Женщина с той стороны (СИ) - Шайлина Ирина - Страница 1

Я шла домой. Улыбалась прохожим, щурилась на солнце. Отворила тугую и, наверняка, надсадно скрипящую дверь и вошла в сумрак подъезда. Здесь было сыро, пахло кошками и, по сравнению с буйством лета на улице, прохладно. Я зябко поежилась, по предплечьям побежали мурашки и, нырнув за ворот рубашки, растаяли. Медленно поднимаясь по ступеням на родной четвертый этаж, я вчитывалась в надписи на стенах. Ленка любит Сашку. Не единожды, видимо, горячо и трепетно. Ксюха шлюха. Незамысловато и в рифму. Во времена моего отрочества здесь появлялись имена моих ровесниц. Сейчас они все либо молодые клушки-мамочки, либо вечные студентки, бизнес-леди, или просто прожигательницы жизни. Помню, они так забавно сердились, устраивали разборки. Но если о них пишут, значит, они кому-то интересны. Моего имени не появилось ни разу.

Дома меня никто не ждал. Бабушки не было со мной почти два года. Она так переживала, что умрет до того, как я получу школьный аттестат. Потом мечтала дожить до обретения мной профессии. Стала было задумываться о правнуках, но, видимо, это нереально. Не в этой жизни.

В квартире я не поменяла ничего. Так же лежали кругом вышитые бабушкой салфетки. На кухне висел ее передник. Порой, проходя мимо, я не в силах удержаться падала на пол перед ним и утыкалась в него лицом. Я очень старалась не реветь, но, боюсь, за эти месяцы передник уже просолился насквозь. Бабуля была для меня всем. Смешная, родная, хлопотливая. Вечно боящаяся опоздать. Когда я была маленькой, бывало, мы приходили к врачу за два часа до приема и подолгу высиживали в коридоре, ловя брезгливые и жалостливые взгляды окружающих. Зато ни разу не опоздали. Никогда.

Моя мама ушла из дома в свои восемнадцать. Ей, как и многим, хотелось новой, красивой и яркой жизни. В отличие от тех многих ей повезло. Она вышла замуж, и даже удачно. Жила в своей благополучной жизни, отписываясь на родину открытками и отмечаясь редкими звонками. А потом приехала. Позвонила в дверь, улыбнулась виновато и ввела за руку меня. Сначала я испугалась. Бабушка бранила маму, а та ревела. А потом я оказалась в бабушкиных объятьях и, признаюсь, отъезд мамы восприняла очень легко, мне кажется, она даже обиделась.

Я глухая. Ну и немая, конечно. Все звуки этого мира прошли мимо меня. Я никогда не ходила в обычную школу. Ребята на детской площадке меня сторонились. Я никогда не слышала, как звучит мое имя. Не подумайте, я не жалуюсь. У меня было самое счастливое детство в мире. Мы жили в мире книг. А это лучший мир из всех возможных. В апреле мы переезжали на дачу и оставались там до сентября. С упоением сажали цветы, часами бродили по лесу. Раз в год бабушка со скандалом выбивала деньги из моих родителей. Папа уже тогда ударился в политику, и скандал с ненужным ребенком ему был ни к чему. И мы садились в поезд и ехали путешествовать. Объехали все золотое кольцо, ездили на наше побережье и в Грузию, посетили обе столицы, Таллин, Прагу.

А в более сознательном возрасте я познакомилась с Таней. Это моя единственная подруга. Сейчас мы немного отдалились, у нее семья и маленький ребенок. Я не завидую ее счастью, мужчины для меня существа с другой планеты. Но когда я держу на руках ее маленькую дочку, утыкаюсь носом в ее кудряшки, горькая зависть затапливает меня с головой. Обычно я быстро беру себя в руки, не позволяя себе погрузиться в эту пучину, но осадок остается. Я решила, что детей у меня не будет. Мне не найти мужчины, с которым я могла бы прожить жизнь, а рожать одной — это безответственно.

Именно поэтому я сознательно от Тани отдалилась. Прихожу на праздники, иногда цепляю выходные. Дарю Настеньке игрушки и нарядные платьица и смотрю, как она смеется. А вечера провожу одна, в привычной тишине своего маленького мира.

Сегодняшний вечер был братом-близнецом всех предыдущих. В раскрытые окна влетал ветер, улыбались лица с экрана телевизора. Его я включала просто по привычке. Я приняла душ, наскоро перекусила и уселась читать.

