«Путь к счастью Эллы и Миши (ЛП) - Соренсен Джессика - Страница 18

 Да, тогда, может, и не стоит. Он открывает верхний ящик комода и начинает рыться в нем, как будто ищет что-то, хотя там всего парочка старых футболок.

Я слегка касаюсь его руки.

 Миша?

Он напрягается от моего прикосновения.

 Да.

 Я хочу выйти за тебя замуж больше, чем что-либо в своей жизни, произношу я, поворачивая его лицом к себе, хотя его голова остается опущенной. И да, я знаю, что это звучит супер глупо, но это правда, так что... я замолкаю, когда он наклоняется ко мне.

 Даже после всего прочитанного? спрашивает он, обхватив рукой мою шею.

Я киваю, и его рот накрывает мой. Мои губы приоткрываются, когда его язык поглощает меня в глубоком, страстном поцелуе, он зарывается пальцами в мои волосы и дергает за них у самых корней, заставляя мою голову отклониться назад. Он отстраняется и выглядит словно под кайфом: глаза блестят, зрачки расширены, и я люблю его за это.

 Я хочу кое о чем с тобой поговорить, говорю я ему, потому что знаю, что пришло время задать необходимые вопросы. Поговорить о том, что с нами будет через несколько лет, о наших планах на будущее. Но давай сделаем это после того, как сообщим твоим родителям о нашей свадьбе.

 Уверена? спрашивает он, запуская пальцы мне в волосы.

 Уверена, – отвечаю я. Кроме того, если мы не объявим о наших планах во всеуслышание, никакой свадьбы не будет, по крайней мере, такой, на которую люди могли бы прийти.

 И где пройдет свадьба?

 Не знаю, – отвечаю я, и это действительно так. Даже будучи маленькой, я не думала о замужестве. А когда задумывалась о свадьбе – все мои мысли были о том, как сильно я этого не хотела. Я была свидетелем многочисленных ссор своих родителей, они были несчастны, наша семья постоянно находилась на грани раскола, пока однажды не развалилась вдребезги. Но я изменилась. И не важно, где пройдет моя свадьба и во что я буду одета. Я просто хочу, чтобы Миша был со мной, и тогда я справлюсь.  На заднем дворе? предлагаю я. Много чего произошло на заднем дворе.

Он задумчиво посасывает кольцо на губе.

 Да, много, но многое случилось и на нашем месте, так что как насчет озера? Там мы впервые признались друг другу в любви, даже если ты этого не помнишь.

 А холодно не будет?

 А это имеет значение?

Он прав, но я продолжаю мерить пол хмурым взглядом, мое сердце сжимается в груди, когда я вспоминаю ночь на мосту и как я едва не прыгнула в воду. Как Миша спас меня. Как я потом поцеловала его, чтобы заставить замолчать, не произносить те три слова, которые, я знала, он собирался сказать, слова, которыми сейчас не могу насытиться. Я помню, как отвернулась с намерением умчаться со всех ног от него и от своих чувств, а после остаток ночи превратился в разбитые кусочки моего разума из-за смеси во мне адреналина и тревоги в сочетании с таблетками, которые я взяла из тайника матери. Капли дождя стучат по асфальту. Лужи покрывают землю. Вода, как черные чернила. Серебряная молния пронзает полуночное небо. Опьяняющее тепло Миши.

 Ты так и не рассказал мне, что именно произошло. Я взглянула на него. Не мог бы ты... рассказать, что тогда случилось? Я хочу знать, что случилось в ту ночь, когда я призналась тебе в любви.

Он смотрит на меня целую вечность, изучая меня и обдумывая то, о чем я его спрашиваю. Потом, вместо того чтобы выйти из комнаты, чего я опасаюсь, он тянет меня к себе на кровать и обнимает.

 Конечно. Я сделаю все для тебя.

Глава 10

Миша

Два с половиной года назад...

Дождь барабанит по угольно-черному асфальту, пропитывая насквозь джинсы и футболку. Всполохи молнии рассекают небо, раздаются громовые раскаты, которые гулко отражаются в металлических балках вокруг и над мостом. Мои губы онемели от холодного воздуха, поцелуя Эллы и того обстоятельства, что она ушла от меня.

 Элла Мэй, не смей сбегать после такого, – кричу я и мчусь за ней, шлепая по лужам.

