Сломанная реальность. Путешествие Аннабель (СИ) - Мэднесс Робин - Страница 18

Когда они оказались внутри, то обнаружили, что берлога не была просто вырытым углублением. Это не была одна большая пещера, а несколько разделенных, весьма просторных помещений. И сейчас они стояли в чем-то на подобии прихожей, среди собственноручно сколоченных деревянных шкафчиков для одежды и обуви (которую не один из этих зверей не носил), корзин с овощами собранными поздней осенью, висящими на крюках травами, рыбой и мясом мелких зверьков (белок, полевок), где пол застилал ковер из сена и пожелтевших кленовых листьев.

— У вас уютно, — обратилась Аннабель к кролику.

— Не мне говори, а матери его. Вот уж сразу размякнет.

— Послушай-ка мистер Батя! — возникло, молчавшее до этого момента, яблоко — А как так получилось, что у тебя в сыновьях медведь ходит?

— А как так получилось, что еда разговаривать научилась? — резко высказался кролик и громко заржал.

Все подхватили его заразительный смех. Все кроме яблока, которое насупилось и покраснело, буквально как помидор. И стреляло глазами в разные стороны, пытаясь придумать ответную остроту.

— Да я фрукт! Но у меня нет овощных детей! — не найдя что сказать, нелепо и не к месту заявило яблоко.

— Ладно, не злись. Это же шутка. Давайте-ка лучше выпьем. Пока Ма не видит. — кролик, наконец, перестал смеяться.

— А есть, что Бать? — спросил его медведь.

— Конечно дурень. Тебя пока дождешься… — и он залез в одну из корзин, достав несколько здоровенных бутылей с водкой.

— Вот эт-т я понимаю — гостеприимство! — оживилось яблоко.

— Простите, думаю, нам хватит… — возразила Аннабель.

— Что значит хватит? А за знакомство? — недоуменно спросил Батя уже разливая по стаканам — На вот держи, тебе немножко.

— Но тут почти пол стакана! — воскликнула девочка.

— Нормально. Как раз тебе с дороги согреться, — ровным голосом произнес кролик.

Медведю он отдал целую бутыль. Сам взял стакан. Аннабель, так же, налил в стакан, а посмотрев на яблоко, замешкался.

— Ты то, как пить будешь? — обратился он к яблоку.

— А меня Анабэль поит.

— Да, ну ладно. Но я все равно в стакан налью. Пусть из стакана тебя поит. Что б по-человечески все было.

— Сказал кролик! — съязвило яблоко.

— Я смотрю ты у нас комик, да? Ну ладно давайте уже все вместе. Выпьем! — и кролик «опрокинул» свой стакан.

Медведь, уже отбивший горлышко, последовал его примеру. Аннабель, влив содержимое стакана яблока ему в рот, после и сама сделала глоток.

— Ей ну, что же ты? Кто ж так пьет! — возмутился Батя-Кролик, обращаясь к Аннабель — До конца! До дна!

— Ага, до дна! — вторил ему медведь.

— Аннабель, невежливо, — согласилось со всеми яблоко.

— Ну, хорошо, — она проглотила все содержимое стакана. На этот раз ей было куда проще. Казалось, что напиток уже и не горчит вовсе и даже не обжигает.

— Ну, где вы там, у меня уже почти все готово! — кричала Мать-Крольчиха, очевидно с кухни.

— Да сейчас идем старая, — отвечал ей Батя-Кролик. — Ну что, еще по одной и пойдем?

— Нее-е-т, — совсем с трудом говорила девочка.

— Конечно еще! Анабэль, невежливо! — Восклицал яблоко.

И они повторили. Все точно так же, как и в прошлый раз.

— Ну, где же вы! Стол уже накрыт! — кричала опять крольчиха.

— Идем Ма! — отвечал медведь.

— Да идем, старая! Идемте, потом за столом еще выпьем, — произнеся эти слова, кролик ускакал в противоположное помещение.

Потом пошел медведь. Аннабель зацепившись за его мех сзади, побрела следом. Яблоко, уже не замечая раскачивания клетки, что-то тихо напевал.

Все прошли в ярко освещенную комнату с камином. В ней было не просто тепло, а жарко. Посреди стоял грубо-вытесанный деревянный стол, накрытый льняной тканью. Мать-крольчиха торопливо заставляла его различными яствами в корзинках и глиняных чашках.

