Дорога страсти - Деверо Джуд - Страница 40

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая

— Стой здесь и не уходи, — предупредил молодой человек. — Что бы ни случилось, не двигайся с места.

Джо Тесторио с трудом пробрался сквозь толпу к комнате Монтгомери. Хэнк, в одной рубашке с засученными рукавами, опрашивал одного претендента за другим. Рива Эйлер, исполнявшая при нем обязанности секретаря, стояла или, вернее, нависала за его спиной.

— Я нашел ее, — объявил Джо. — Она говорит на четырех языках, пишет и читает на трех, и «немного» знает еще три.

— Давай ее сюда! — обрадовался Хэнк. — Нужно было привязать это сокровище к дверям, чтобы она не убежала.

Джо ринулся в холл. С того момента как он оставил ее, Аманда, похоже, не шевельнула ни одним мускулом. «Значит, вполне может быть хорошей подчиненной», — с удовольствием подумал он.

— Он ждет тебя, — сказал Джо и, взяв Аманду за руку, принялся расталкивать людей на пути к комнате.

У Аманды перехватило дыхание, когда она увидела Монтгомери. Тот проглядывал бумаги на столе и расспрашивал маленького нервного человечка, сидевшего перед ним. Казалось, прошли годы с того момента, как она видела его последний раз.

— Вот она, шеф, — объявил Джо. Хэнк поднял глаза и увидел Аманду. Девушка напомнила ему весенний цветок, проросший сквозь мерзлую грязь — такая она была свежая, чистая и… желанная.

— Только не это, — сказал Хэнк и опять повернулся к маленькому человечку. — Так на каких языках кроме английского и итальянского вы говорите?

— Мой английский не очень хороший, но мой итальянский очень хороший, — ответил человечек с сильным акцентом.

— Так еще на каких языках? — явно теряя терпение, спросил Хэнк. Он злился, но прекрасно знал, что злится на Аманду. Ну почему бы ей не исчезнуть из его жизни навсегда?

"Ну нет, — подумала Аманда. — После того, что я перенесла, пробираясь сюда, ему меня не смутить». Кроме того, она не знала, как покажется на глаза родителям в случае неудачи.

— Но, шеф… — вмешался Джо. Аманда шагнула вперед.

— Не смогу ли я помочь? — спросила она. Рива, похоже, пыталась сжечь ее взглядом, но Аманда твердо решила не отступать. — Профессор Монтгомери хочет знать, говорите ли вы на каком-нибудь другом языке, кроме английского и итальянского.

Разобравшись наконец, что от него требуется, маленький человечек обрадовался возможности обрушить на Аманду все свои проблемы: и что у него семь детей, и что ему нужна работа, чтобы их кормить, и что пять долларов в день — это куча денег, и что он говорит только по-итальянски и немного по-английски.

Аманда поблагодарила его и пожелала удачи ему и его семье. Затем повернулась к Хэнку:

— Только английский и итальянский. Могу я поговорить со следующими из очереди — этими мексиканцами?

— Твоя помощь вообще не требуется. Джо, проводи мисс Колден.

— Колден? — Джо посмотрел на Аманду так, словно на ее месте стоял сам дьявол. — А ну пошли.

Аманда отстранилась от Джо и облокотилась о стол Монтгомери.

— Я думала, вам нужна помощь. Я думала, вы верите в равные для всех права, но, видимо, только бедняки заслуживают справедливого отношения к себе. Выходит, у вас один закон для бедных, другой — для богатых. Простите, что не сразу поняла. — Она выпрямилась. — Удачи вам, профессор Монтгомери, чем бы вы ни занимались.

Она начала пробираться к дверям. Хэнк смотрел, как она уходит, и разрывался между желанием найти хорошего переводчика и желанием никогда больше не видеть Аманду. С того момента, как он уехал с ранчо, он думал только о ней.

— Все правильно, шеф, нам не нужны Колдены, — сказал Джо. — Она будет докладывать папаше о всех наших делах.

— Каких еще делах? — пробормотал Хэнк и ринулся за Амандой. Он настиг ее уже на выходе из гостиницы и, схватив за руку, затащил в первое попавшееся помещение. Им оказалась крохотная вонючая кладовка с тусклой лампочкой под самым потолком.

— Профессор Монтгомери, — сказала Аманда, вырывая руку, — я достаточно натерпелась!

