P.S. моей ученице (СИ) - Дэй Каролина - Страница 89

— Сафронова, — нарочито строго, как во время урока, окликнул ее по фамилии, завидев удивление в тусклом взгляде. — У меня и без тебя много дел, — вашу ж мать, как это сложно! Сложно вновь называть ее по фамилии и сравнивать с остальными учениками, которые для меня ни имели никакого значения, сложно стоять и смотреть, как мои слова причиняли ей боль, словно резали без ножа прямо в сердце. Сложно взять и уйти в закат, оставив ее в полном одиночестве. Сука!

— Стас, я… — начала она, но я перебил ее. Почему? Хотя бы потому, что этот разговор может затянуться на долгие минуты, а затем часы. Столько времени я не выдержу рядом с ней, не сломавшись и не поддавшись на провокации в виде красивых глаз, мягких пухлых губок и хрупкого тела, которое хотелось уберечь от бед. Я сдамся, выскажу ей все, что накопилось у меня за последние двадцать четыре часа. Я бы хотел так поступить, лишь здравый смысл не давал мне расслабиться.

— Я не хочу с тобой разговаривать, — излишне грубо ответил я, буквально выплевывая эту горькую ложь. Прости. Прости меня, малышка, но это все для твоего блага. Все для того, чтобы ты находилась в безопасности. Чтобы эта рыжая ведьма не добралась до тебя. Как же я не хотел, чтобы так все получилось. Не хотел, чтобы ты смотрела на меня с разочарованием, чтобы слышала мои слова, заставляющие думать о нелюбви к тебе. Мне нужно время, малышка. Нам нужно время. Мы справимся. Обязательно. Будь сильно. Ты же умная девочка. Ты все сможешь.

Прошу тебя, прости…

Не глядя больше на потухшую мордашку любимой, я вышел из класса, а затем из школы, попросив вахтершу закрыть за мной кабинет. Ведь Вика так и осталась сидеть на последней парте, не собираясь его покидать. Я шел прямо, не останавливаясь ни на секунду, глядел только вперед, не оборачиваясь ни на кого. Наверное, мое выражение лица казалось окружающим таким же, как и раньше. Серьезным, немного строгим, как и положено моему статусу. Лишь сев в машину и заведя мотор, я мог снять эту чертову маску и выплеснуть эмоции, сильно стукнув кулаком по приборной панели. Сука! Блядь! Не хочу больше видеть ее поникшее личико! От самой мысли, что я ушел, не оставив ей и шанса помириться, меня разрывало на куски. Я нарочно причинил ей боль, ломал ее морально, каждый раз вытаскивая из нее маленький болтик, без которого существование человека, как личности, невозможно. Но наравне с этим я губил и себя самого. Тоже нарочно.

Я только собирался выехать из школьной парковки, как на глаза мне попалась рыжая историчка, направляющаяся к выходу из школы. Интересно, почему она пошла этим путем, а не через парадный выход? Хотя какая мне нахуй разница? Эта женщина рушит мою жизнь и жизнь моей малышке, а такое просто так не прощают.

Мы ненадолго встретились взглядом с ней. Женщина, шагающая до этого в обычном ритме, утыкаясь лицом вниз, вновь слегка просияла. Но не от счастья, скорее от победы. Она прекрасно поняла, что я начал вестись на ее провокации, осознала, что тот гребаный план сработал. Но не учла одного — мужчины в этом плане превосходили женщин, особенно таких отчаявшихся. Ты недолго будешь наблюдать мою растерянность и боль. Недолго. Я еще возьму свой реванш.

— Ты совсем с катушек слетел? — возмутился отец, напрягшись в своем любимом кресле. На самом деле я до конца не верил самому себе, что завижу именно такую реакцию родителя, но не мог предположить, что все окажется настолько паршиво.

Уточню. Настала суббота. На странность этот день недели отличался от остальных, прошедших в моей жизни, не только днем рождения матери, на котором мы с Анютой сидели практически с самого утра. Сегодня наступил третий день нашей ссоры с Викой. Именно столько мы игнорировали друг друга, не разговаривали, и делали вид, что нас не связывало ничего личного помимо школы. Хотя нет, такое поведение имело место быть лишь с моей стороны, в то время как моя малышка то и дело приходила после уроков в мой кабинет, дабы попытать счастье на примирение, а я каждый раз убегал, игнорировал ее, выдумывал «важные» дела, не требующие отлагательств. Вновь и вновь, покидая свой кабинет и оставляя Вику одну, я ощущал, как все внутренности рвались на части, гнили заживо, сжигались в адском пламени, причиняя душевную боль, стоило мне завидеть ее угрюмое личико. Такое родное, любимое. И тоскливое. Я скучал по ней все эти долбанные три дня, едва сдерживался, чтобы не зажать свою девочку где-нибудь в углу и не припасть к пухлым губам, каждый раз доказывая свою любовь. Только чудом я контролировал свои эмоции вплоть до сегодняшнего дня в надежде, что найду помощь у близкого мне человека. Конечно, я мог обратиться к Костяну, но большие связи имелись лишь у моего отца, да и способов расплаты с женщиной гораздо больше.