Она с трудом передвигается, шатаясь из стороны в сторону, ее джинсы, рубашка и волосы промокают насквозь. Свет фар моей машины, припаркованной на середине моста, освещают темноту и делают ее похожей на тень.

 Миша, оставь меня в покое. Пожалуйста. Она спотыкается и падает на землю. Не знаю то ли это из-за таблеток, которые она приняла, то ли из-за выпивки, а может из-за сочетания того и другого, или все дело в приступе паники.

Я спешу к ней и обнимаю ее за талию. Помогаю ей подняться на ноги, но она пихается локтями, стремясь оттолкнуть меня.

 Отпусти меня! умоляет она, и я слышу рыдания в ее голосе. Мое сердце разрывается на части, ведь она никогда ни о чем не просит. Никогда. Боль, которую она испытывает... Боже, я даже не могу думать об этом. Пожалуйста, отпусти меня.

 Нет, – говорю я, удерживая ее и помогая вернуться к машине. Я никогда тебя не отпущу. Ты разве не понимаешь?

Под крупные капли проливного дождя, поддерживая ее одной рукой, я открываю пассажирскую дверь. Кладу руку ей на голову и помогаю сесть в машину. Как только она устраивается, закрываю дверцу и чувствую себя немного лучше, чудовищная тяжесть в груди ослабевает. Не отпускает полностью, но становится легче, чем, когда я подъехал и обнаружил ее стоящей на краю моста.

Сквозь застилающие глаза дождь, я смотрю на балку, на которой балансировала Элла, а затем опускаю взгляд вниз в темные воды реки.

 Черт побери! ругаюсь я и пинаю колесо, запустив пальцы в мокрые волосы. Как могло дойти до такого дерьма? Как могло красивой, умной, безумно замечательной девушке выпасть столько дерьмовых карт. Она провела большую часть своей жизни в заботе о родителях, а теперь мать покончила с собой, а отец обвиняет ее в случившемся. Почему она должна была столкнуться с этим? Почему с ней не может наконец произойти что-то хорошее?

Понятия не имею, как с этим справиться, но знаю, что должен попытаться. Заставив себя обойти машину спереди, я сажусь на водительское сиденье и захлопываю дверцу.

 Здесь чертовски холодно, – замечаю я, увеличивая температуру, мокрая одежда пропитывает кожаное сиденье.

Элла не смотрит на меня, лбом она прислоняется к стеклу, руки безжизненно лежат на коленях, с волос на щеки стекают капли дождя.

 Я ничего не чувствую, – бормочет она.

Сердце замирает в груди, и мне приходится делать медленный вдох, прежде чем заговорить.

 Детка, пристегнись.

Она качает головой и закрывает глаза.

 Я... не могу... ее голос звучит измождено, она на грани потери сознания.

Я наклоняюсь и, потянувшись через нее, хватаю ремень; она не двигается с места даже, когда я натягиваю его ей на грудь. Я пристегиваю ее, и тогда Элла резко поворачивается ко мне. С щелчком ремня безопасности в замке, она утыкается лбом в мой лоб, ее кожа холодна, как дождь на улице.

 Ты едва...едва не признался мне в любви... Ее теплое дыхание касается моей кожи, а глаза остаются закрытыми.

 Знаю. Я судорожно сглатываю, но все еще боюсь пошевелиться и разорвать связь между нами. Вода стекает с моего лба, губ и катится с руки, когда я перемещаю пальцы с ремня к ее бедру.

 Никто никогда не говорил мне этого раньше, – шепчет она.

 Знаю, – повторяю я, не выпуская ее из своих дрожащих пальцев.

Она поворачивается и прижимается своими плечами к моим, наваливаясь на меня всем весом.

 Ты... ты это серьезно?

Я медленно киваю, не отстраняясь, вызывая трение между нашими лбами.

 Как никогда.

 Миша, я... начинает она, и я страстно желаю услышать от нее эти слова. Просто скажи их, пожалуйста. Но потом ее лоб отлипает от моего, и она отодвигается к двери. Я действительно устала, – шепчет она, снова прислоняясь головой к окну.

Я делаю медленный вдох и выдох, пытаясь успокоить беспорядочное сердцебиение. Мне требуется больше, чем несколько вдохов, чтобы снова заговорить.

 Я отвезу тебя домой.

 Нет, не надо домой, – просит она. Куда-нибудь в другое место... я ненавижу дом…