Нет времени для Тьмы (СИ) - Каминский Андрей Игоревич - Страница 12

Кровавая бойня еще не окончилась, когда многие из её участников потеряли к ней интерес. В то время как одни чудовища добивали последних степняков, другие уже нашли себе новую забаву. Марыся видела, как носится по полю золотоволосая всадница, рубя всех на своем пути, уже не разбирая своих и чужих. Внезапно за её спиной вырос великан, заросший черной шерстью, с одним глазом во лбу. Ухватив безжалостную наездницу за светлые волосы, он выдернул её из седла и швырнул на землю От удара голова женщины неестественно дернулась, послышался сухой треск. Подскочив к пытающейся подняться живой мертвой, гигантский циклоп заставил ее встать на четвереньки, одним махом сорвал ветхие шаровары и с рычанием навалился сверху.

Марыся с отвращением отвела взгляд, но увидела, что великан был отнюдь не одинок в своих желаниях. Рядом с ним чудовище со змеиным хвостом, но головой и телом прекрасной женщины сливалось в сладострастных объятиях с мертвым воином в обрывках ржавой кольчуги. Чуть подальше сношались черный козел и эмпуза.

Позади славянки послышалось сопение: глядя на разворачивающуюся перед ней вакханалию, Ниса тоже пришла в возбуждение. Марыся чувствовала на себе руки, нетерпеливо мявшие её груди и зубы в приступе страсти кусавшие ее затылок. Марысе было страшно и стыдно, но она боялась пошевелиться, чувствуя, как прохладная женская плоть вдруг меняется и девушка уже чувствует на шее жаркое дыхание и острые клыки, а на спине — нечто поросшее грубой шерстью. Но и это ощущение очень быстро исчезает, сменяясь сначала холодным, чешуйчатым телом, затем мокрым, скользким, пупырчатым. И самое страшное было в том, что все мохнатые, скользкие, чешуйчатые, когтистые конечности, продолжали сладострастно поглаживать и похлопывать тело славянки.

Неожиданно все это прекратилось, — рычащее и лязгающее клыками существо на спине Марыси вдруг замерло. Каким-то непонятным чутьем Марья поняла, что Ниса вглядывается во что-то поверх её головы. Казачка посмотрела на разворачивающийся перед ней шабаш более внимательно, пытаясь понять, что так заинтересовало эллинку.

Среди беснующихся чудовищ, резко выделялась женщина, бестолково бросающаяся из стороны в сторону. От окружавших её мертвецов она отличалась вполне осмысленным взглядом и относительной телесной целостностью. На нечисть она тоже не походилак: высокая, статная, средних лет, с длинными черными волосами. На ее, по всей видимости, некогда надменном лице, теперь читались страх и растерянность, большие глаза округлились от ужаса, хотя никто из беснующихся чудовищ не пытался причинить ей вред. Женщина металась, будто не понимая, где она и что с ней происходит. За её спиной, словно огромные вороньи крылья, развевались черные одеяния.

Марыся не успела вспомнить, что ей это напоминает, когда позади раздался торжествующий крик, перешедший в пронзительный визг и шипение:

— Статира!!! Благодарю тебя Геката!!!

Что-то длинное, темное переметнулось через голову Марыси и бросилось к замершей в немом страхе жрице — изменнице. Короткие когтистые лапы выбрасывали огромные комья земли, чешуйчатое тело бросало из стороны в строну от скорости. Клацнули зубастые челюсти, отрывая кусок ткани от черных одежд. Дальше Марыся не смотрела, отметив только, что не в пример другим мертвецам Статира не потеряла способности чувствовать боль. Славянка устало вздохнула и уронила голову.

Видимо, она недолго так пролежала, потому, что когда она очнулась, было все еще темно и светила кровавая луна, правда жуткий трехликий призрак уже исчез. Марыся встала, чувствуя невероятную опустошенность, и оглядела недавнее поле битвы. Кое-где еще дрались мертвецы с подземными тварями, но в целом сражения и безумства закончились. Она прошла мимо трех гарпий, дерущихся из-за чьей-то оторванной кисти, мимо гигантской черной собаки с упоением пожиравшей слабо шевелящееся месиво из сломанных костей и гниющей плоти, по которой ползали большие белые черви. Отстраненно Марыся заметила на этом крошащемся остове обрывки черного одеяния Статиры. Но почему-то это уже не вызывало у неё ни ужаса, ни отвращения. Что-то исчезло в казачке: то ли страх Божий, то ли страх вообще. Равнодушно она вспомнила слова Нисы о людях, которые не боятся заглядывать во Тьму и подумала, что это всё таки о ней. Любой из людей, которых она знала раньше, давно бы сошел с ума, увидев хоть треть того, что она сегодня.

