Делай что должен (СИ) - "Гедеон" - Страница 34

Среди тиаматцев эти звери пользовались огромной популярностью: саблезубы легко приручались и поддавались дрессуре, были умны и хранили своим хозяевам верность, больше соответствующую собакам, нежели представителям семейства кошачьих. Обратной стороной медали стали размеры саблезубов и их аппетит: взрослый самец достигал в холке двух метров при массе в восемь центнеров, пожирая в день до двадцати кило мяса.

И если на самой Тиамат с мясом проблем не возникало, то за её пределами далеко не каждый зоопарк мог позволить себе такого прожорливого питомца. По этой же причине саблезубы были редкостью и в Экспедиционном Корпусе Союза. Например, в полку Рама их было всего два. Точнее, два взрослых, — Пекеньо и Флоринда, — образовавших ту самую семейную пару и два их отпрыска.

Де Силва, — хозяин Флоринды, — сидел на бревне и задумчиво курил трубку, наблюдая, как его питомица и её партнёр возятся с детворой. Точнее, детвора возится с самой лучшей игрушкой — папиным хвостом.

— Ола, — поприветствовал его Густаво, усаживаясь рядом.

Густаво и де Силва дружили с детства. Везде и всюду, начиная со школьной скамьи, они были вместе и лишь в армии случилось так, что друзья оказались в разных взводах, причём из-за своих питомцев — таково было штатное расписание тиаматских частей.

— Ола, — Максимилиано выпустил густое облако дыма, задумчиво глядя на котят.

— О чём грустишь, друг? — насторожился Густаво. — Что-то с Лили?

— Нет. Думаю, — коротко ответил де Силва. — Понимаешь, друг, простых слов мало, чтобы отблагодарить тех, кто спас мою любимую.

— Да, — согласился Густаво. — Это бесценно.

Достав из кармана сигару, он неторопливо обрезал ей кончик, чиркнул спичкой, поджигая лучинку и вдумчиво принялся раскуривать. Проблема друга требовала серьёзного обдумывания и спешка здесь лишь вредила.

— Что ты хочешь за котёнка? — неожиданно спросил де Силва. — Твоего, алиментного.

Густаво поперхнулся дымом.

— Друг, ты гулял под солнцем с непокрытой головой? — прокашлявшись, осторожно поинтересовался он. — Или любовь свела тебя с ума?

— Ты против такого подарка гринго? — насупился де Силва.

— Нет, друг, ты точно спятил, — покачал головой Густаво. — Только спятивший будет задавать такой вопрос другу. За тебя и твою Лили я душу отдам, а ты спрашиваешь, что я хочу за котёнка? Что я тебе сделал, чтобы заслужить такое?

— Прости, друг, — просияв, прижал руки к груди де Силва. — Видимо, мой разум действительно помутился.

— А ты не ходи по солнцепёку, — пробурчал Густаво. — А как ты дарить будешь тому, кто томится за решёткой? Как он будет смотреть за малышом?

— Не знаю, — вздохнул Максимилиано. — И это гложет мою душу.

— Вдвоём такое не решить, — решительно заявил Густаво. — Ола! Леандро!

Хозяин летяги, игравший со своей питомицей, обернулся на зов.

— Иди сюда! Нам нужно решить серьёзную проблему!

Пять минут спустя вокруг друзей собрались все свободные от службы тиаматцы. С их точки зрения, проблема была действительно серьёзной: чужак спас невесту одного из них, а возможности его отблагодарить нет. Проблему решали дружно, с истинно тиаматским темпераментом, шумя и жестикулируя так, что едва не поднялся ветер.

В первую очередь, решили вопрос: достойны ли чужаки такого подарка. Разобрав по косточкам всё, что было известно про Нэйва и репликанта, всё же сочли — да, достойны. Отчаянно храбры, готовы встать на защиту слабого и не требуют наград — настоящие идальго, достойные зверя.

Затем решали, как поступить с подарком для репликанта. В конце-концов решили, что пока лучше придержать — мало ли как обернётся, вдруг жизнь окажется не справедлива и сержант окончит свои дни на плахе?

— Это не всё, друзья, — вздохнул де Силва. — Я хочу вас попросить оказать мне честь и позволить гринго пройти ритуал.

