Упавшие с небес (СИ) - "Майский День" - Страница 16

— Судно борт 84740908, вы вторглись в территориальное пространство планета Асада. Немедленно переведите системы в ждущий режим и ждите решения пограничной службы.

— Да что же это такое!

Я едва не вывалил своё возмущение в эфир и поблагодарил судьбу лишь за то, что присутствие на борту двух особ женского пола автоматически удерживало меня от крепких выражений.

— Тревор! — воззвал я, лихорадочно просматривая карты.

Зная зловредный характер тангеров я с особым тщанием проложил маршрут в стороне от их зоны влияния. Близко да, это здорово сокращало расход энергии, но с хорошим запасом.

Искусственный разум деликатно подсветил нужный участок, и я убедился, что мы действительно неведомо как очутились в сфере интересов чужого мира. Никогда я прежде не сталкивался с такими существенными погрешностями прохождения, но сделать уже ничего не мог.

В сущности, ситуация сложилась неприятная, но не трагическая. Конгрегация не рисковала задираться, а тем более воевать с куда более мощным человеческим Единением, но в своей зоне влияния стремилась прижать всё, что возможно. Эти существа словно жаждали таким образом компенсировать очевидную стратегическую слабость своей позиции. Брали не мечом так занудством и мелкими придирками.

Я принялся лихорадочно подбирать оправдания, мысленно благодаря Даниель за то, что она дала мне момент тишины, не встревая как любят иногда делать её коллеги во всякое недоразумение. Неурядица с маршрутом однозначно означала ошибку пилота. С этим предстояло смириться и жить дальше, потому я готовился к разборкам и мечтал лишь о том, чтобы завершились они скорее. Мы хорошо шли и имели небольшой запас времени, но долгие препирательства о том, кто прав, кто виноват, сводили преимущество на нет.

Пограничники на счастье ожиданием томить не стали и уже через несколько минут я общался с офицером их боевого катера, сравнимого, впрочем, по размеру с моим грузовичком.

Я без тени сомнения выложил маршрутные копии, несколько раз старательно извинился, объяснил, что не имел намерение вторгаться в чужое пространство, прокладывал курс в обход, но флуктуация сжатия сместила Тревора с заданного пути и мы самым краешком ненамеренно коснулись спорной зоны.

Некоторый бюрократический опыт я имел, потому текст шёл легко и как видно извинения, что я вставлял через каждые два слова, произвели благоприятное впечатление на собеседника. Его жёсткие интонации чуть смягчились и разговор пошёл скорее мирный, чем агрессивный. Я уже вздохнул, наполняясь робкой надеждой на благоприятное разрешение наших противоречий, когда офицер заявил, что, хотя доказательства нашей непреднамеренности кажутся ему вполне достоверными, отпустить нас без досмотра он не имеет права.

Вот теперь следовало беспокоиться по-настоящему. Нет, я не таскал контрабанды, запрещённых грузов, документация находилась в полном порядке, но сам запечатанный контейнер мог вызвать в дотошных пограничниках изрядные подозрения, досмотр же его означал гибель или, по меньшей мере, нарушение тщательно запрограммированного цикла развития драгоценных растений.

И спорить я возможности не имел. Формально закон сейчас был на стороне Конгрегации.

Даниель подключилась к общему каналу и потому слышала наши переговоры, мне не пришлось сообщать её всё отдельно. Помимо прочих скользких моментов нахождение на борту ребёнка, пусть и оформленного по всем правилам пассажиром, могло вызвать лишние вопросы. Тангеры славились непревзойдённым умением придраться к чему угодно и как угодно. Иногда казалось, что нарваться на конфликт, способный привести к масштабной войне — главная цель их существования. Следовало благодарить судьбу за то, что шустрое человечество успело обогнать эту невозможную расу в техническом развитии и сделать своё преобладание в пространстве труднооспоримым.

— Пускай их на борт, что делать, — сказала Даниель. — Корабль новый, тут в принципе нет ничего такого, к чему есть возможность серьёзно прицепиться.

— Кроме груза, — ответил я.

