Костяной Скульптор. Часть 4 (СИ) - Розин Юрий - Страница 41

Но больше всего в этом скакуне понравилось то, что он, в отличие от хрупких лошадок моих спутников, нисколько меня не испугался. Животные, похоже, чувствовали что-то такое, на что люди не были способны и относились ко мне как минимум настороженно, а то и агрессивно. Этот же здоровяк словно и не заметил, что ему на спину забралась нежить. Его хозяин, похоже, был рад спихнуть кому-нибудь скотину, так что я на секунду задумался о том, правильный ли выбор я сделал. Но было уже поздно, к тому же ни одно из обычных ездовых животных Гуйар выдержать не смогло, ассортимент в зверинце, как выяснилось, был не слишком велик. Так что я решил, что, даже если и выбрал неправильно, оставить все как есть.

Единственное, что мне не понравилось в коне, это кличка. Лоин звучало как-то… никак, в общем, не звучало. Менять кличку, впрочем, мне никто не запрещал, а потому из города я выехал уже на Карадоре.

Довольно скоро стало понятно, почему продавец так радовался продаже. Конь оказался с характером и, несмотря на то что любой из моих спутников мог легко прибить его, как муху, продолжал проявлять свой норов: кусался, когда его пытались погладить, пытался сбросить тех, кто садился в седло, а на вечернем привале в тот же день навалил здоровенную кучу прямо посреди лагеря, чем тут же довел Агнес до исступления. Женщина явно была готова убить животину, и убила бы, если бы я не вступился, напомнив, что я купил его по большей части на свои деньги и она не может им так просто распоряжаться, как остальными. Убрав ничем для меня не пахнущие отходы конской жизнедеятельности Усилением, я взялся за «тренировку».

Меня Карадор, кажется, и так уважал больше, чем остальных, то ли за вес Гуйара, то ли все-таки чувствовал что-то от меня, но нужно было утвердить свой авторитет раз и навсегда. И может правильно было бы действовать методом кнута и пряника, но я предпочел в качестве пряника также использовать кнут.

Отвел животину подальше от лагеря и, положив коню ладонь на голову, а второй взяв его под челюстью, отменил Изменение на своих руках, делавших их почти неотличимыми от человеческих. Конь не увидел, что держащие его за голову ладони стали сморщенными и обескровленными, но животное чувство близкого ужаса в лице нежити, похоже, взвыло в нем сто крат по сравнению с тем, что было ранее. Он попытался вырваться, упираясь ногами и мотая башкой, но я был во много раз сильнее и продолжал спокойно держать его за голову.

— Будешь меня слушаться. — Сказал я, почти уверенный, что конь меня прекрасно понял. По крайней мере отразившийся в его глазах страх подтвердил действенность моей методики обучения.

Для закрепления эффекта я снял эффект и на лице, на несколько секунд продемонстрировав коню лицо мумии.

Больше Карадор не проказничал.

Я этих трех сучек точно прибью. Все, решил. И плевать, что одна из них Воитель, все равно прибью, при первой же возможности.

Палонт, не важно, что он думал про меня где-то там, в голове, разговаривал вежливо, а ведь был королем, пусть и самопровозглашенным. С какого перепугу эти трое вообще вздумали, что со мной можно обращаться, как с посыльным?

Остановились на очередной, уже четвертый, начиная с города портала, ночлег. Я молчаливо для себя решил, что, раз я не ем, не сплю в палатке, не пользуюсь костром — значит и участвовать в установке лагеря не буду. По-моему, вполне честно, особенно с учетом того, что с самого начала операции никакими товарищескими и тем более дружескими отношениями даже не запахло. Я занимался своим конем, своим оружием, своими делами. Шут, то ли более терпимый, то ли менее конфликтный, чем я, вместе с женщинами занимались лагерем.

И предыдущие три раза такое разделение, кажется, всех устраивало. Но на этот раз, Паланита, уж не знаю, с какого перепугу, решила, что мое ничегонеделание, видите-ли, несправедливо по отношению к ней, Рауке и Агнес. Нежные какие: два Воина и Воитель. Водички для супа набрать в ручейке надорвутся.

