От жалости до любви (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна - Страница 4

Вот, значит, как! Но Кея не увидела в этом рассказе ничего отвратительного. Она любила в дождливые дни читать, свернувшись калачиком у окна и слушая, как завывает ветер в каминной трубе. А ещё мечтать о Саймоне… Мысли её тут же переметнулись к любимому, который сидел где-то там, в одиночестве, без неё. И до конца вечера она уже не вспоминала об одиноком профессоре, скучавшем в углу бальной залы.

Грегор шёл по улице. Он отправился к Друфарсу пешком, надеясь, что ветер освежит немного его голову. Он не мог даже понять, что с ним происходит. Какое-то нежное милое слово вертелось на языке, но он не хотел его произносить. Он не мог понять, как такое случилось, что девушка с прекрасным именем Келинда завладела его мыслями, но чувствовал себя беззащитным и беспомощным, словно ребёнок. Он никогда даже не думал о женитьбе, но со вчерашнего дня всё так изменилось… Грегор не знал, на что он надеется, но всё же упрямо шёл к дому Друфарса. Мысли, обычно стройно вертевшиеся вокруг его исследований, сейчас носились сумбурно, как белки в колесе, создавая хаос, что приводило его в отчаяние. Он к этому не привык. Всегда его жизнь текла, подчиняясь определённому распорядку, а сейчас словно плотина прорвалась, превратив размеренную жизнь в полноводную бурлящую речку.

У дома Друфарса он замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Нерешительно постоял у ворот, а потом вздохнул и сделал шаг по аллее, ведущей к дому, потом ещё один и ещё. Всё. Пути назад больше не было.

На стук в дверь вышел дворецкий и, подозрительно осмотрев его потёртый сюртук и поношенную шляпу, спросил:

— Вам назначено?

— Нет. — Грегор смешался на секунду, но потом уже твёрдо добавил. — Но у меня к мистеру Друфарсу важное дело.

Дворецкий едва слышно хмыкнул, потом не спеша произнёс:

— Я передам. Подождите меня здесь. — И исчез, едва не захлопнув дверь перед носом у Грегора, который растерялся от такого поступка ещё больше. Но немного собравшись с мыслями, он всё-таки остался ожидать возвращения дворецкого, рассеянно рассматривая сад Друфарса. Небо над Гарлетоном всё больше сгущалось тучами, обещая скорый дождь. Никакого желания мокнуть у Грегора не было, и он, подумав, решил, что без спроса займёт прихожую Друфарса, если дворецкий не вернётся. Но тот появился неожиданно быстро и, почему-то, краснея, произнёс уже намного более вежливым тоном:

— Пройдите в кабинет, мистер Рихтер. Мистер Друфарс ждёт вас там.

Грегор вошёл в прихожую, скинул плащ и отправился за дворецким на второй этаж, который исчез куда-то, проводив его. Он постоял немного, считая удары своего сердца. Потом вздохнул и постучал. В голове гудело, и от волнения трудно было дышать.

— Входите, мистер Рихтер. — Голос Друфарса был любезен, пожалуй, даже слишком. — Чем могу быть вам полезен?

— Я… Я… — Грегор опустил глаза. Надо было сказать, зачем он пришёл. Но это так тяжело! Проклятая растерянность напала на него, и он несколько минут не мог выговорить ни слова, потом прокашлялся и всё-таки продолжил, упрямо сжав губы. — Я пришёл просить у вас руки вашей племянницы.

Наступила тишина. Грегор разглядывал свои ботинки, боясь поднять глаза на Друфарса и увидеть в них приговор.

— Вот и замечательно! Вот и чудесно! Такое везение! Садитесь, Грегор, садитесь. Можно вас так называть, да? — Внезапно разразился радостным потоком слов мистер Друфарс. Грегор почти не слушал его, понимая одно — ему не отказали. Дело, конечно, ещё за самой девушкой. Но ведь она ещё так юна и неопытна. Доверие любящего дяди для неё значит всё. Если дядя согласен — он, наверное, уговорит и племянницу. Самое трудное было сделано. Ему, правда, показалась слишком уж восторженной любезность Друфарса. Но ломать голову над этим сейчас вовсе не хотелось. Дядюшка Эрдариус разберётся с этим, потом…

— Только, спросите пожалуйста у вашей племянницы… Келинды… согласна ли она. Я не хочу её неволить. — Эти слова нелегко дались Грегору, но он всё-таки произнёс их. Друфарс сразу же развеял опасения, выразив почти его мысли вслух.

