы здесь совершенно одни, но как это можно было сделать, когда с меня не сводил глаз здоровый и властный самец, похожий на играющего с добычей льва, готовый проглотить в любую секунду. Я заметила несколько шрамов на его крепком мужском теле, они явно говорили о его смелом характере. Только сейчас я подумала о том, что если пираты нас не найдут, то мы можем умереть от голода, жажды, холода или нас могут попросту сожрать. Я перегнулась через борт, посмотрев в глубину океана, местами его воды были довольно прозрачными, можно было только догадываться какие именно хищники таились там, в глубине. Я заметно занервничала, а еще очень хотела есть. Антонио оторвал кусок ткани от своих штанов и, натирая какие-то детали мотора, продолжал меня с интересом разглядывать, затем расплылся в улыбке.

— Барракуда, — подмигнул мне пират, — топ-модель тропических океанов: длинная, до двух метров, тонкая и изящная. Кто бы мог подумать, что эта красавица — машина для убийств. Полосатый хирург — очень красивая рыба. Небольшая, — он хлопнул себя по животу, — по бокам у рыбы жёлто-синие полосы, брюхо — синее с оранжевым плавником. Рука сама тянется потрогать. Не стоит этого делать: на кончиках хвоста находятся острые как скальпель пластины, которые к тому же ядовиты. Белая акула не нуждается в представлении. Даже те, кто ни разу не видел море, знают, что эта рыба — людоед.

— Хватит! — замахала я руками, вызвав приступ хриплого мужского смеха.

Я прекрасно понимала, что он издевается. А еще очень надеялась, что Антонио перестанет смотреть на меня с таким нескрываемым вожделением, и мы сможем спокойно доплыть до берега.

— Я не дура, понятно? Я — историк, кандидат наук, закончила магистратуру, затем аспирантуру, активно писала диссертацию на соискание учёной степени доктора гуманитарных наук на тему «Проблемы концептуализации социальной реальности в контексте семантической коммуникации».

Антонио прекратил свои занятия, бросил разбираться с мотором, и спокойно ответил, нагло глядя в глаза:

— Тебе нужен хороший член.

Я фыркнула, обиделась и отвернулась, скрестив руки на груди и сердито сжав губы, а Антонио усмехнулся. Просто он мужчина, поэтому ничего в жизни не смыслит. И все разговоры у него, конечно же, сводятся к фаллосу. Чего ещё ожидать от этого наглого самовлюблённого мужлана, не видящего дальше своего носа? Мне хотелось влепить ему пощёчину, но внутренний голос шептал, что слишком рискованно дотрагиваться до него — последствия могли быть непредсказуемы — он же убийца! Сглотнув, потому что в горле запершило от обиды, я сжала руки в кулаки.

— Нас несёт в океан, — напомнил о себе пират.

— А до этого нас не несло в океан? Знаешь, удивительно, ты ведешь себя так, будто не боишься умереть посреди океана. Посмотри, ничего же нет вокруг.

Я размахивая руками, возмущалась, беспокоясь за наше будущее. Из-за резких движений я чуть не перевернула лодку. Антонио строго глянул на меня.

— До этого мне казалось, что мы движемся к островам.

— Надеюсь, ты хоть разбираешься в том, что делаешь? — кивнула я головой на его колени, где лежали детали от мотора.

— Могу уступить, — приподнял он свою рассеченную бровь. — Это посложнее, чем языком чесать о коммуникациях и концептуализации?

Муж говорил, что я большая умница, потому что взяла сложную тему для диссертации. Неприятные воспоминания о супруге кольнули под ложечкой. Даже учитывая боль, какую вызвала сама измена, меня больше, наверное, ранило то, что я выглядела беспечной индюшкой, всеобщим посмешищем, чем просто обманутой женщиной. Все смотрели на меня с сожалением. Мол, как я могла упустить такого мужчину, значит, что-то сделала не так, недодала любви. На какое-то мгновение я отвлеклась от мыслей о муже:

— У тебя сложный характер. Если ты планировал спасти меня, надо было собрать сумку со всем необходимым.

Умные глаза, упрямо сжатые губы. Не так я себе представляла организаторов массовых убийств. Разве он не должен быть фанатиком, который со слюной у рта доказывает свою правоту?

— У вас на родине женщины когда-нибудь затыкаются? — немного надменно произнес Антонио. — И да, спасать я тебя не планировал, — усмехнулся пират, — эта «гениальнейшая» идея посетила меня внезапно. Я, кстати, уже жалею.

На последних словах пират сурово посмотрел на меня, а я тут же отвела взгляд.

— Вдобавок к тому, что ты хам и самодовольный тип, ты еще опасный преступник, получается забавный коктейль. Интересный психологический портрет.