Орки (СИ) - "Урук Хромой" - Страница 121

Все освещается редкими шарами светляков, установленными на ступенях амфитеатра, и кострами в центре зала. Место призыва Бога. Почти в центре зала стоят кругом резные, каменные столбы в три роста орка. Их шесть, резьба на них замысловата и прихотлива. Если долго в нее вглядываться в голове начинают всплывать смутные образы, будящие боль, что все усиливается и заполняет зрителя целиком. Потому-то орки старательно отводят глаза, находясь рядом с ними. Сейчас пять столбов заняты жертвами и главными героями предстоящего действа. Один пустой столб будит во всех кто сейчас в Храме чувство страха.

Все молчат, но в Храме шумно.

Привязанные жертвы непрерывно, надрываясь, кричали от боли и ужаса. Умело и основательно привязанные они не могли себе повредить, но им оставили возможность кричать и пытаться вырваться, усиливая таким образом свою боль. Отобранные заранее по только Жрецам известным приметам, прошедшие своеобразный тест предварительными пытками и подтвердившие свою пригодность к Ритуалу. Остальных убили еще раньше во время отбора.

Им всем насильно влили специальный настой, сделанный самим старшим жрецом. Жуткое варево само по себе было пыткой, доставляло страшную боль во всем теле, но и не давало сознанию жертвы покинуть ломаемое судорогами тело. Старший жрец Бооргуза слыл непревзойденным мастером в создании напитка Радость Встречи, предмета черной зависти других Жрецов далеко за пределами Бооргуза. Остальные его помощники могли состязаться только в умении связать жертву самым болезненным способом и в самом ритуале подготовки Призыва и Встречи Бога.

Сейчас все жрецы культа Темного, заслужившие права участвовать в ритуале, плотной группой стояли посредине зала, качаясь и перетаптываясь. Босые и практически голые, обвешанные с ног до головы украшениями из костей своих жертв, с распущенными волосами, обильно смазанными смесью жира и глины. С телами, раскрашенными косыми полосами светящейся краской, они при движении производили глухой шелест и перестук от множества высушенных костей на теле. У всех на руках накладные когти из резной кости.

Больше десятка младших послушников держали пока медленный ритм танца на обтянутых кожей прошлых жертв барабанах. По обе стороны зала, ограждая редкой цепью место ритуала от набившейся паствы, стояли воины Храма Темного в полном вооружении. Каждый из них держал копье с привязанным шаром светляков и в ритм барабанов бил древком в пол, заставляя ярко вспыхивать его растревоженных обитателей.

По невидимому сигналу барабаны ускорили ритм, косолапо притопывающие жрецы, плечом к плечу пошли боком по кругу, не разрывая связи друг с другом. Пока еще медленно они шли, загребая ногами, ритмично шаркая и все вместе громко притопывая через пару шагов. Двигаясь, они мотали опущенными головами и все ниже склонялись, через какое-то время доставая руками до пола. Из глубины строя раздалось негромкое пение. Жрецы замерли и закружились на месте, мотая головами и покачиваясь.

Высокий дребезжащий голос неторопливо выпевал корявые слова древнего гимна прославляющего Темного. Все также кружащие жрецы молча слушали и, дружно грохнув себя в грудь кулаками, прорычали припев, вновь пошли неторопливым косолапым шагом по кругу. В толпе Старших семей тоже начали раскачиваться и мотать головами самые нетерпеливые и фанатичные орки. Также косолапо переступая, они срывали повязки и ремешки, распуская волосы, выбрасывая их в проход и опустив головы, мотали ими, пока еще тихо подвывая в такт пению. Услышав припев, они так же громко и сильно били себя в грудь и, подняв над головой руки, рычали на одной ноте, роняя голову в конце припева.

В глубине Храма на каменной квадратной площадке неподвижно сидит в окружении ближайших помощников сам Уроз-Баку, старший жрец Темного Бооргуза Тайн. Скрестив ноги, одетый только в набедренную повязку, он неподвижно сидит, закрыв глаза и, как и все, прислушивается к песне-молитве призыва. Сидящие у него за спиной Жрецы пока тоже молча слушают поющего. После первого куплета к нему присоединяется еще один голос, за ним еще и еще. Песню прорезают высокие и звенящие от напряжения голоса Жриц. Песня все больше и больше ширится, взлетает к своду, пугая жителей воздушного леса, заставляя их ярче вспыхивать и светящейся метелью кружить под сводами. Припев подхватывают все больше голосов из орков Старших семей. Все остальные должны молчать и слушать, подпитывая своим страхом призыв.