— Чего ты хочешь, Аманда? — требовательно спросил Хэнк.

— Работу. Я увидела ваше объявление в газете. Языки мне всегда давались, и я их неплохо знаю. Конечно, по-вашему, мне следовало тратить время не на книги, а на танцы, но раз уж я что-то успела выучить, пусть мои знания приносят пользу.

— И поможешь организовать профсоюз? Ты себе отдаешь отчет, что мы агитируем рабочих присоединяться к ОРМ? Что я объединяю их для борьбы за лучшие условия работы? Против таких, как твой отец?

— Так вот, что вы им говорите? Учите ненавидеть тех, кто владеет землей? Благодаря моему отцу у этих людей есть работа.

Хэнк с трудом сдерживал себя. Она понятия не имела о том, что такое бедность. Не знала, что такое голод — кроме тех случаев, когда намеренно ограничивала себя в еде.

— А Тейлор позволил поступить на работу?

— Я не спрашивала его, — честно ответила Аманда. — Профессор Монтгомери, так вы берете меня на работу? Если нет, я пойду домой.

— Да ты и дня не продержишься, — сказал Хэнк.

— Готова поспорить на что угодно, что я не только продержусь, но и прекрасно справлюсь с работой.

— Аманда, да если ты выдержишь хотя бы сегодняшний день, можешь просить у меня все, что захочешь.

— В самом деле? — спросила Аманда, приподняв брови. — Ловлю вас на слове. А вы не боитесь, что я потребую несколько бомб с часовым механизмом?

Хэнк уже открывал дверь кладовки.

— Я учту это, — мягко произнес он. — Но ты не выдержишь и до полудня.

Он оказался почти прав. Не один раз за день Аманде хотелось подняться и уйти домой. Она получила не одну, а как минимум пятнадцать работ. Ей приходилось переводить одновременно устно и письменно. Каждый час все больше людей прибывало в Кингман, и Монтгомери нанял несколько человек, чтобы те встречали поезда и направляли приезжих к нему, где он объяснял, что такое профсоюз.

В одиннадцать утра они переехали из «Кингман Арме» в дом, который снял Джо. Огромные плакаты на фасаде объясняли, что в доме находится штаб-квартира профсоюза.

Весь день Аманда объясняла рабочим, что у них есть права и что если они объединятся, то смогут проводить нужные изменения мирным путем. Она начала понимать, что «мир» было ключевым словом. Тейлор и отец говорили, что члены профсоюза стремятся к разрушениям и убийствам, но до сих пор она не слышала ни одного призыва к насилию.

К трем часам она очень устала. Аманда мечтала о ванной и глотке холодного лимонада, но продолжала работать. Несколько раз она видела Монтгомери, который выглядел еще более уставшим, чем она.

В окружении всех этих людей она чувствовала себя ужасно. Их глаза были такими голодными и усталыми. Маленький ребенок на руках какой-то женщины плакал от голода, и Аманда отдала его матери все деньги, которые нашла в кошельке. Свой гребень, украшенный финифтью, она отдала другой женщине. В четыре часа она послала Джо за шофером, которого попросила заказать триста бутербродов, раздать еду рабочим, а счет послать ее отцу.

Несколько раз она чувствовала, что Монтгомери смотрит на нее, но сама взгляд отводила.

Больше всего она огорчалась из-за детей. Неужели и этим малышам придется работать в поле? Как можно смотреть в их голодные глаза? Детям хотелось потрогать ее — такая она была чистенькая и милая, — и несколько раз Аманде пришлось укачивать малышей, одновременно объясняя их отцам, что такое профсоюз. Двое детишек обмочились прямо у нее на коленях, один срыгнул на плечо.

В восемь вечера люди начали расходиться в поисках любого пристанища, где бы можно было остановиться, чаще — временных лагерей, устроенных вдоль дороги.

Обессилев, Аманда сидела за столом, заваленным бумагами, и печально смотрела вокруг. В голове не осталось ни одной мысли. За сегодняшний день она побывала в аду и вернулась обратно — или еще не вернулась.

Она услышала, как Рива говорит Монтгомери:

— Пошли, поедим чего-нибудь.

Медленно, бездумно Аманда поднялась.

"Домой, — думала она. — Сначала горячая ванна, а потом — горячий ужин».

• Предыдущая
• 40/64
• Следующая