P.S. моей ученице (СИ) - Дэй Каролина - Страница 55

Пока не появилась она…

Вика вломилась в мою жизнь внезапно, внесла яркие краски в нее, изменила так резко, что я не успел заметить, как влюбился в нее. Влюбился в собственную ученицу, которую нужно всеми силами обходить стороной. Я всегда соблюдал субординацию, следовал каким-то жизненным уставам, но именно сейчас, когда уже не находил способов отстраниться, мне хотелось нарушить все правила. Я желал все время быть с ней рядом, знать, о чем она думает, чем дышит. Вдыхать сладковато-ягодный аромат, который присутствует только у этой девушки. Сказать, что я потерял голову — ничего не сказать. Даже мысли о педофилии в последнее время меня больше не преследовали.

Потому что любовь нельзя ассоциировать с педофилией.

Выкинув окурок на улицу, я все же остался стоять на балконе, подставляя в открытое окно лицо мелким снежинкам. Я не боялся вновь простыть, потому что все это ерунда. Даже сейчас мне это не поможет избавиться от мыслей о ней. Ничто уже не поможет. Я завяз в той девчонке, и как теперь мне остановить несущийся в неизвестность поезд — не представлял.

— Пап, — внезапно тихий голос Анюты разорвал тишину лоджии. Я так замкнулся в своих собственных мыслях, что не услышал, как проснулась моя дочь и вышла на холод. Придется закрыть окно и гнать малышку подальше от ветра, пока она не увидела излюбленные снежинки и не ринулась к окну. — Почему ты не спишь? — заинтересованно, все еще немного сонно спросила она.

— Не спится мне что-то, — оправдался я, выпроваживая ребенка из холодного помещения в мою теплую комнату. Схватив в охапку дочь, я лег на кровать, все еще продолжая обнимать мою маленькую принцессу. Она некоторое время смеялась от моей щекотки, разнося звонкий голос практически по всей квартире, а затем улеглась рядом со мной, устраиваясь поудобнее.

— Пап, а когда к нам придет Вика? — поинтересовалась она, застав меня этим вопросом врасплох. Мне только начало казаться, что мыслями я уже далеко от девчонки, но все же она не давала мне забыть о ней даже сейчас. — Мы так хорошо с ней поиграли, а еще она обещала добавить меня в друзья, — довольно проговорила малышка, хотя в какой-то момент мне показалось, что она оправдывалась. Но нет. Анюта слишком мала, чтобы это осознать. Я понял одну истину — девчонка оккупировала не только мою голову, но и голову моей дочери. Чертовка…

— Посмотрим, Анют. А пока спи, — обняв свою дочку, произнес я. Я бы хотел сказать дочери правду и сообщил бы, что они больше никогда не увидятся, а Вика больше не перешагнет порог моей квартиры, только не мог заставить поверить свою дочь в слова, в которые не верил сам. Почему? Потому что Вика Сафронова окажется в моей квартире и не раз.

В этом я был уверен однозначно…

Следующие недели до наступления нового года прошли настолько быстро, что даже сверхбыстрый человек вряд ли бы смог это заметить. Вот и я не понял, как пролетело время. За окном уже лежал снег, сильный ветер дул в лицо, периодически тушил только что зажженную сигарету, нервируя меня с самого утра, как только я собирался выехать на работу. Меня всегда бесил снег, раздражала слякотная погода, которая не только заставляла ладони окоченеть, но и превращала все вокруг в сплошную дичь. Бесконечная подготовка к новому году за месяц, поиск подарков, распродажи и прочее. Все это превращало нормальных людей в жадных идиотов, способных продать душу дьяволу за очередную скидку в гипермаркете. Я никогда не любил новый год. Не любил зиму, мороз и ебучую слякоть. Но я терпел только из-за одной единственной женщины на свете. Хотя нет, из-за двух. Из-за Анюты, которая каждый год ждала прихода деда Мороза, и из-за Таси. У них это в крови. В крови любовь к веселью, к праздникам и к чуду, которое происходит в этот период. Однако я понимал, что ничего не случается просто так. Все вокруг это понимали, просто не хотели признаться в этом самим себе, окунаясь в атмосферу праздника. Но я не могу. Не могу выкинуть реальность из головы хоть на секунду, а она в данный момент оказалась чересчур жестока. По крайне мере со мной, наградив меня в последние недели уходящего года бесконечной работой и кучей взбалмошных учеников и очередной порцией погубленных нервных клеток.