По рядам сидящих орков, пригнувшись и поводя ушами, плавно пошли воины Храма, чутко слушая в ожидании. Это первый, самый грубый отбор. Сейчас свободный камень может дождаться своей жертвы. Сидящие орки изо всех сил сжимают губы, противясь желанию присоединиться к пению. И щенок из еще не прошедшей инициации сотни и десятник дружины Младшей стражи, прошедший множество передряг, сжимаясь в ужасе, стараются не поддаться гипнотическому желанию вскочить и петь.

Уроз-Баку, раскачиваясь из стороны в сторону, поднимает руки и в ритм барабанов начинает их медленно опускать вниз, своим движением все выше и выше поднимая громкость и леденящий душу настрой песни. Не спуская с него глаз, его помощники, звеня от напряжения голосами, забирают все выше и выше. Кружащиеся внизу Жрецы, закатив побелевшие глаза, все более неуклюже танцуют у столбов. Жертвы, достигнув предела своих сил, вопят на одной высокой ноте, все пытаясь с треском своих костей, вырваться из пут.

Уроз-Баку бьет ладонями в камень, одним движением обрывая все звуки в Храме. В звенящей тишине слышно, как льется вода по стенам и звенят в вышине свода жители воздушного леса. Старший жрец, опустив голову, молча мотает ею, его помощники со всех сторон, не поднимаясь на ноги, переползают, окружая его и внимательно вглядываясь в ожидании. Обессиленные жертвы пытаются вдохнуть в свои легкие хоть частичку воздуха. Крупная и массивная жрица растолкав плечами остальных выползает прямо перед лицом старшего жреца и, приникнув, как перед прыжком, замирает, не спуская глаз с Уроз-Баку. А он все еще продолжает мотать головой, скрипя зубами, выгибаясь в судорогах, что скручивают его тело, заставляя мышцы его оголенного тела волнами перемещаться под кожей. Жрица торжествующе скалится и тянется к лежащему перед Уроз-Баку обсидиановому лезвию.

И в этот момент он открывает глаза. Замерев, он в упор смотри на нее и в его глазах начинает разгораться огонь. Слабые искры, зажигаясь в глубине, начинают перемещаться в обсидиановой темноте залившей его глаза, все быстрее и быстрее, сливаясь и усиливаясь. Они становятся все ярче, багровые сполохи, пробегая в его глазах, все растут, заливая глаза. Отступая и возвращаясь, усилившись. Жрица, сникнув, начинает отползать и замирает, скуля и выгибаясь от боли. Светящиеся красным светом глаза парализовали ее и заставили упасть в судорогах на камень пола. Почерневшие, как уголь, губы жреца торжествующе дрогнули, и он прошипел.

- Не сегодня.

После чего из его глаз исчезли последние признаки разума, и их залило морем безумия, ненависти и боли. Вскочив на ноги, он ткнул в сторону жертв рукой и взревел. В этом звуке уже не было ничего похожего на слова. Только призыв и непреодолимое желание насладиться чужой болью и страхом.

Ответный рев сотряс стены храма. Жрецы и Старшие семьи в одном порыве вопили, протягивая руки к пришедшему к ним Богу, нашедшему дорогу в этот хрупкий приют в виде тела и разума старшего жреца.

Все шары ярко вспыхнули и продолжили гореть тем же ярким, мертвым и неподвижным светом.

Сверху начали падать оглушенные и убитые звуком жители воздушного леса. Существо, бывшее старшим жрецом, повело глазами по площадке и, жадно раздувая ноздри, принюхалось. Лицо как будто треснуло, раскрыв уже широкую пасть, наполненную множеством кинжаловидных зубов, и он еще раз уже негромко рыкнул, дернув когтистой лапой.

Замершие внизу жрецы, радостно зашипев, бросились в разные стороны к наконец вздохнувшим жертвам. Еще через мгновение они опять кричали от боли. Жрецы, разбившись на группы, буквально облепили их, уродуя и калеча. При помощи своих когтей на лапах они их буквально свежевали, соревнуясь в умении доставить большую боль и не убить жертву. Лилась и брызгала кровь, отлетали в стороны куски кожи и мышц. Все более и более покрывающиеся кровью Жрецы копались в дергающихся и кричащих телах, в криках которых уже не осталось ничего кроме боли и животного ужаса.