И ладно бы нормально попросила, мне-то, как бы, тоже не сложно, просьбы той же Лиры я выполнял совершенно спокойно, потому что девушка отношение проявляла адекватное. Эта же курица, уперев руки в боки, ткнула пальцем в котелок и приказным тоном, без всяких «пожалуйста» и «если не сложно», - прямо-таки приказала мне его наполнить. Дескать я и так помешал их миссии, купив такого здорового и медлительного коня, и такого моего безделия она дальше не потерпит.

Карадор, кстати, на этих словах поднял голову от травы, которую с хрустом поглощал, и воззрился на Паланиту взглядом, в котором легко читалось: «А ты, случайно, не окосела?» Кстати, вполне заслуженно, потому что на моего скакуна были навешены все рюкзаки, и при этом он, может и немного уступал в спринтерской скорости четырем тонконогим лошадкам, держался крайне достойно и к концу дня выматывался куда меньше их. Я к тому, что даже конь почувствовал, насколько эти претензии были идиотскими, что уж говорить про меня.

Естественно, я высказал девчонке все, что думаю о ней, о ее «просьбе» и о том, куда она может этот котелок засунуть. Не скрою, в достаточно грубой форме, но вины в этом не видел и не вижу. В конце концов та, кого я называю девчонкой, по человеческим меркам уже легко могла бы стать чьей-нибудь бабушкой, а то и прабабушкой и вряд ли я сообщил ей что-то такое и назвал такие места, о существовании которых она не подозревала.

Однако, и этого стоило ожидать, Агнес незамедлительно встала за сторону Паланиты. И это даже несмотря на то, что в тот момент, когда рыжая выдавала свою тираду, Воительница смотрела на нее с недовольством, явно не одобряя беспочвенную ссору. Уж не знаю, что двигало Агнес: женская солидарность или ненависть ко всему роду мужскому за исключением Палонта, но на меня обрушился целый поток ругани, куда более грубой, а также снабженной магическими ударными волнами в каждом слове. Недобрым словом были помянуты мои родители, не научившие «тупую скотину» правилам общения с «приличными леди», и если бы мама с папой у меня правда были, я бы точно возмутился таким эпитетам в их адрес. Не менее красочно были описаны шлюхи, с которыми я до сих пор общался и исключительно которым я имел право говорить такие мерзости. Я, естественно, не оставшись в долгу, ответил, что в последнее время общаюсь исключительно с ними тремя. Тут к спору присоединилась уже и старуха, услышав оскорбление в свой адрес, и они насели на меня толпой. Причем пухлые губки якобы оскорбленной и ущемленной Паланиты выдавали рулады ничуть не хуже, чем у ее старших товарок.

Я старательно отбивался, уж в чем в чем, а в оскорблениях я был достаточно хорош, но в какой-то момент истерички начали буквально давить меня звуком. Мои ответы, все еще, как мне кажется, достаточно остроумные и хлесткие, стали буквально неслышны и, почувствовав свою силу, бабы еще удвоили напор.

«Спас» меня от начала настоящего боя против пары Воинов и Воителя, молчавший все это время Шут. «Давайте успокоимся, в конце концов, нас всех на это задание отправил лично Палонт», - его тихий голос неожиданно смог пробиться сквозь все нараставший ор и перепалка как-то сама собой сошла на нет. Агнес противиться воле своего идеала не могла, а две ее подпевалы не решились продолжать без участия главной. В итоге меня, взбешенного до крайней степени, мечник потащил куда-то в сторону.

Карадор, проводив нас пристальным взглядом, вернулся к своей трапезе. Лишь когда мы отошли на несколько десятков метров, и я немного остыл, перестав прокручивать в голове один план кровавой казни за другим, Шут остановился, сделал в воздухе какой-то непонятный пасс рукой и, обернувшись на маячивший между деревьев огонек костра, заговорил.

— Ганлин, можно поговорить с тобой откровенно? — Начало было таким неожиданным, что я даже на секунду забыл про Агнес и ее шавок.

— Нууу… давай.

— Я знал, что нечто такое произойдет и ждал этого, чтобы убедиться.

— Убедиться в чем?