Началось все с того, что ученики, а точнее назойливые ученицы, от которых я до сих пор закрываю дверь на переменах, всеми силами вылавливали меня то в коридорах, то на улице, когда я выходил курить, и приглашали на какую-то новогоднюю дискотеку, строя при этом абсолютно невинный взгляд. Вспоминая свои школьные годы, я ни капельки этому факту не удивился, но потом, когда мать лично попросила вновь устроить концерт и ту самую дискотеку для малолеток, так как организатор ушла в закат, я вновь готов был проклинать все на свете. Помнится, я бесился целый день, срывался на учеников, готов был исколотить грушу в квартире и в качалке. Несло меня конкретно, мягко говоря. Вплоть до следующего дня, когда ко мне добровольно подошел Афанасьев с предложением вновь взять всю ношу на себя. Ностальгия. В начале года произошло то же самое. Тоже в самый неожиданный момент прискакала фея-крестная в лице десятиклассника. На самом деле я безумно благодарил парня за помощь. Нет, я бы, конечно, смог сделать что-то подобное, но сомневаюсь, что после того хаоса у меня бы остался хоть один живой волос, учитывая ежедневное преследование местных девиц. И Вики. Хотя вряд ли она появлялась в ненужном месте и в ненужное время специально.

Я ни на секунду не забывал о существовании моей малышки. Не забывал о ярком взгляде цвета свежей зелени, не забывал о тоненькой фигурке, о темных, струящихся вдоль спины волосах. О нежном голосе и звонком смехе, который часто наблюдал в коридорах школы до того, как мы встречались с ней взглядом. Затем… Полные губы смыкались в тонкую линию, а яркие газа детально изучал линолеум под ногами, лишь бы больше меня не видеть. Только этого не избежать. По воле случая или же по стечению обстоятельств нам придется лицезреть друг друга в течение еще нескольких месяцев. Но если раньше смирился с этой участью, принимая постоянное присутствие в моей жизни как данное, то в один прекрасный день осознал — свои чувства с каждым разом скрывать все сложнее и сложнее. Не только от себя, но и от посторонних глаз.

Афанасьев еще утром заранее подошел ко мне и попросился после уроков в мой класс за компьютер по какому-то важному делу. Надо сказать, что за почти четыре месяца работы я никого просто так не впускал в свой класс, если это каким-то образом не связано с учебой. Первое исключение я сделал именно в этот день, хотя бы потому что знал, что этот парень просто так не попросил меня об одолжении, тем более я вновь пообещал ему полный карт-бланш. Когда он пришел, я даже не думал, что он притащит за собой Сафронову, которая так же принимала непосредственное участие в концерте. Я не думал, что увижу ее слегка уставшее личико, что почувствую рядом с тот момент, когда рассчитывал внештатно поработать над одним проектом. Но, видимо, не судьба. Почему? Потому что, даже сидя ко мне спиной, она привлекала мое внимание своей персоной.

Впервые в жизни я почувствовал настоящую ревность. Тот хмырь из клуба не шел ни в какое сравнение, несмотря на чересчур тесное общение с моей малышкой. Они бы забыли друг о друге в тот же вечер. Или алкоголь притупил на тот момент мои чувства? Не знаю. Однако сейчас я был абсолютно трезв и мыслил здраво.

Почти.

Если подумать, он достаточно умный парень, рассудительный. Хороший мальчик для таких милых девочек. Вот кто нужен моей Вике. Кто-то такой же правильный, способный уберечь от бед. Но в голове четко сформировалась мысль: «Она моя малышка, а не чья-либо другая». Блядь! Какого хрена я думаю о новом сосунке для нее? Совсем с катушек слетел.

Все это время я старался не отводить взгляд от сладкой парочки. А этот пацан тот еще жук! То за руку ее случайно возьмет, то подвинется чуть ближе положенного. Сука! В такие моменты я готов был рвать волосы на себе, подойти к этому прохвосту и врезать ему по морде, чтобы больше не смотрел так на мою малышку. Теперь я точно позабыл о большом проекте, не отрываясь от них ни на секунду, что, видимо, не осталось незамеченным для них. По крайней мере для Вики. Она чувствовала каждый шорох с моей стороны, каждый мой взгляд, которым я проходился по ее спине. Я буквально ощущал, как медленно начали подрагивать ее коленки, как мурашки бегали по ее приоткрытым кофтой рукам. Она сидела остаток часа полностью напряженная, натянутая, словно гитарная струна. Вряд ли ей было дело до каких-либо картинок, которые показывал Афанасьев, вряд ли она обращала внимание хоть на кого-то, периодически оборачиваясь в мою сторону. Я думал, что, встретившись с ее взглядом, увижу там страх или какую-то скованность, однако ни того, ни другого там не нашел. Скорее неосознанность действий, причем не только моих, но и своих тоже. Даже когда подошел к ней и положил руку на хрупкое плечо, я не мог не почувствовать, как она напряглась еще больше. Я готов был сжать его от ревности, от невыносимости наблюдать за ней со стороны, зная, насколько ей небезразлична моя персона. Как и она мне. Но я не мог стоять рядом с ней дольше положенного. Не мог прикасаться к ней так, как сейчас, не вызвав подозрений.