Собираясь вместе с Анютой на день рождения к матери, я знал, что отец не откажет мне в помощи, но вряд ли он станет отдавать приказы вслепую, не зная всей сути. Да, он доверял мне, мы в некоторых планах очень близки, несмотря на то, что я не пошел по его стопам. Но этого мало. Даже для меня мало. Возможно, я просто хотел вылить на чьи-то плечи все свои проблемы, как в детстве, только сами они не решаться, а я уже не ребенок, чтобы ответственность за меня несли другие люди, даже близкие. Сбагрить на кого-то свои заморочки мне не позволит совесть, но просить о помощи никто не запрещал, тем более отец в состоянии оказать мне эту маленькую услугу за определенную плату. Он вроде как хотел познакомиться с моей девушкой, если вспомнить наш разговор на даче. Вот и пришла очередь рассказать о ней.

Я не пропустил ни единой детали, начиная с той треклятой аварии первого сентября, заканчивая прошедшей средой, которая перевернула мою жизнь с ног на голову. Будто фанатик, который когда-то рассказывал об информационных технологиях, я теперь делился своими чувствами к Вике, в упор не замечая, как лицо отца становилось хмурым, а взгляд полным эмоций, которых раньше не видел в родных карих глазах. Шок. Паника.

И страх…

— Ты хоть понимаешь, чем тебе грозит роман с несовершеннолетней девчонкой? — взвыл отец, стукнув от злости по столу. Наверное, впервые в жизни я радовался, что стены нашей квартиры со звукоизоляцией, иначе мать немедленно прискакала бы сюда для выяснения отношений, включая директорский грозный тон, который я не переносил на дух. Но все это второстепенно, в отличие от реакции отца. — Я не говорю о своей репутации, о материной. Ты о дочери своей подумал, прежде чем связываться с малолеткой? — тон голоса он не поменял, как и выражение лица, которым он одаривал меня, словно мы не были близки друг с другом, и это не я доверил тайну родному человеку, а меня застали с поличным. Странное ощущение ничтожности, но все же я старался держать себя в руках и отстаивать свою точку зрения.

— Я рассказал тебе обо всем не для того, чтобы ты читал мне нотации, — спокойно, в отличие от отца, произнес я, однако это мало подействовало на него. Нет, не так — ожидаемый эффект принял совершенно противоположенную сторону.

— Что ты хочешь от меня? — вновь выкрикну он. — Чтобы я благословил ваш союз? Или обвенчал? — он вновь нападал на меня, заставляя каждым своим словом стыдиться своей любви. Умом я понимал, что это всего лишь влияние отца, однако его слова не приносили мне никакой пользы, усугубляя наш разговор. Мне интересно, почему всякий раз, когда я разговариваю с отцом, то чувствую себя нашкодившим подростком. Я уже мужчина, зарабатываю себе на жизнь самостоятельно.

— Ты можешь быть против наших отношений, но я от нее не отрекусь, — поставил родителя перед фактом, облокотившись руками о его стол. — Я уже взрослый человек умею думать головой, прежде чем идти на такой шаг, — вновь я попытался воздействовать на него серьезно, вновь совершил глобальную ошибку, хотя бы потому, что мой голос звучал уже не так уверенно, а нервы сошли на нет, ослабляя первоначальную хватку.

И в один момент они сдали окончательно…

— Членом ты думал, а не головой! — громко рявкнул отец, резко встав со своего кресла. Кулаками он уперся о стол так же, как и я, оставляя между нами всего два десятка сантиметров. И тут я понял, что кто-то из нас сейчас перегнет палку. — Твоя малолетка захотела приключений, вот и легла под взрослого мужика, не понимая, что его могут лишить за это родительских прав и запихнуть за решетку! — он выплевывал каждое слово с такой неприязнью, будто мы говорили о местной проститутке, нежели о моей возлюбленной. С желчью, которой удостоены лишь прогнившие насквозь люди. Я еще несколько секунд не мог понять, как родной мне человек умудрился сказать так о Вике. О девушке, которую являлась не просто моей любовью, но и хорошим человеком. Внутри что-то взорвалось, словно давно спящий вулкан. Сука! Ненавижу!