Она понимающе вздохнула и пообещала немедленно отправиться в трюм и стеречь контейнер от шустрых досмотровых сканеров. Я разрешил Тревору открыть доступ на борт ревизионной команде и с тяжёлым чувством на душе пошёл её встречать.

Вот именно на такой случай пилот всегда садился в рабочее кресло аккуратно одетым, хотя казусы происходили не слишком часто. Об этом я и размышлял, проделывая короткий путь от мостика до стыковочного портала. Прежде у меня серьёзных ошибок не случалось, тогда почему всё пошло наперекосяк сейчас? Я не до конца постиг программу или вмешались своей волей палачи? Я догадывался, что они такое проделать могли без труда, но в отличие от регулярных побоев, многоходовые провокации были трудно доказуемы.

Тангеры явились вчетвером. Офицер и при нём и безликие исполнители в шлемах и масках. Для это расы характерно было наличие командира, который только отдаёт приказы, но не делает ничего сам. В любом незначительном звене существовал этот обычай, вызывавший у нас чаще недоумение, чем понимание.

Я поклонился, ещё раз представился, почтительно выслушал буркнутые в ответ звание и имя. Вынужденный торчать возле этой мелкой шишки я никак не мог грудью прикрывать контейнер, быть может именно на такой случай и существовала практика начальственных бездельников: блокировать тех, кто пытался физически отстаивать свои интересы.

Тангеры не сняли защитной одежды, так что взору предстали затянутые в блестящее, очень похожие по пропорциям на человеческие, фигуры без лиц, но я, как и любой, кто болтается в пространстве, знал, что выглядят эти инопланетчики не слишком по-людски. Серая кожа, по-жабьи растянутые рты, глаза, разнесённые почти по бокам головы, а посередине лица, там, где должен располагаться нос, зияли дополнительные жаберные щели. Тангеры не только оставались двоякодышащими, но и усовершенствовали способность существования в различных средах вместе с техническим прогрессом. Я ещё подумал мельком: хорошо, что у нас не аквариум на борту, а то досмотрщики удвоили бы подозрительность, хотя купаться вряд ли бы полезли.

Я провёл офицера в нашу крохотную кают-компанию и попытался развлечь разговором, но долго мучиться не пришлось, потому что почти сразу явился один из его подчинённых и разразился длинным докладом. Я заранее дал команду Тревору записать всё, что произойдёт на борту, но непосредственно сейчас выслушать перевод не смог. Даже мой отличный слух улавливал лишь отдельные слова. Жабы ходячие умели разговаривать очень тихо. Впрочем, догадаться о содержании беседы было нетрудно.

Команду заинтересовал наш груз, причём настолько, что офицер не поленился спуститься в трюм лично. Я последовал за ним и убедился, что Даниель стойко держит оборону, монотонно, подробно и с многократным повторением всех параграфов объясняя досмотрщику, что контейнер зарегистрирован по всем правилам как приватный груз, не подлежащий осмотру и вскрытию нигде кроме места доставки. Таисия скромно держалась за спиной матери, я порадовался что она на виду, а не спряталась где-нибудь, будя у пограничников лишние подозрения.

Пока я предавался глупым рефлексиям, напарница выучила весь сопроводительный лист. Я несколько приободрился.

Тангер выслушал доводы обеих сторон, а потом с важным видом обошёл огромный ящик по периметру. Я следовал за ним как пришитый. У одного из оконец офицер притормозил и долго созерцал внутренний мир, существующий так далеко от превратностей бытия, что нелепым казалось даже предположить возможность разора. Я затаил дыхание, пытаясь понять, сможет ли представитель этой агрессивной расы проникнуться идиллическим совершенством замкнутого биоценоза.

Отлипнув, тангер завершил обход, а потом дал знак своему подчинённому, и тот ограничился фиксацией всех показаний следящей аппаратуры. Впрочем, не успел я вздохнуть с облегчением, как этот начальственный тип огорошил меня совершенно уже неожиданным распоряжением.

— Что ж, как видно корабль в полном порядке, потому могу без опасений доверить вам доставку в порт назначения единоплеменника.