Слова произвели эффект разорвавшегося снаряда.

— Ритуал? — сержант де Вега почесал затылок. — Максимилиано, так-то мы не против… Да, друзья?

Тиаматцы согласно загомонили.

— Но это уже решать падре, — завершил де Вега.

— Я готов поручиться, — решительно заявил Густаво. — Те, кто спас любовь моего друга — мои друзья.

— Значит, идём к падре, — резюмировал де Вега.

––—––—––-

Штабной штрюль, штабная штафирка, чернильница в погонах — презрительные прозвища штабных офицеров.

Глава 15

Планета Идиллия. Город Зелар, комендатура

Город было не узнать. С улиц исчезли толпы весёлых гуляк, зовущие присоединиться к их компании, умолкли музыка и смех. Зелар переживал потрясение, какого не знал с момента своего основания.

По всему городу стучали молотки плотников, по традиции вручную сбивающих ритуальные плоты для мёртвых. Покойников было столько, что не хватало мест в моргах больниц. Когда заместитель мэра попросил коменданта помочь с этой проблемой, Рам просто разрешил ему занять любой подходящий склад с холодильными камерами, выкинув оттуда продовольствие.

Траурные настроения были и в полку: слишком многие из союзовцев успели завести себе друзей среди идиллийцев. Лагерь с ждущими приговора штрафниками пришлось взять под усиленную охрану: жаждущие мести солдаты требовали выдать ублюдков для самосуда. Едва не дошло до бунта, но удалось немного снизить накал страстей, прилюдно вздёрнув три десятка особо отличившихся корпоратов. Виселицу для них собрали на площади перед комендатурой, заставив перед этим приговорённых отмыть её до блеска.

К стуку топоров добавилось тихое поскрипывание тросов о балки виселицы.

— Мне этот стук, наверное, в кошмарах сниться будет, — сообщил Нэйв Ракше.

Они устроились на обед во внутреннем дворике комендатуры, больше похожем на парк. Здесь этот звук был почти не слышен. Можно было, конечно, поесть в столовой, куда звуки с улицы не доносились вообще, но во-первых, им обоим осточертело сидеть в четырёх стенах, а во-вторых, не хотелось никого видеть. Грэм вообще думал, что Дана уйдёт к себе, но она предпочла составить ему компанию в сквере, чем несказанно обрадовала капитана.

— Никогда не думала, что буду скучать по временам, когда целыми днями вытаскивала патрульных из кабаков и постелей, — вздохнула Ракша. — А оказалось — золотое было времечко…

— Да, — Нэйв помрачнел.

Мысль о том, что всё произошедшее — на его совести, не оставляла Грэма.

— Зато сейчас все трезвы, — вслух сказал он.

Внезапно его посетила мысль из тех, что часто приходят в измученный разум. Грэм разулся и встал на газон.

— Никогда не стоял босиком на траве, — объяснил он изумлённо округлившей глаза Дане. — Вот, решил попробовать, пока есть возможность.

Дёмина понимающе хмыкнула.

— Я впервые на Акадии так сделала. На Китеже место под куполами ограничено, а потому каждый зелёный участок на вес золота. Ходить по газонам у нас запрещено — желающих больше, чем травы.

Подумав, она неуверенно добавила:

— Наверное, впервые это было всё же на Дорсае, но я его почти не помню. Только орбитальную станцию, где служил отец.

— Скучаешь по нему? — тихо спросил Нэйв.

— Каждый день, — призналась Ракша. — А твои как? Живы?

— Мать — не знаю, — пожал плечами Грэм. — А папы несколько лет, как нету. Погиб в шахте во время землетрясения. Он горный инженер был.

На лице Дёминой ясно читалось изумление.

— Как это, не знаешь что с матерью? Она пропала без вести?

— Нет, — Грэм вздохнул. — Я её вообще не знаю. Вернее, знаю кто она, где жила ещё год назад. Она намного младше папы была — десять лет разницы. Папин статус социальной значимости тогда уже позволял завести ребёнка. У нас так просто нельзя даже хомячка завести — любое живое существо требует расхода ресурсов. Воздух, вода, продовольствие. Потому детей могут заводить только те, кто достаточно важен для общества, чтобы ему позволили иметь кого-то на иждивении.