Автократия Гоблинов (СИ) - Усачев Михаил - Страница 44

Грустное лицо опять озарилось улыбкой, а она в очередной раз посмотрела на катающихся по земле гоблинов.

— Правильно, – кивнула она. -- Война ведь, на самом деле, всё ещё идёт.

Вернув свой взгляд на маленький грибок, она ехидно улыбнулась и наклонилась к самой его шляпке, совсем тихо прошептав:

– Знаешь, а ведь ваш отец, на самом деле, до сих пор жив.

Стало ей это сказать, как маленький грибок снова стал возбуждённо дрожать, а она тихо захихикала, закрыла его сдвинутым ранее камнем и поднялась с места, направившись к одному, страдающему от боли, гоблину.

Её походка не была быстрой, да и она совсем не торопилась никому помочь. Вместо этого она просто остановилась рядом с ним и, присев на землю, долгое время просто за ним наблюдала, продолжая напряжённо думать.

– Прости, – сказала она, спустя весьма продолжительное время и, хоть её голос был не громкий, сказала она это весьма искренне. – Я дала тебе немного сил, чтобы ты мог выжить в этом лесу и не так много, чтобы эти детишки посчитали вас врагами и убили. Я думала, что под их защитой вы сможете очень долго и тихо тут прожить. Кто же знал, что всё это обернётся вот так.

Виновато улыбнувшись, она несколько раз повела рукой над телом гоблина, и струящаяся от его тела дымка стала медленно рассеиваться.

– Я правда хотела просто спрятаться, – грустно сказала она. – Снова. Что я могла сделать? Кто же знал, что… – на этих словах она перестала говорить и мгновенно переключилась с сожаления на радость. Опустила руку и нежно погладила лежащего перед ней гоблина. – Никогда в жизни я ещё не создавала столь странного и необычного монстра как ты. Спорю на что хочешь, никто и никогда такого создания не видел. Прошло всего ничего, а вы уже столько дел натворили, что даже у вашей мамочки стала болеть голова.

Подняв подбородок, она посмотрела на эту клубящуюся над землёй дымку.

– Вы даже нашли это. Возможно, забери я её себе, то смогла бы хоть раз в жизни почувствовать, каково это, – быть действительно сильной, – сказала она вновь переключаясь с радость на грусть. – Только боюсь, я всё ещё не смогу ничего сделать. Я ведь не такая, как Он.

Вновь замолчав и погрузившись в раздумья, фигурка гоблинши просидела так не меньше часа, а затем резко взбодрилась и, хлопнув в ладоши, посмотрела на гоблина рядом с ней. Тень заботы на её лице тут же сменилась решительностью и неким ожиданием.

– Даже поглотив один кусочек, вы смогли так много. Я приняла решение.

Вскочив с места, она взмахнула руками, и вся собравшаяся над городом дымка тут же стянулась к её телу, а продолжавшие корчиться от боли гоблины, наконец, приобрели свойственный им цвет кожи и смогли нормально заснуть, тут же затопив всё вокруг своим противным храпом.

Все гоблины вокруг, кроме одного. Того, что всё ещё корчился на земле у самых ног этой вырезанной из дерева фигурки.

– Я не стану тебя ни о чём просить, – сказала она, вновь склонившись над ним. – Даже я вижу, что и без моей просьбы вы во всю эту неразбериху влезете. Всё, что я могу – это ещё немного вам помочь.

Вытянув руки, она положила их на грудь этого избранного ею сына.

– Я отдам эту силу тебе. Я потрачу всё, что у меня есть, чтобы укрепить тебя и позволить твоему телу это всё принять. Я себя знаю, я не смогу сама ничего изменить. Я решила сделать ставку на тебя. – Снова её голос медленно переменился с помпезного на жалкий. – В этот раз, я не хочу просто смотреть. В этот раз, я не хочу бездействовать. Он всё ещё жив, а значит, я всё ещё не опоздала. Войны богов всегда зависели от смертных, и в этот раз я не хочу быть бесполезной.

Сказав это, она тут же погрузилась в транс, а когда пришла в себя, то в мире практически настало утро. Свет первых солнечных лучей коснулся этой фигурки, и она сразу же убрала руки от продолжающего спать и мирно храпящего гоблина. Поднялась на ноги и быстро вернулась на самый пик своего святилища, но, вместо той позы, которую должна была занимать, она просто уселась на попу и стала тихо наблюдать за постепенно просыпающимися детишками.