— Ну, наконец-то. Почти полночь уже, а вы всё в прихожей топчитесь. Ох. Без минуты. Вот — держите! — крольчиха-мать подскочила к вошедшим и раздала всем по горящему бенгальскому огню. Яблоку пришлось взять его губами. Аннабель, держась одной рукой за медведя, внезапно обнаружила в своей второй руке огонек (клетку она перед этим поставила на тумбу). Недоуменно посмотрела на яблоко, держащее такой же во рту, а потом на крольчиху.

— Ну что с Рождеством! Муж мой, давай тост! Нужно выпить! — провозгласила хозяйка.

— Абсолютно с тобой согласен жена!

— Ну что — все к столу! — пригласила крольчиха.

Что происходило потом, Аннабель как и яблоко помнили смутно. Обрывками в памяти всплывали: громкое и писклявое пение яблока, невообразимое количество еды, которую крольчиха пыталась им скормить без остатка, какие-то байки Бати-Кролика и стихи. Стихи сочиненные не кем иным, как медведем. Девочка в последствии не могла вспомнить ни слов, ни смысла, лишь тот факт, что это было. По-видимому, она заснула прямо за столом. Потому что припоминала, как при помощи медведя ее переложили на ворох осенних листьев в другой комнате. Где она и проспала до утра.

Аннабель очнулась. Первым, что она увидела, был белый, утренний свет и яркие красные точки в нем. А первым, что почувствовала — жуткую головную боль. Такую, при которой рождаются боги.

В тот момент, когда зрение окончательно к ней вернулось (красные точки еще остались, но стали менее контрастными), она осознала, что находиться отнюдь, не там, где засыпала. Осматриваясь, она видела пред собой неровную текстуру деревянных стен, потолка и пола. В стене напротив было несколько отверстий с окошками, благодаря которым помещение было более-менее освещено. Место напоминало дупло, вытесанное или уже существовавшее в дереве исполинских размеров. Она не была удивлена подобному жилище, потому как раньше видела схожее. По — видимому — это место было одной из комнат в доме, с хозяином которого она уж точно еще не была знакома. Аннабель лежала на грязном, не застеленном диване. На постеленном, изъеденном молью (или иными насекомыми) плетеном напольном ковре, она заметила спящее и похрапывающее яблоко. Оно лежало возле стеклянного столика, по всей поверхности заваленного каким-то хламом. Причём хлам был не только на столе, но и вокруг. Повсеместно, хаотично разбросан по полу. Помимо столика и дивана в комнате так же находились шкаф, тумба и сушилка для белья. Аннабель мало понимала для чего здесь стояла сушилка для белья, и почему ее нельзя было поставить в иное место. Она поднялась с дивана и направилась к яблоку для того, чтобы его разбудить, но вдруг отвлеклась. Ее внимание привлек предмет, свисающий со столика. Наверное, Аннабель смогла заметить его потому, как тот поблескивал. То был кулон. Его металлическая оправа и цепь отражали дневной свет. Аннабель протянула к нему руку и сняла кулон со столика. Тот упал в ее ладонь, и тогда она смогла его рассмотреть. Он был овальной формы, гладкий, с передней крышечкой за которой обычно находилась фотография. Девочка ногтем подсекла ее и открыла. Внутри действительно было фото. Пожелтевшее и кое-где выцветшее от времени. Фото женщины, которую с трудом можно было бы узнать, но Аннабель узнала. Ведь раньше она уже видела этот портрет. В том особняке за желтыми полями. Кажется, ее звали Элизабет. Да точно. Именно так и ее и звали. Девочка положила кулон в карман.

— Что? Где это я? — сонно пролепетало яблоко.

— Вот уж хороший вопрос.

— Анабэль куда ты меня притащила?

— Я тебя никуда не тащила, я сама удивлена не меньше твоего. И сама понятия не имею, где нахожусь. Ты хоть что-нибудь, помнишь?

— Вроде как мы были в гостях у той ненормальной семейки. Ну, медведя и….ох как же трещит голова.

— Пить надо меньше. Все ты виноват. Пе-е-ей Анабэ-е-эль. Пей — это не вежливо.

— Да откуда я мог знать…. Да и как? — яблоко лениво отвернулось от Аннабель к стене, и добавило — У-у-ух-х, ну и перегарище от тебя..

— Эй вы что проснулись? — раздался громогласный медвежий рев.