— О, Грегор, право, не стоит беспокоиться. Я, конечно, спрошу, но моя племянница ещё так юна. Она первый раз выехала в свет и так мало знает жизнь. Наверное, не будет стоить большого труда для такого прекрасного мужа, как вы, внушить ей уважение и симпатию. Знаете, головки юных девушек поначалу всегда забиты всякой чепухой вроде романтики и любви. Они не понимают настоящих выгод брака по расчёту. Но с вами племяннице так повезло!

Грегора передёрнуло, когда Друфарс сказал про брак по расчёту. Неужели он думает, что его волнуют деньги Келинды? Но со стороны, наверное, только так и выглядело. Он захотел вставить слово, оправдаться, рассказать про свои чувства, но Друфарс говорил и говорил, не давая ему такой возможности. Грегор вздохнул и смирился. Он расскажет об этом Келинде, обязательно расскажет при первой возможности.

— Как скоро вы хотите сыграть свадьбу?

— Не знаю… Не думал… — ответил рассеянно Грегор.

— Тогда, значит, чем скорее, тем лучше.

— Но, мне кажется, нужно всё же сначала спросить вашу племянницу, согласна ли она.

— О. Это небольшие формальности. Поверьте мне, Грегор, мы всё уладим. А велико ли ваше состояние?

— Сорок тысяч золотых в год. А зачем вам это? — Грегору показалось, что, услышав цифру, Друфарс чуть не закричал от радости, потирая руки. Всё же от него надо держаться на расстоянии — странный он человек. Даром, что дядя просил в письме не связываться с ним.

— Для брачного договора. Понимаете, я опекун и распорядитель всего состояния Келинды. А оно немаленькое. И мне надо следить, чтобы оно попало в надёжные руки, и было употреблено только на её образование и развлечение.

Грегор кивнул. Друфарс объяснил вполне логично. Но всё-таки какой-то червячок грыз его изнутри. Пожалуй, с этим всё же должен разбираться дядя.

Он закончил разговор, попрощался с Друфарсом и нанял экипаж. Дома его ждала мадам Берс, которой ещё только предстояло объяснить, какие перемены случились в его жизни. Вернувшись домой, Грегор наскоро поужинал ломтём холодной баранины с пудингом, и сел за письмо.

Дальше он поставил жирную точку. Что написать? Дядя, я наконец-то женюсь? Звучало глупо и неестественно, как будто он это сделал единственно из-за его просьбы. И всё же…

Грегор вздохнул, потом поставил свою подпись и запечатал письмо. Он передаст его завтра с посыльным. А сейчас спать. Грегор прошёл мимо записей из Ирзади, даже не повернувшись. Он сможет спокойно заняться ими только, когда она будет рядом. Такая красивая, юная и… любимая.

После бала, Кея разделась, вытащила шпильки из ужасно тяжёлой причёски и без сил упала на кровать. Ноги гудели с непривычки. В голове было пусто. Завтра она найдёт Саймона и обязательно расскажет ему о бале. Она даже запомнила несколько смешных эпизодов, чтобы рассказать о них любимому.

А сейчас — спать. И Кея забылась зыбким сном, в котором она танцевала на балу с ужасным стариком, едва ли не рассыпавшимся у неё на глазах. А за стеной бала (Кея видела это и одновременно танцевала) текла совсем другая жизнь. Весёлый Саймон (её Сай!) носился наперегонки с какой-то девушкой в простом деревенском наряде. Она мечтала броситься к нему, поговорить с ним, но он убегал всё дальше и дальше, а танец никак не кончался и старик всё крепче вцеплялся в неё. Кея попыталась вырваться от него, бросилась прочь, но цепкие костлявые руки держали крепко, а голос шептал издевательски нежно: «Куда же вы, моя жена, собираетесь бежать?». Она рвалась и кричала: «Саймон!», а потом сон закончился, и она словно полетела в какую-то ужасную бездну.