– Война между богами и их Апостолами будет очень жестокой, – тихо сказала она, закрыв глаза. – Никто от меня ничего не ждёт. Все обо мне забыли. Прошу, удиви их всех. Я хочу видеть рожи этих стариков, когда они тебя увидят. Прошу, покажи Ему, что я уже не та, кто может только убегать и, если сможешь, помоги Ему вернуться. Избавь меня от моего самого большого в жизни сожаления.

«Ум-м-м… Проклятье».

Не думал, что от этого огромного грибочка будет ещё и похмелье…

Тело словно каменное, даже глаза открыть трудно. Отрубился прямо на улице, как какой-нибудь гоблин, а проснуться — сил никаких нет. Даже разлепив глаза, пришлось ещё минут десять проваляться на земле, чтобы немного силы в теле собралось, и я смог согнуться в поясе и хоть немного оглядеться. Судя по виду остальных, подобных проблем мои собратья не испытывают.

«Блин».

Острожно помассировав себе виски, я болезненно нахмурился и отвернулся от солнечного света.

«Мне это приснилось?»

Медленно размяв плечи, я почти как младенец заново учился ходить. Поднялся на ноги и несколько раз хрустнул шеей, вернувшись, наконец, в норму. Более-менее. Что бы это ни было, но это точно не похмелье.

Обеспокоенный своими мыслями, я не стал присоединяться к уже толпящимся на улице гоблинам, а медленно прогулялся до построенного нами храма. Поднял голову и тут же улыбнулся краем рта. Деревянная фигурка на крыше этого здания больше не стояла на деревянном постаменте, а мирно сидела на куполе этой купели. Держала на лице улыбку и смотря на нас с огромным множеством сокровенных чувств. Теплом и заботой, опасением и какой-то меланхолией. Такие эмоции я бы точно не смог изобразить в своей резьбе, даже если бы тренировался каждый день ещё лет десять.

«Ясно».

Значит мне это не приснилось. Я помню, как мне было больно. Видение женских человеческих рук, которые обвили моё горло и глаза, желавшие разорвать меня на части. А затем голос этой фигурки и обрывки слов. «Помочь», «просить» и «сожаление».

Я не совсем понял, что мне нужно делать, но смотря на это улыбающееся нам лицо мне кажется, что мне и не нужно.

Снова опустив голову, я в очередной раз искренне ей поклонился. Не знаю, насколько это самонадеянно: считать, что в силах помочь породившему тебя богу, но всё, что я точно знаю – мне нужно присмотреть за гоблинами. Сейчас я бы это сделал, даже если бы это не было приказом от богини.

Долина, в которой мы все теперь жили, была достаточно большой, но не настолько, чтобы тратить часы на путешествие по ней. Повертев немного головой, я всё ещё не сильно хотел идти к другим, а потому решил прогуляться в сторону моря. Ранним утром шум прибоя долетает даже сюда, должно быть, его так хорошо слышно, потому что никто из моих прихвостней не орёт и не сходит с ума. Нечасто у нас такое бывает.

Удивительно, насколько я в этом мире прижился. Защищать гоблинов, теперь это не просто задача от богини. Теперь я сам желаю их защитить.

Погружённый в эти мысли я медленно достиг берега моря. Множество острых скал наполняли побережье, и под водой их было ничуть не меньше. Даже если где-то в нескольких сотнях метров от берега бросит якорь какой-нибудь корабль, спущенные на воду лодки имеют все шансы налететь на камни. Особенно, если волны будут достаточно большими. Штурмовать такой берег сложновато, а вот строить тут морской порт – очень хлопотное дело. Хотя, подумав об этом, на лицо сама собой дурацкая улыбка налезла. Интересно, насколько невероятные вещи по мнению жителей этого мира, мы тут сможем сотворить? Жаль, что ещё слишком рано — заниматься этим совсем нет времени. Есть ещё ворох куда более насущных проблем.

Присев к воде, я намочил руки и отметил, что море этого мира очень тёплое. Не помню, когда последний раз я видел что-то подобное или, тем более, мог в полной мере этим насладиться. Сразу искупаться захотелось, а раз захотелось, то было решено не откладывать.