Нису она нашла на самом краю поля битвы. Утолив жажду крови и жажду мести, жрица спешила утолить и третий голод — плотский. Сейчас она развлекалась с двумя ожившими трупами и мохнатым красноглазым сатиром, явно стремясь получить до рассвета, все чего она была лишена полторы тысячи лет. Увидев Марысю эллинка попыталась что-то сказать, но поскольку ее рот был занят, лишь досадливо отмахнулась: дескать, не мешай. Марыся хотела сказать какую-нибудь колкость, но, заметив, что сатир и её ощупывает похотливым взором, поспешила ретироваться.

Славянка вдруг почувствовала, что давно коченеет от ночного холода, и поспешила одеться. Закутавшись в какое-то татарское тряпье, порванное и в крови, она нашла укромную канавку, в стороне от всех, и завалилась спать.

Разбудило казачку, что-то твердое, настойчиво тыкающее её в бок. Ожидая самого худшего, Марыся обреченно повернулась и почти обрадовалась, увидев всего лишь Нису, пинающую её босой ногой.

— Вставай, соня. — весело сказала колдунья. — Хватит дрыхнуть.

— Аа, что? — Марыся повернулась на другой бок, морщась от покалывающих её тело колючих стеблей. Посмотрела на степь, на которую вчера извергся Ад. Земля была изрыта, словно её пахало стадо бешеных волов, запряженных в плуг размером с дом. Все вокруг толстой коркой покрывала запекшаяся кровь, кое-где еще поблескивающая маленькими лужицами. Но ни мертвых тел, ни чудовищ не было видно.

— А где все эти? — Марыся обвела рукой поле.

— Где-где, — усмехнулась Ниса. — Ушли обратно под землю. Рассветает уже, — она кивнула на горизонт, где занималась заря. — И мне тоже пора.

— Так скоро, — не без сожаления протянула Марыся. Как ни странно, она уже успела привязаться к этому взбалмошному и жестокому, но в чем-то внушающему невольную симпатию существу. Оно конечно, Ниса ведьма и от того, что она вытворяет, хватит удар Илью-пророка, но, по крайней мере, с ней не соскучишься. К тому же Марыся понимала, что без Нисы её дальнейший путь станет намного труднее.

— Я тут тебе одежку присмотрела. Самое чистое, что я здесь нашла, — Ниса бросила Марысе ворох тряпья.

Казачка внимательно рассмотрела предложенную обновку: синие шелковые шаровары, не то рубаха, не то кафтан, расшитый золотыми нитями (видно принадлежавший какому-то бею) и небольшие сафьяновые сапоги. Марыся быстро скинула вонючие рваные тряпки и оделась в то, что предлагала ей жрица. Шаровары оказались слишком широки, рукава кафтана длинны, но носить было можно. Сапоги неожиданно пришлись впору.

— Верхом ездить умеешь? — спросила Ниса, когда Марыся переоделась.

— Что? — не сразу поняла Марья. — А… Да, немного.

— Тут одна лошадь сумела вырваться, когда твоих татар ели. Я её поймала и заклятием связала, она сейчас за холмом стоит. У неё в сумках еда, какая там у варваров была, правда немного. Все что мои друзья не сожрали. Кстати, может ты мне объяснишь, что это такое? — Ниса протянула казачке бурдюк, в котором что-то булькало.

— Кумыс, — попробовав, ответила Марыся. — Перебродившее молоко, конское.

— Фу, какая гадость, — скривилась жрица в непритворном отвращении. — Я было подумала вино, потом понюхала, — нет какая-то дрянь.

— Вера басурманская запрещает им вино пить, — пояснила славянка. — Бог-аллах не велит.

— Слышал бы это Филофит, мой знакомый жрец Диониса, — усмехнулась Ниса. — Да он бы утопился с горя, только узнав, что такая вера вообще есть на свете. У вас хоть не так?

— Нет, — покачала головой Марыся. — Мы вином причащаемся.

— Ну, хоть что-то хорошее у вас осталось, — вздохнула Ниса. — А ты знаешь, я бы сейчас не отказалась от чаши с вином. Пусть не родосского, хотя бы нашего боспорского. Великий Аид, да я бы сейчас и скифского неразбавленного выпила.