Читала я все. Тома классики на моих полках чередовались с книжками в мягких обложках. На последних большею частью красовались полуголые девицы.

В моем сегодняшнем чтиве благородный принц из сказочного государства спасал из лап дракона юную красавицу. Избито, шаблонно. Но увлекательно.

Меня накрыл сон, книга мягко выпала из моих рук на ковер. Я с удивлением осмотрелась. Да, я видела себя словно со стороны. И мысли в голову лезут дурацкие. Вот ведь как неудобно свернулась в кресле, потом спину не разогнуть. И прочие глупости. Меня поманило к окну. Я подошла и увидела, что за ним располагается не привычный моему взору двор с высоты четвертого этажа. А долина, пологие холмы, покрытые изумрудной зеленью. Среди нее мелькали яркие, необычные цветы, на них садились крупные бабочки. Жарко светило полуденное солнце. А в небе… В нем резвились драконы. Какой же замечательный сон! Я распахнула створки окна и вглядывалась в небо, стремясь разглядеть, а главное — запомнить все чудесные детали.

Из-за гребня холма показался мужчина на коне. Выглядел он точь-в-точь, как принц с обложки моей книги: гипертрофированная мускулатура, крупные, резкие черты лица и грива волнистых черных волос. Я засмеялась, ну совсем не в моем вкусе! Книжный герой тянул ко мне руки, и что-то говорил.

Не слышу, хотела ответить я, но, как всегда не услышав своего голоса даже во сне, лишь помотала головой.

— Иди ко мне! — вдруг донесся до меня его голос.

Я удивленно вздрогнула и отшатнулась от окна.

— Дерзай же! — просил принц и тянул ко мне руку.

Я осмелилась и закинула ногу на подоконник. Оглянулась. Кресло было пустым. Не хожу ли я во сне? Сейчас шагну к принцу и свалюсь с четвертого этажа прямо на асфальт.

Но есть ли в моей жизни что-либо такое, за что можно держаться? И стоит ли принимать всерьез события сна? А в реальности меня такое приключение вряд ли ждет. И я шагнула. Крепкая, теплая ладонь коснулась моей, и я провалилась в темноту.

Пробуждение было тяжелым. Все тело ломило. Засыпать в кресле мне явно не стоило. Я открыла глаза и удивленно заморгала. Надо мной стелилось небо, хмурое, щетинящееся тучами. Я вздрогнула и села. Я была в степи. Вокруг меня, сколько хватало глаз, тянулись просторы, лишь с одной стороны гладь нарушалась пиками гор. Ветер колыхал серебристо серый ковыль.

Я находилась в центре выжженного круга. Черный пепел поскрипывал, взметался ветром, пристал к моей одежде, волосам, коже. Попытка встать не принесла ничего, кроме боли, но на этой выжженной земле мне было страшно, я неловко, постанывая поползла в сторону и свалилась в колкую траву за границей круга. Неужели я до сих пор сплю? Где же тогда, черт побери, принц и драконы? Верить в реальность происходящего я отказывалась.

Очень хотелось пить, в горле пересохло. Источников воды не было, я смотрела на тучи и молила чтобы они разродились дождем. Чуда не случилось, я провалилась в забвение.

Проснулась от того, что меня трясли за плечо. Передо мной на корточках сидел старик и пытливо вглядывался в мое лицо. Увидев, что я открыла глаза, он улыбнулся. Лицо его сморщилось, показались редкие желтые зубы. Он торопливо начал мне что-то говорить, яростно жестикулируя, но я лишь покачала головой. Тогда он протянул фляжку с водой, и я жадно к ней приникла. Теплая, чуть затхлая вода показалась мне вкуснее всего в мире.

Старик, дергая за халат, вынудил меня подняться и показал посохом в сторону гор. Пытался что-то сказать, но я лишь как заведенная мотала головой. Он огорченно сплюнул и потащил меня за руку вперед. Я спотыкалась, на моих ногах были лишь носки. Я чувствовала каждую шероховатость земли. На теле был халат, слава богу, длинный, в нем уже запутались острые стрелки ковыля.

Через несколько сот метров я взбунтовалась и выдернула свою руку. Старик смерил меня презрительным взглядом, а потом вскинул посох и ударил меня по ногам. Я отшатнулась, не в силах принять происходящее. Что за сон-то такой? Старик снова замахнулся посохом, и я торопливо закивала. Ударить старого человека я не смогу, а бежать от него? Кругом лишь степь. Быть может, он выведет меня к людям?